Глава 23 Порт Льигат – самое благословенное место на всем Средиземноморье

Глава 23

Порт Льигат – самое благословенное место на всем Средиземноморье

Вместе с принадлежностями художника и картинами в Порт Льигат попали предметы из шикарной парижской квартиры. Гала не удержалась, чтобы не привезти с собой изящные столики, стулья и зеркало, купленные на деньги мужа. Коллекции насекомых и почтовых открыток призваны украсить их более чем скромный дом и напоминать о времени, проведенном в чудесном, но чужом для Дали городе. Не единожды эта парочка будет курсировать между Испанией и Францией, выдерживая тяжелейшую дорогу. Гала спокойная и уверенная, а у Дали любая длинная дорога еще долго будет вызывать панические ощущения. И все же, через много лет художник сможет успокоиться и прийти почти до состояния Гала (ведь она всегда будет рядом!), он почувствует свои силы и желание рассуждать, давать оценки и критиковать страны, дающие ему пристанище. Философствуя, Дали напишет, вполне искренне признаваясь в тонкостях заигрывания с французской публикой: «Я заранее решил приберечь для Парижа самые свои сногсшибательные заверения – ведь Франция недаром снискала себе репутацию самой разумной, самой рациональной страны мира. Я же… происхожу родом из Испании – самой, что ни на есть иррациональной и мистической страны, которая когда-либо существовала на свете…». Несмотря на то, что «никто так не чувствителен к комплиментам, как французы», – полагал Дали, – время от времени «полезно и даже просто необходимо, чтобы испанцы вроде нас с Пикассо… появлялись в Париже, дабы дать возможность французам воочию увидеть сочащийся кровью кус натуральной, сырой правды».

Но прежде чем записать подобные измышления в «Дневник одного гения» (было это в декабре 1955?го), Дали должен был научиться базироваться не на чувствовании, а на уверенности. А уверенность ему мог дать только Порт Льигат, ту глубокую и твердую уверенность, позволяющую незыблемо стоять на этой грешной земле. И не последнее значение тут имело то, что Порт Льигат – самый восточный географический пункт Испании, дающий художнику каждое утро становиться «первым испанцем, прикоснувшимся к солнцу».

В этом крошечном местечке живут люди со странными именами (хотя для них лично все имена привычные), дающие новую пищу для размышлений: Маркиз, Министр, Африканец. «Пожалуй, – удивленно восхищается Дали, – немного найдется в мире мест… где могли одновременно встретиться сразу три Иисуса Христа!».

Не ежедневные ли встречи с тремя Христами зародили в Дали в 1951 году желание написать огромное полотно со своим Христом? Но и до 50?х, и после, именно в Порт Льигате, в этом благословенном месте Сальвадор Дали написал свои лучшие работы, исчисляющиеся сотнями. Он счастлив оттого, что «давно и прочно поселился в Порт Льигате. И как прекрасно, что я здесь!». Так кто сомневается, что это место не дает испанцу жизненные силы? Кто угодно, но – не Гала. Она прилагает максимум физических и психологических усилий, чтобы их место, их дом стал настоящим раем для двоих.

Она скрупулезно расставляет вещи, привезенные из Парижа, каждая мелочь для нее – целое богатство. Кастрюли, керосиновые лампы, изящные салфетки – все они являются пособниками семейного счастья. Какое-то время их единственная отремонтированная комната будет служить кухней, спальней, гостиной и мастерской. С появлением свободных денежных средств эта комната начнет обрастать комнатами – соседками, большими и маленькими, затем появится второй этаж и двор, вымощенный особым способом. Пертурбации будут продолжаться до тех пор, пока это место не превратится в огромный дом, в крепость для всемирной знаменитости и его любимой женщины.

И если Дали обожествлял свою подругу, то не менее возвышенные чувства дарил он и этому месту, приютившему их обоих.

Даже близким знакомым это место должно было внушать те же ощущения, что и самому хозяину.

Ее мир сузился до размеров Порт Льигата, а иногда даже комнаты размером четыре на четыре метра

Вот как писал знаменитый художник о времени пребывания у них парижского друга Рене Кревеля: «Самые трудные периоды эйфории и восстановления сил после очередных попыток «загнуться» Рене проводил у нас в Порт Льигате – этом месте, достойном самого Гомера, который принадлежит лишь Гала и мне. Это, как он сам признавался в своих письмах, были самые прекрасные месяцы его жизни. Пребывание у нас, насколько возможно, продлило ему жизнь… Он вставал раньше меня, еще до солнца, и все дни … проводил в оливковой роще… обративши лицо к небу – самому суровому и самому ляпис-лазурному на всем Средиземноморье…».