Другое сказание аввы Иоанна о падшем и покаявшемся

Другое сказание аввы Иоанна о падшем и покаявшемся

Был еще и другой монах, живший в дальней пустыне и много лет подвизавшийся в добродетели. Наконец, уже в старости, подвергся он искушению от демонов. Подвижник любил безмолвие и, проводя дни в молитвах, песнопениях и созерцании, имел несколько божественных видений и в бодрственном состоянии, и во сне. Он почти уже достиг бестелесной жизни: не возделывал земли, не заботился о пропитании, не искал в растениях и травах пищи для тела, не ловил ни птиц, ни других каких животных, но, исполненный упования на Бога, с тех пор как из мира перешел в пустыню, нисколько не думал о том, как напитать свое тело. Забыв все добровольно, он все желание свое устремлял к Богу в ожидании часа, когда воззван будет из сего мира; питался же более всего сладостью видений и надежд. Между тем и тело у него не слабело от напряжения, и душа не теряла бодрости — такой твердый навык приобрел он в благочестии!

Впрочем, Бог, милуя его, в определенное время посылал ему на трапезу хлеб на два или на три дня, которым он и питался. Всякий раз, как, ощутив в себе потребность пищи, входил он в свою пещеру, находил там пищу. По принесении Богу молитвы, подкреплял он себя пищею и потом услаждался песнопениями. Молитва и созерцание были постоянным его занятием. Так он с каждым днем совершенствовался и, подвизаясь в настоящем, постоянно ближе становился к ожидаемому будущему и почти уверен был в лучшем жребии своем, как бы уже имея его в руках, что и было причиной того, что он едва не пал от постигшего его затем искушения.

Когда он дошел до такой уверенности, в сердце его неприметно вкралась мысль, что он выше других и что он знает и имеет больше прочих людей. В таких мыслях он стал уже полагаться на себя, а отсюда родилась в нем беспечность — сначала небольшая, потом больше и больше, пока не стала заметной. Уже не с такой бодростью он вставал от сна для песнопений, ленивее сделался к молитве и пение его не так было продолжительно. Душа захотела покоиться, ум пал долу, помыслы начали блуждать. Беспечность втайне была уже любима, и только прежний навык, как оплот, несколько останавливал подвижника в этом стремлении и охранял его до времени. Еще, входя по вечерам после обычных молитв в пещеру, он иногда находил на трапезе хлеб, посылаемый ему от Бога, и питался им, но не изгонял из ума негодных тех мыслей, не думал, что невнимательность губит труды, и не старался об уврачевании зла. Небольшое уклонение от обязанностей ему казалось маловажным.

И вот похоть страстная, овладев его мыслями, повлекла его в мир. Но он пока еще удержался, следующий день провел в обычных подвигах и после молитвы и песнопений, вошедши в пещеру, по-прежнему нашел приготовленный ему хлеб — впрочем, не так тщательно приготовленный и чистый, как прежде, но с сором. Он удивился и несколько опечалился, однако съел его и укрепил себя. Настала третья ночь, и зло утроилось.

Ум его еще скорее предался любострастным помыслам, и воображение представляло ему нечистые мечты так живо, как бы они сбывались на самом деле. Несмотря на то, еще и на третий день он продолжал свои подвиги — молился и пел псалмы, но уже не с чистым расположением и часто оборачивался и смотрел по сторонам. Доброе дело его прерывали разные мысли. Вечером, почувствовав потребность в пище, взошел он в пещеру и, хотя нашел хлеб на трапезе, но как бы изъеденный мышами или собаками, а вне пещеры — сухие остатки. Тогда начинает он стенать и плакать, но не столько, сколько нужно было для укрощения нечистой похоти. Однако ж, вкусивши хоть и не столько, сколько ему хотелось, он расположился успокоиться. Тут помыслы во множестве нападают на него, побеждают его ум и как пленника тотчас влекут в мир. Он оставил свою пустыню и ночью пошел в селение. Настал день, а до селения было еще далеко. Инок, палимый зноем, изнемог и начал смотреть вокруг себя, нет ли где монастыря, в котором ему можно было бы отдохнуть. Вблизи действительно был монастырь.

Благочестивые и верные братия приняли его, как родного отца, омыли ему лицо и ноги и по молитве предложили трапезу, прося его принять с любовью, что случилось. После трапезы братия молили его преподать им слово спасения, как избегать сетей диавола и как побеждать нечистые помыслы. Беседуя с ними, как отец с детьми, он поучал их быть мужественными в трудах и уверял, что они скоро обратятся для них в великое наслаждение. Много и еще говорил им старец весьма назидательного о подвижничестве. По окончании наставления он невольно подумал о себе самом и стал рассуждать, как он, вразумляя других, сам оставался невразумленным. Тогда увидел он свое поражение и немедленно возвратился в пустыню оплакивать свое падение. «Если бы не Господь был мне помощником, — говорил он, — вскоре вселилась бы душа моя в страну молчания (Пс. 93, 17); едва не погубили меня на земле (Пс. 118, 87)». И сбылось над ним Писание: Брат от брата помогаемь, яко град тверд и высок (Притч. 18, 19) и как стена неподвижная.

Заключившись в пещере и постлав на полу вретище, он дотоле не вставал с земли и не прекращал своего плача, пока не услышал голоса Ангела, говорившего ему во сне: «Бог принял твое покаяние и помиловал тебя; только смотри не обольщайся. Придут посетить тебя братия, которых наставлял ты, и принесут тебе на благословение хлебы — раздели их вместе с ними и всегда благодари Бога». С того времени он всю жизнь плакал и, не получая более пищи от Бога, своими трудами доставал себе пропитание.

Это рассказал я вам, дети, для того, чтобы вы более всего упражнялись в смиренномудрии, хотя бы подвиги ваши казались вам уже великими. Оно есть первая заповедь Спасителя, Который говорит: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф. 5, 3). Блюдите, чтобы вас не обольстили демоны какими-либо мечтаниями. Когда приходит к вам кто-нибудь — брат, или друг, или жена, или отец, или мать, или учитель, или сын, или слуга, — прежде всего прострите руки ваши на молитву, и, как скоро все это призрак, он исчезнет. Если так же будут обольщать вас демоны или люди ласкательством и похвалами, то не внимайте им и не надмевайтесь мыслью. И меня часто обольщали демоны призраками, так что иногда всю ночь не давали мне ни молиться, ни отдыхать, а поутру кланялись мне и говорили с насмешкой: «Прости нас, авва, что мы всю ночь утруждали тебя». Но я отвечал им: «Удалитесь от меня все, делающие беззаконие (Пс. 6, 9), не искусите раба Господня». Так и вы, посвятив себя созерцанию, всегда храните безмолвие, дабы во время молитвы к Богу иметь вам чистый ум. Хорош и тот подвижник, который, живя в мире, всегда творит добрые дела, оказывает братолюбие, страннолюбие, подает милостыни, благодетельствует приходящим к нему, помогает больным и блюдет себя от соблазнов. Это добрый, истинно добрый подвижник: он на деле исполняет заповеди, хотя не чужд и земных попечений. Совершеннее и выше его тот, кто, посвятив себя созерцательной жизни, от житейских дел востек к созерцанию и, предоставив заботиться о них другим, сам, отвергшись и забыв себя, занимается небесным. Кто, отрешившись от всего, предстоит Богу и никакой другой заботой не отвлекается от этого дела. Такой с Богом соединяется и с Богом живет, всегда восхваляя Его непрерывными песнопениями.

Еще и многие другие наставления блаженный Иоанн давал нам в продолжение трех дней, до девятого часа каждый день, врачуя души наши. Потом, преподав нам благословение, велел идти в мире и сказал пророчество, что сегодня пришла в Александрию весть о победе благочестивого царя Феодосия и поражении мятежника Евгения. Также пророчествовал он, что император умрет своей смертью. Так и случилось.

Когда же мы посетили многих других отцов, пришли к нам братия с вестью, что блаженный Иоанн скончался чудным некоторым образом: он заповедал, чтобы три дня никому не позволяли входить к нему, и, преклонив колена на молитву, скончался и отошел к Богу, Которому слава вовеки. Аминь.