ГЛАВА 6. ПРИЗНАННЫЙ ЛИДЕР

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА 6. ПРИЗНАННЫЙ ЛИДЕР

Виктор Корольков, впоследствии заслуженный тренер Казахской и Молдавской ССР, поигравший форвардом в высшей лиге за «Молдову», а немного и за московское «Динамо», только начинавший свою тренерскую карьеру, остро нуждался в игроках характерных, способных повести за собой лучших воспитанников казахстанского футбола. Он упорно добивался приезда в Алма-Ату как Сёмина, так и спартаковцев Николая Осянина, Сергея Рожкова, Евгения Михайлина, обладавших не просто опытом выступлений в командах высшего эшелона, но, что важно было для него, в командах, боровшихся за награды любых турниров. И его выбор оправдался. Позднее Сёмин признавался, что выступления за «Спартак» и «Динамо», работа под руководством Николая Гуляева, Никиты Симоняна, а особенно Константина Бескова, стали для него неоценимой школой. И тут же добавлял: «А правильно выстраивать отношения с игроками я больше всего научился у Виктора Королькова».

«Кайрат» был первой командой высшей лиги Королькова-тренера, который, едва начав самостоятельную работу, выиграл в 1967 году с карагандинским «Шахтером» зону 2-й группы класса «А». И «Кайрат» во главе с ним сразу же поднялся на 8-е место, еще долго затем рекордное в своей истории. Однако молодой тренер понимал, что потенциал команды исчерпан, а чтобы подтянуть молодежь для новых свершений, требуются опытные футболисты. Подбирал их тренер со вкусом, не отягощенных антирежимными грехами, звал в Алма-Ату не доигрывать, а вместе строить новую команду, подавать пример молодой поросли казахстанского футбола. Естественно, чтобы сильнее заинтересовать москвичей, им создавались комфортные бытовые и финансовые условия. Однако требования в работе ко всем были одинаковые. У Королькова был свой метод подведения игроков к матчам. Он досконально анализировал достоинства и недостатки каждого соперника, а выводы предлагал делать самим игрокам.

«Виктор Георгиевич прекрасно знал футбол, и психолог был сильнейший, — свидетельствовал Сёмин. — Имел подход к игрокам. Знал, в какой момент и как дозировать нагрузку. И очень коммуникабельный был человек. Думаю, Корольков принадлежит к когорте высококлассных тренеров».

После индивидуальных бесед футболист выходил от Королькова с полным убеждением, что он нисколько не слабее и даже сильнее любого соперника. В то же время, несмотря на первые тренерские успехи, Корольков не считал зазорным прислушиваться к мнению бывалых футболистов, но если принимал решения с его учетом, требовал от каждого неукоснительного выполнения тактических задач на поле, за отступления от тренерской установки спрашивал строго с любого, даже самого заслуженного. При этом, будучи человеком интеллигентным, он почти не оперировал «кнутом», его оружием были точный анализ игры, меткое замечание, удачная, к месту шутка, и эти методы срабатывали успешнее крика и истерики. Сёмин, впервые оказавшись в команде, не претендующей на высокие награды, казалось, должен был бы смирить гордыню и настроиться, как в детстве, на получение удовольствия исключительно от самого игрового процесса. Однако полное доверие со стороны тренера окрыляло его, развязывало руки на поле, и он с удовольствием отдавал на благо «Кайрата» все накопленное за время выступлений в лучших советских клубах умение и опыт.

В 1972 году «Советский спорт» стал публиковать оценки игроков после каждого матча, которые по новому регламенту выставлялись им тренерами в протоколе. Сёмин, хотя и понимал, что по сравнению с «Динамо» пошел на понижение, себе не изменил — провел сезон от души — на твердую «четверку». С новыми партнерами, которые, конечно же, в большинстве своем уступали в умении динамовским, он не утратил прежнего азарта и жажды побед. Играл с огромной самоотдачей, самоотверженно, и столице Казахстана продемонстрировав свой коронный голевой номер.

29 мая. Матч «Кайрат» — ростовский СКА. «Сёмин на огромной скорости в смелом броске головой посылает мяч в ворота с подачи Осянина», — гласит скупая строка в отчете об игре. С таких голов он начинал в «Спартаке», реже забивал их в «Динамо», поскольку был отправлен с переднего края в среднюю линию, а в «Кайрате» считал необходимым не просто добросовестно отрабатывать на поле, но и демонстрировать болельщикам, партнерам все, что умел, в том числе и украшающие футбол эффектные трюки. А от его единоборств с соперниками, как и раньше, только искры летели. С первых же матчей в его сезонном кондуите появились предупреждения от судей за чрезмерный азарт. В общем, и под знойным казахстанским солнцем он оставался самим собой.

Пресса по-прежнему отмечала его самые сильные качества — инициативность, комбинационный талант, колоссальный объем выполняемой работы. А вместе с Сергеем Рожковым они заведовали и диспетчерской «Кайрата». Матчи против «Динамо» стали для Сёмина принципиальными, и он их, по сути, выиграл. Трижды «реваншист» выходил в составе «Кайрата» против бело-голубых, и дважды они были биты — 2:0 и 1:0, один матч завершился вничью. Журналисты отмечали: «Против своих бывших одноклубников Сёмин действует особенно старательно». А в матче первого круга чемпионата-73 с динамовцами, за который Сёмин был отмечен в протоколе «пятеркой», он острым прорывом заработал пенальти, решивший исход встречи в пользу алмаатинцев.

«Кайрат», обретая свой новый облик, подзадержался в подвалах таблицы чемпионата, и спортивное (да, наверное, и не только спортивное) руководство Казахстана отказало Королькову в доверии. В разгар сезона-72 его сменил Артем Фальян, сторонник жесткого, диктаторского подхода к управлению командой.

Своей игрой, самоотдачей на поле москвичи снискали уважение в «Кайрате». Фальяна, считавшего, что единственным непререкаемым авторитетом в команде может быть только тренер, такое положение дел совершенно не устраивало. К тому же познавшие опыт работы с лучшими советскими специалистами Рожков, Сёмин, Осянин не отмалчивались ни во время занятий по тактике, ни в ходе установок на матчи. Не нравились тренеру и их отлучки по выходным домой, в Москву. Фальян стал, как выразился Рожков, «выдавливать» москвичей из команды, искал для этого малейший предлог. И по отношению к Сёмину повод вскоре подвернулся. Известно, как «пунктуальна» сейчас наша гражданская авиация, можно себе представить, какой она была 35 лет назад. В общем, однажды Сёмин опоздал с возвращением в команду, за что по настоянию Фальяна был из нее освобожден. Хотя до этого почти не выпадал из основного состава и претензий по игре не имел. Вдобавок не на шутку разошедшийся Фальян поставил шлагбаум и перед отчисленным Сёминым: в случае появления у него варианта с другим клубом высшей лиги пригрозил дисквалификацией.

Обида оказалась настолько незаслуженной и горькой, что Юрий готов был в 26 лет завершить футбольную карьеру. И тут ему на помощь пришел Владимир Осипов, возглавлявший отдел футбола Спорткомитета РСФСР. Он посоветовал: «Поезжай на сезон куда-нибудь в глубинку, а через год Алма-Ата остынет, и ты вернешься в высшую лигу». Товарищ Сёмина по «Кайрату» Валерий Еркович предложил ему поиграть в новосибирском «Чкаловце», который тренировал его отец. На новом месте маститого новичка приняли с распростертыми объятиями, сразу избрали капитаном команды. Сезон 1974 года он провел, мотаясь со своим новым клубом по Сибири и Дальнему Востоку.

«Посмотрел настоящую Россию-матушку, — с удовольствием вспоминает Юрий Сёмин свою сибирскую ссылку. — Общался с настоящими сибиряками, людьми чистыми, прямыми, смелыми, не испорченными столичным комфортом. В игровом плане "Чкаловец" для меня, конечно, был отступлением, зато в человеческом получил за сезон 1974 года и огромное удовольствие, и сильный психологический заряд».

По возвращении из Новосибирска Сёмин оказался на распутье. Уезжать из Москвы, снова пребывать вдали от семьи не хотелось. И тут давний товарищ Александр Львов сумел навести мосты между ним и старшим тренером «Локомотива» Игорем Волчком. Тот после Новосибирска скептически отнесся к предложению журналиста, но, к счастью, прежде всего своему, от идеи не отказался: «Поскольку он ничего не просит, возьмем, посмотрим, на что способен». Смотрины не затянулись. Хотя, собираясь в «Локомотив», Юрий Сёмин и представить себе не мог, что в итоге отдаст команде железнодорожников полжизни.

Уже в начале сезона-75 заслуженный тренер СССР Николай Морозов отмечал: «Юрий Сёмин усилил полузащиту "Локомотива"». А в середине сезона известный журналист Валерий Березовский признал его самым острым игроком команды. Взятый на смотрины футболист в итоге пропустил в чемпионате всего три игры. Больше всего ему удался апрельский матч с ереванским «Араратом», двумя годами раньше завоевавшим чемпионский титул, а в том же 1975-м вторично выигравшим Кубок СССР.

«Если бы в футболе устраивали бенефисы, то этот матч можно было бы смело назвать бенефисом Юрия Сёмина, — писал, рецензируя встречу, Николай Морозов, которому Сёмин откровенно нравился еще с динамовских времен. — И не только потому, что он забил три мяча. Сёмин продемонстрировал игру, в которой отлично сочетались интересы футболиста и коллектива».

На 22-й минуте, например, у ворот хозяев поля образовалась такая круговерть, что у зрителей захватило дыхание: чуть ли не все гости ринулись в штрафную площадь «Локомотива». В течение одной минуты они могли, по крайней мере, раз шесть послать мяч в сетку! В этой сложной для железнодорожников ситуации Сёмин решительно бросился в схватку, овладел мячом и направил его подальше от ворот за боковую линию. Этот, казалось бы, простой ход позволил хозяевам передохнуть и выровнять игру.

И еще один момент из действий Сёмина. На 78-й минуте он оказался на левом фланге с мячом. Партнеры опоздали, и отдавать мяч было некому. Тогда Сёмин начал продвигаться вдоль линии штрафной площади, обвел Геворкяна, а когда до ворот оставалось метров 15, пробил по цели. Причем бил он, целясь в дальний угол. Это видели зрители, партнеры, соперники, вратарь Абрамян, но ничто уже не могло преградить мячу путь в сетку — настолько своевременно и точно пробил полузащитник.

Остается добавить, что в этом матче, выигранном «Локомотивом» — 4:1, Сёмин отметился хет-триком, первым и единственным в своей карьере. А спустя чуть более месяца его точный удар спас для «Локомотива» игру с будущим чемпионом — киевским «Динамо». И в этом матче ярко проявились лидерские качества локомотивского новичка.

Специалисты по ходу сезона не раз выделяли Сёмина в «Локомотиве». Например, заслуженный мастер спорта Виктор Понедельник, сменивший футбольное поле на кабинет руководителя отдела футбола в газете «Советский спорт».

«Лишь Сёмин в атаке демонстрировал сполна неуемную жажду борьбы, — писал он после неудачи железнодорожников 2 мая в матче с ЦСКА. — И в отличие от своих партнеров действовал нешаблонно, стремясь играть в каждом эпизоде неожиданно для соперника».

А на следующий год Сёмин надел в «Локомотиве» капитанскую повязку — знак полного признания его лидерства в коллективе — и на поле, и за его пределами. Вновь московская пресса отмечала изобретательную и в то же время бескомпромиссную игру своего старого знакомого. Впервые столкнувшийся с бойцовскими качествами Сёмина главный редактор западногерманского журнала «Киккер» Карл-Хайнц Хайманн отметил, что «капитан "Локомотива", футболист, грамотный, имеющий вкус к комбинационной игре, грешил грубыми приемами», не подозревая, что пройдет немного лет, и они станут друзьями с одним из лучших российских тренеров Юрием Сёминым.

Став локомотивцем, Сёмин не изменил своим житейским принципам, всегда был готов прийти на помощь товарищу не только на поле, но и в обычной жизни. Во многом благодаря Сёмину остался в «Локомотиве» Валерий Газзаев, неоднократно сбегавший в родной Орджоникидзе, писавший и рвавший заявления о переходе из северо-осетинского «Спартака» в команду железнодорожников. Оба были азартными, горячими, и на одной из первых тренировок даже подрались. Но, чувствуя в молодом осетине настоящую футбольную жилку, подлинный талант, Сёмин сумел найти подход к строптивому новичку, и вскоре уже помогал Газзаеву обживаться в Москве, обставлять квартиру, доставать дефицитную по тем временам мебель. Их зародившаяся тогда дружба выдержала испытания десятилетиями.

— Два человека — Юра и Гиви Нодия сделали для меня то, что, возможно, не получилось бы у иного тренера — привили мне своим примером профессиональное отношение к футболу, — признавался впоследствии Газзаев. — Мы много времени проводили вместе, и, видя, как они работают, как переживают за результат, я тоже проникался сумасшедшей ответственностью, проявлял на поле полную самоотдачу. Вообще в «Локомотиве» тогда сложился прекрасный коллектив, и время, проведенное в команде железнодорожников, до сих пор вспоминаю как одно из лучших в своей жизни.

Насколько крепкой оказалась дружба Сёмина с Газзаевым, показывает эпизод, случившийся примерно через год после их знакомства.

«Локомотив» возвращался из очередной зарубежной поездки. А футболисты привыкли к тому, что на таможне их пропускали через «зеленый коридор», не проверяли, что они там везут. Следует, вероятно, напомнить, что в советские времена существовали строгие квоты на ввоз импортных товаров. Превышение этих квот могло стоить всей карьеры. Но кто был за рубежом с футбольными командами, знает: время игроков там расписано по минутам, режим такой, что не до магазинов. И чтобы хоть в какой-то мере оправдать ожидания родни, друзей, знакомых (в то время импортная одежда или обувь были страшным дефицитом), футболистов завозили на часок в какой-нибудь крупный супермаркет, чаще всего по дороге в аэропорт, и игроки хватали все, что попадалось под руку, до квот ли им было? Потом, если что-то не подходило своим, наготове были ребята из комиссионных магазинов.

И вот в той поездке Сёмин успел набрать на две сумки, как вдруг в Шереметьеве началась выборочная проверка. Когда очередь дошла до Сёмина, следовавший за ним Газзаев незаметно взял одну из сумок и уверенно пошел с ней через «зеленый коридор».

«А сам дрожу, думаю: поймают, расстреляют! — смеялся он потом. — Но как можно не выручить в беде друга! Могли ведь зарубить Юре зарубежные выезды, а то и чего-нибудь похлеще придумать».

Вскоре Валерий Газзаев перешел в «Динамо» в надежде завоевать свой первый чемпионский титул, но тренера бело-голубых Александра Севидова уволили по доносу, и команда рассыпалась. Дождавшись окончания сезона, удрученный несбывшимися надеждами Газзаев решил вернуться домой, в Орджоникидзе, собрал вещи и позвонил Сёмину попрощаться. Больше часа Сёмин вместе с женой уговаривали Валерия не пороть горячку, изменить свое решение.

— Юра был старше, опытнее, мудрее, я его послушался, — вспоминает ныне знаменитый российский тренер. — И по прошествии времени очень благодарен ему за участие в моей судьбе.

Забегая вперед, необходимо отметить, что, заканчивая учебу в Высшей школе тренеров, Газзаев, имевший широкие возможности выбора места преддипломной стажировки, отправился в «Локомотив» к своему старому другу, возглавившему команду железнодорожников после «Памира». Но тут ныне маститый армейский тренер обязательно просит вносить уточнение.

«Я попросился к Сёмину не только потому, что мы дружили, — объясняет он. — Уже видел его команду в деле, несколько раз заезжал на тренировки, и они мне показались очень интересными».

Неудачный старт «Локомотива» в весеннем чемпи-онате-76 был скрашен крупной победой над «Спартаком» — 3:0.

— «Локомотив» так провел первый тайм, что вызвал недоумение: почему же до этого ему никак не удавалось забить гол? — писал на страницах еженедельника «Футбол-Хоккей» Валерий Винокуров. — Быстрый переход в атаку, разнообразие и сложность атакующих маневров. Изобретательной и быстрой игре Сёмина, Нодия, Газзаева, Васина спартаковцы ничего противопоставить не смогли.

Весенний чемпионат, по итогам которого высшую лигу не покидал никто, «Локомотив» рассматривал как большие маневры при подготовке к чемпионату осеннему, в котором выступил гораздо успешнее, оказавшись в итоге на 8-м месте.

Сезон 1977 года не предвещал Сёмину расставания с «Локомотивом». Он до последнего матча был в составе команды, которая постоянно шла в лидирующей группе, а в итоге замкнула первую шестерку. Разногласия с Игорем Волчком у него случались, но исключительно рабочего характера. Однако в конце сезона произошло непредвиденное. Волчок предъявил серьезные претензии ряду игроков, считая, что железнодорожникам по силам было войти в призовую тройку, если бы команда проявила полную отдачу в отдельных матчах. Те, в свою очередь, оскорбленные подозрениями, обратились к железнодорожному руководству с требованием снять Волчка с должности старшего тренера. Сёмина тоже звали «в поход», но он отказался участвовать в антитренерском заговоре. Когда же мятеж провалился, его участники бросились врассыпную, стали валить вину друг на друга и... на своего лидера. Разгневанный Волчок им поверил. Считая Сёмина командным вожаком, старший тренер «Локо» не мог себе представить, чтобы кто-то помимо него сумел объединить вокруг себя футболистов, не захотел слушать объяснений самого игрока и отчислил его из команды. Через короткое время Волчок все же узнал, как было на самом деле, они с Сёминым помирились, но тот уже защищал цвета «Кубани».

Возглавлявший краснодарскую команду все тот же Виктор Корольков рассчитывал, что 30-летний футболист, как обычно, станет лидером в коллективе, поможет ему вывести «Кубань» в высшую лигу. Так оно в итоге и произошло.

«Кубань», и в первой лиге прежде звезд с неба не хватавшая, быстро почувствовала руку своего нового диспетчера. На финише турнира краснодарцы замкнули первую шестерку, а малоизвестный до той поры центрфорвард команды Александр Плошник разделил бомбардирское первенство с Сергеем Андреевым из ростовского СКА (по 20 забитых мячей), львиную долю из которых провел с ювелирных передач плеймейкера «Кубани». И сам Сёмин успешно атаковал ворота соперников — 10 голов для разыгрывающего полузащитника — результат мастерский.

На следующий год он потряс видавшую футбольные виды ленинградскую публику, спас игру с местными динамовцами сумасшедшим ударом с 35 метров точно в «девятку». Победой над харьковским «Металлистом» — 2:0 кубанцы в предпоследнем туре обеспечили себе 2-е место вслед за львовскими «Карпатами» и право дебютировать на следующий год в высшей лиге. И там они не затерялись.

— Уже весной сложилась в команде средняя линия, опытные игроки которой — Батарин, Сёмин, Еркович, Калешин — в состоянии были не только раздуть пламя атаки, но и тактически грамотно действовать в сложных ситуациях, — писал корреспондент «Советского спорта» Юлий Сегеневич.

— В «Кубани», как и прежде, внимание к себе привлекали Сёмин и Плошник, — отмечал Лев Филатов. — Сёмин — своей обычной, прямо-таки неугомонной, яростной активностью, которая делает его ведущей фигурой на поле.

И Сёмин получал большое удовольствие от краснодарского этапа своей карьеры.

«Народ в то время в Краснодаре валил на футбол, как в Италии, билетов нельзя было достать, — вспоминал он. — Для меня после полупустого Черкизова это было невероятным стимулом. Когда мы выходили на поле, мурашки по телу пробегали...»

Краснодарцам в итоге удалось закрепиться в группе сильнейших, но для Юрия Сёмина тот сезон стал последним в большом футболе. В первом тайме краснодарского матча с ростовским СКА 8 ноября он получил разрыв связок плечевого сустава, потребовавшего операции — третью травму за сезон, поставившую крест на его игровой карьере. Виктор Корольков, с которым Сёмин частенько спорил, дискутировал по различным аспектам тактики, построения и другим нюансам игры, настоятельно рекомендовал ему выбрать в дальнейшей жизни тренерскую профессию. И Сёмин поступил в Высшую школу тренеров.

* * *

Судьба определила Юрию Сёмину в большом футболе путь, которому позавидовали бы многие. И если в «Спартаке» он недолго побыл на одной из ведущих ролей, в московском «Динамо» считался лишь одним из тех, кто определял игру команды, то в «Кайрате», «Локомотиве», «Кубани» стал уже подлинным, неоспоримым лидером, непререкаемым авторитетом, главным организатором атакующих действий. И не его вина в том, что, например, Никита Симонян хотел видеть в центре нападения «Спартака» столь же идеально сложенного футболиста, каким был он сам. А Константин Бесков в поиске команды своей мечты все тасовал, омолаживал состав «Динамо» до такой степени, что в нем не находилось уже места 25-летним игрокам. Да еще и считал, что дружба с Валерием Масловым и Виктором Аничкиным до добра довести не может. Что Артему Фальяну опытные москвичи были поперек горла. Так сложилось.

И все же после обстоятельного знакомства с игровой карьерой Сёмина остается ощущение и какой-то внутренней недосказанности, неполной реализации заложенного в нем футбольного потенциала. В этой связи уместно вспомнить, что в большой футбол Сёмин входил полусредним нападающим, прекрасно чувствовал себя в этом амплуа, которое в начале его карьеры, когда на смену «дубль-вэ» пришла бразильская система 4—2—4 (а затем 4—3—3), было списано в архив. Бесков, видя в Сёмине классического, но не востребованного при новой системе инсайда, пытался препарировать его лучшие качества для роли атакующего полузащитника и, как мы могли убедиться, не без успеха. Но это была уже другая специальность, хотя и получившая в дальнейшем диспетчерский уклон — костюмчик вроде бы на вид всем был хорош, но кое-где все-таки чуть-чуть поджимал.

Специфика футбола такова, что его новомодные тактические схемы не бывают однодневками, сменяют одна другую спустя десятилетия, а то живут и еще дольше. В то же время век футболиста недолог. И кому-то, рожденному по добротной, но уходящей в прошлое футбольной мерке, приходится порой от звонка до звонка носить на себе тактический кафтан с чужого плеча.

Вспоминая Юрия Сёмина в годы его расцвета, невольно прикидываешь, как он выглядел бы на поле в нынешние времена, вписался бы в современные командные построения? Как ни крути, ответ получается утвердительный: вписался бы! В роли второго — оттянутого форварда ему сейчас цены бы не было. Его широкий шаг, колоссальная работоспособность, неистовость, тактическая смекалка, позволявшая связывать воедино атакующие устремления партнеров, способность вовремя выскочить из засады на прострел с фланга или неожиданно и точно пробить из-за штрафной, а при потере командой мяча затерроризировать до колик в животе соперника на его половине поля — сейчас ценились бы на вес золота. От игрока, обладающего подобными достоинствами, не откажется ни один современный тренер. В том числе и сам Юрий Сёмин. Но его игровая карьера, увы, уместилась между многообещавшим прошлым и оказавшимся несбыточным будущим.

— Для тренеров я был не подарок, поскольку из тех, о которых говорят, что «им больше всех надо», — рассказывал Сёмин о своих годах в командах мастеров. — Свое мнение всегда отстаиваю до конца. К тому же терпеть не мог скамейку запасных. Поэтому однажды поменял «Спартак» на «Динамо», поэтому и оттуда ушел, поэтому и ходил-бродил по футбольному белу свету. Переход из команды в команду — каждый раз ломка. Иной раз это скитания без дома, без семьи. Но, оставаясь все время в одном клубе, игрок зачастую хиреет. У меня же все время были новые ориентиры, раздражители, эмоции, постоянное стремление чего-то добиться. Своей карьерой доволен. Счастливых дней было много. А играл у кого! У Бескова (рядом с Яшиным), Симоняна, Старостина... Разве это не счастье для футболиста?

Подвести итог игровой карьере Сёмина хотелось бы меткой характеристикой популярного в 1980-е годы журналиста Виктора Асаулова:

«Футболистом он был задиристым. Случалось, спорил, где был прав. И где неправ. Заводился сам, заводил соперников. Судей. В единоборствах — колюч, неуступчив. Бывало, после поражения не спал. Мог переругаться со всей командой. Словом, рвал и метал. А его любили. Тренеры. Партнеры. Судьи. Зрители. Его друзья. И до сих пор с удовольствием вспоминают его финты, его голы. Это он, Юрий Сёмин, своим отношением к футболу сумел убедить всех, в том числе и строгих членов спортивно-технической комиссии, порой разбиравших его проступки, в том, что если он что-то и делал, выходившее за рамки дозволенного, то в пылу борьбы, теряя иногда контроль над своими поступками. Иными словами, каждый, кто видел Сёмина в игре, кто с ним встречался за пределами поля, его не оправдывал, но сознавал, что все хорошее и все плохое в нем от страстной любви к футболу, от неумения сдерживать эмоции, признавать свое поражение. Проигрывать он не любил. Таким игроком и остался в нашей памяти».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.