Возвращение

Возвращение

В марте 1987 года Ростропович отметил шестидесятилетие. В Вашингтоне на торжества собрался цвет американской интеллигенции, светила музыкального мира, выдающиеся писатели, общественные деятели. Его родная Россия продолжала о нем молчать. В его честь состоялся в Вашингтоне Первый всемирный конгресс виолончелистов. Ростроповича называют «музыкантом года». Президент США Р. Рейган, вручая ему в Белом Доме медаль Свободы, говорит: «Президент США — я, но слава Америки — это Ростропович». Английская королева посвящает его в Рыцари Ордена Британской империи, Франция награждает Орденом Почетного Легиона, Германия — Офицерским крестом за заслуги.

На Западе ему уже успели присвоить тридцать почетных степеней и удостоили шестидесяти высших наград восемнадцати стран мира. Известный американский музыкальный критик Г. Шенберг назвал Ростроповича первой суперзвездой виолончели в истории музыки. «Он принадлежит к редкой категории исполнителей, которые, выходя за пределы своего искусства, могут изменить наш взгляд на жизнь», — писал журнал «Нью-Йорк таймс мэгэзин».

Начало «перестройки» вызвало у Ростроповича двойственное чувство. С одной стороны, ему хотелось верить в перемены, но на его памяти уже была хрущевская «оттепель», закончившаяся крахом.

«Когда он в личном письме к М. Горбачеву просил разрешить поездку на празднование его шестидесятилетия сестре Веронике с мужем, ответа не последовало. Пришлось копию письма передать Р. Рейгану, который в Исландии среди важных государственных дел спросил у Горбачева:

— Вы письмо получили?

Веронике выдали анкеты, она пошла в филармонию и попросилась на пенсию: о предстоящем путешествии не упоминала, не знала, чем все закончится. И действительно, ее мужу секретарь райкома КПСС заявил:

— Я вас к врагу народа не пущу.

Ростропович имел серьезный разговор в посольстве. Заграничные паспорта родственникам выдали, потребовав расписки в том, что, кроме США, они никуда не поедут. А маршрут празднества, намеченный Ростроповичем, включал в себя Париж, Лондон, Токио — и всюду они были с Вероникой и ее мужем»[52].

Поначалу перестройка никак не отразилась на положении Ростроповича и Вишневской. Но прежней изоляции уже не было, контакты с друзьями постепенно восстанавливались. Страна не была им чужой: после землетрясения в Армении Ростропович, отложив отъезд из Англии в Индию, организовал в Лондоне благотворительный концерт, где выступал вместе с Вишневской. Затем был концерт в Вашингтоне, Ростропович выступал как дирижер и как виолончелист.

По примеру Ростроповича в благотворительную акцию включились звезды мировой величины. Пласидо Доминго и Ростропович собрали на концерт в Нью-Йоркском «Карнеги-холле» Миреллу Френни, Паату Бурчуладзе, Фредерика фон Штада, выступили они и сами. В результате в фонд помощи Армении было собрано полмиллиона долларов. При этом Ростропович подчеркивал, что не стремится таким образом понравиться новому руководству СССР. В декабре 1989 года он и Вишневская поехали в Стокгольм на вручение Нобелевской премии, от которой когда-то вынудили отказаться Бориса Пастернака, сыну писателя Евгению Пастернаку. Ростропович смог уклониться от «осуждения» Пастернака и считал, что чист перед его памятью.

Родион Щедрин первым из советских композиторов нарушил «запрет» на Ростроповича — прислал ему свое новое сочинение «Стихира», посвященное 1000-летию христианства на Руси. «Стихира» под управлением Ростроповича была исполнена с большим успехом.

Увидев по телевизору, как ломают берлинскую стену, символизировавшую раздел Германии, на следующее утро Ростропович на специальном самолете прилетел в Берлин и играл у разрушенной стены на виолончели части из Сюит Баха.

На экраны возвращались фильмы Тарковского, проходили выставки картин Шемякина, к скульптору Эрнсту Неизвестному стали поступать заказы из СССР. Группа композиторов и музыкантов (Г. Канчели, А. Шнитке, Ю. Башмет, Р. Щедрин и другие) обратилась в Верховный Совет СССР с просьбой о восстановлении гражданства Вишневской и Ростроповича. Письмо опубликовал журнал «Советская музыка». Первый секретарь Союза композиторов СССР Тихон Хренников, почувствовав ветер перемен, провел через правление Союза композиторов решение о восстановлении членства Ростроповича в рядах Союза. Росторпович съязвил: «Я и не знал, что меня из Союза композиторов выгоняли. Вот чудеса».

Выступление Ростроповича у Берлинской стены в 1989 г.

Следующим шагом Хренникова стало адресованное М. Горбачеву письмо о восстановлении Ростроповича и Вишневской в советском гражданстве. Он, как официальное лицо, получил ответ из Верховного Совета СССР о том, что «внести необходимые предложения в Президиум Верховного Совета СССР о восстановлении в гражданстве СССР Ростроповича и Вишневской комиссия может в случае их обращения». Но Ростропович не собирался этого делать: он не просил о лишении гражданства, а лишился его незаконно и без всяких оснований.

Хренников снова обратился в Верховный Совет, подчеркнув, что ни Ростропович, ни Вишневская не приняли гражданства других стран и пропагандировали «лучшие достижения советской музыкальной культуры».

В начале 1989 года Вашингтонский оркестр под управлением М. Ростроповича был приглашен на гастроли в Москву и Ленинград. Вишневская решила мужа не сопровождать. Тогдашний министр культуры СССР Н. Губенко приложил немало усилий, убеждая новых руководителей страны в необходимости возвращения гражданства Ростроповичу и Вишневской. И это ему удалось. Когда до гастролей оставалось меньше месяца, соответствующий Указ был подписан, Губенко тотчас же известил об этом Вишневскую и Ростроповича.

17 января 1990 года в вашингтонское отделение ТАСС было передано заявление Ростроповича: «Мы рассматриваем возвращение нам советского гражданства, как прямое и открытое признание совершенной в прошлом ошибки. Возвращены нам и правительственные награды, которых, оказывается, лишили нас отдельным указом, о чем мы только сегодня узнали. Почти шестнадцать лет жизни на Западе, прошедшие после нашего изгнания, пока не дают возможности опять менять нашу жизнь. Однако акт нашей реабилитации дает возможность иметь в будущем творческие и человеческие контакты с нашим народом, искусственно оборванные советским правительством в 1978 году».

Гастроли в СССР предварил фестиваль русской и советской музыки в Вашингтоне, где оркестр сыграл почти всю намеченную для гастролей программу: Шестую симфонию П. Чайковского, Восьмую симфонию Д. Шостаковича, Пятую симфонию С. Прокофьева.

Перед поездкой Ростропович навестил в Вермонте Солженицына — для него важны были совет и напутствие старого друга.

В Москве готовились к его приезду. В аэропорту Шереметьево толпы народа несли плакаты: «Слава Ростроповичу!», «Гале и Славе — слава!», «Спасибо за Солженицына!» Когда прибывший из Токио самолет «Эр Франс» приземлился, самому министру Н. Губенко пришлось прокладывать гостям путь сквозь толпу. На этом фоне приезд на концерт испанской королевы Софии и миллионера А. Хаммера, одного из попечителей Национального симфонического оркестра, прошел незамеченным. Из аэропорта Ростропович и Вишневская отправились на Новодевичье кладбище, на могилу Шостаковича. С кладбища поехали на улицу Неждановой, к себе на квартиру, где прошли лучшие годы.

В пресс-центре Министерства иностранных дел прошла пресс-конференция. Американский посол дал в честь Ростроповича прием в Спас-хаусе — доме американского посольства, где поселились супруги, чтобы снять с себя бытовые заботы. Утро занимали публичные репетиции, дававшие возможность послушать оркестр студентам-музыкантам, тем, кто не мог попасть на концерт.

После двух концертов в Москве были два концерта в Ленинграде, где Вишневская успела съездить в родной Кронштадт. Из Ленинграда Ростропович с Галиной отправились в Лондон, оттуда — в Вашингтон. На рассвете его провожали в Пулково многочисленные почитатели.

Теперь его благотворительная деятельность стала распространяться и на Россию. Он подарил России миллион одноразовых шприцев и пятьдесят тысяч долларов — гонорар от гастролей, в Ленинград послал пять инвалидных колясок и оборудование для зубоврачебного кабинета. К нему стали ездить советские официальные лица, мэр бывшего Ленинграда, ныне Петербурга, А. Собчак стремился сблизиться с ним. Ростропович стал самым популярным исполнителем 1990 года.

В мае 1991 года Ростропович справил свадьбу старшей дочери Ольги с Олафом Герран-Гермесом. Свадьбу он закатил сенсационную, на удивление всему Парижу, немало повидавшему. Свадебный туалет для невесты изготовил в русском стиле знаменитый Ив Сен-Лоран: сарафан, кокошник, ленты в волосах, украшенные драгоценностями. Молодые венчались в русской церкви Св. Александра Невского в Париже. Дорогу из церкви устилали розы, а гостям играл на свадебном пиру ансамбль скрипачей.

Возвращение на Родину. Встреча в аэропорту

19 августа 1991 года Ростропович узнал об антиправительственном путче в СССР и сразу решил ехать в Москву. Виолончель с собой не взял: не до игры было в Москве, да и не знал, как развернутся события, останется ли в живых. В Москве на паспортном контроле он объяснил, что приехал на конгресс соотечественников, и отправился прямиком в Белый Дом на защиту демократии. Он провел в Белом доме почти трое суток, и когда напряжение спало, возвратился к своим делам, концертам, к семье с мыслью, что должен помогать России более активно.

Перед отъездом Ростропович попросил предоставить ему слово на российском телевидении. Он сказал: «Дорогие друзья! Мы знаем, как вам тяжело, мы видим эти очереди за едой. Но я только хочу, чтобы это никогда в дальнейшем не стало для вас шантажом, чтобы вас не обманывали тем, что вот подсчитают ресурсы и за неделю сделают вас богатыми. Только мы сами можем это сделать, только понимая, что мы свободны, не работаем на обогащение компартии — для их угодий, что мы работаем, чтобы сделать богатыми самих себя и своих детей. <…>

Давайте будем сейчас верить в то, что мы действительно сделаем нашу жизнь прекрасной. …Спасибо, дорогие друзья, спасибо всем, кто разрешил мне в это счастливое время быть с вами!»

В канун 1992 года Ростропович и Вишневская приехали из своего дома в Лаппенранте в Петербург по приглашению мэра города А. Собчака, чтобы встретить Новый год.

Б. Ельцин присудил Ростроповичу премию. На ее вручение музыкант не поехал, но сообщил, что деньги употребит на строительство больницы. За премией России последовала Каталонская премия. Испанское жюри отметило его «выдающиеся художественные достоинства» и «смелую защиту свободы, прав человека и демократии в своей стране». Полученные от испанцев сто тысяч долларов Ростропович тоже прибавил к средствам для московской детской больницы.

«…Могу вам сказать, что считаю себя не просто счастливым, а самым счастливым человеком на Земле.

Я бесконечно счастлив. А знаете, что приносит счастье? У тебя много друзей, и ты этим друзьям угоден, потому что несешь им добро. И, конечно, гигантское счастье — иметь двух прекрасных дочерей и шестерых замечательных внуков — это то, к чему все вы, мои дорогие юные друзья, должны стремиться. Но самое главное — еще два обстоятельства: первое — то, что моя профессия является одновременно и моим хобби. Это же удивительное счастье — заниматься тем, без чего ты не можешь жить, а я без музыки не могу жить, не могу дышать. И второе: моя профессия приносит мне не только моральное, духовное удовлетворение, но и возможность помочь людям. И я могу сделать это не потому, что где-то наворовал очень много денег, а благодаря тому, что заработал эти деньги своим трудом. Ощущение счастья от этого не сравнимо ни с каким другим.

На наши с Галиной Павловной деньги в деревне Вача Новгородской губернии был построен родильный дом (одновременно это и детская больница), оснащен американскими аппаратами, которые являются действительно уникальными. Конечно, у нас есть замечательные больницы, но если в провинции, в деревне рождается ребенок весом меньше килограмма, то он неминуемо обречен на смерть. А при тех аппаратах, которые мы поставили в Вачу, ребятишки весом от полкило до килограмма выживают. Нам присылают список детей, которые остались живы благодаря этим аппаратам. Знаете, какое счастье — иметь столько детей, какое счастье — чувствовать, что ты можешь дать им жизнь.

Мы стараемся помогать и нашей Педиатрической академии. Однажды я пришел туда, когда мой друг оперировал девочку четырех лет. Операция была долгая и сложная, и я, войдя в операционную, впервые увидел малюсенькое сердечко в открытой грудине, которое ритмично подрагивало. Когда мы видим это по телевидению, когда смотрим убийства или какие-то трагедии в театре, все это не может сравниться с жизнью. Тогда операция прошла хорошо, но наутро, когда я позвонил, чтобы узнать, как девочка себя чувствует, услышал, что она умерла. В четыре года прекратилась ее жизнь. И умерла она потому, что аппарат, который поддерживал искусственное дыхание, был рассчитан не на объем легких четырехлетней девочки, а на больший. После этого я поехал в Японию; там у меня был концерт сразу после землетрясения в городе Кобэ; я играл концерт с оркестром под управлением Сейджи Озавы (мы с ним и в Россию приезжали, играли концерт). Я его считаю на сегодняшний день самым великим дирижером в мире, а я, поверьте, знаю всех дирижеров высокого уровня, со всеми играл, со всеми встречался. И еще он очень хороший человек. Если бы мне сказали, что я должен выбрать только одного друга в жизни, я выбрал бы его. Могу рассказать вам очень интересную и поучительную историю, произошедшую с этим музыкантом.

Пламя любви согревало их более полувека — они прожили душа в душу счастливую жизнь…

Когда он был совсем молодым, не старше 18–20 лет, и, конечно, гениально талантливым, самый лучший оркестр Японии — оркестр NHK — пригласил его продирижировать «Девятую симфонию» Бетховена. В оркестре играли лучшие музыканты Японии, известные маэстро, а он, совсем еще молодой человек, может быть, не нашел того языка, на котором следовало бы говорить со старыми музыкантами из этого оркестра. Возможно, его тон был несколько повелителен… Но, так или иначе, ни оркестр, ни хор не пришли на концерт. И вот японский характер: мне рассказывали (Сейджи мне это не подтверждал, да я его и не спрашивал), что, когда отменили концерт, дирижер остался за кулисами; и после того как публика ушла, вышел на сцену и продирижировал один, без оркестра и без публики, всю «Девятую симфонию» — выполнил свой долг, после чего сказал: «В эту страну я больше не вернусь».

Одзава уехал, и это дало ему возможность встретиться с Гербертом фон Карая-ном, с другими замечательными музыкантами и стать подлинно великим артистом-дирижером. Все же он в Японию приезжал, создал свой замечательный оркестр, но, по-моему, он тридцать четыре года категорически отказывался дирижировать NHK — одним из лучших, престижных оркестров, помнил о том случае. Я ему сказал: «Сейджи, прости людей, прощать лучше. В России столько людей против меня выступали, а я всех сразу простил».

Кстати, ощущение счастья дает еще и возможность ни на кого не злиться. И я посоветовал Сейджи перестать злиться, как в свое время перестал я. Я сказал ему: «Если ты приедешь и дашь концерт с NHK, я буду играть с тобой концерт Дворжака. И знаешь, у меня есть идея, близкая к гениальной». Он спросил: «Какая?». Я ответил: «Деньги, вырученные за концерт, мы с тобой отдадим на создание фонда для пенсионеров этого оркестра», то есть для тех, кто его подвел. Ему идея понравилась. Мы приехали, а за несколько дней до нашего концерта произошло землетрясение в Кобэ. Погибло очень много людей. Все концерты были отменены, кроме нашего. И когда мы закончили концерт, я сыграл «Сарабанду» Баха в память о погибших при землетрясении и попросил не аплодировать.

Все японцы стоя выслушали эту «Сарабанду», и, надо сказать, атмосфера была настолько трогательна, что у меня выступили слезы, как и у многих присутствовавших в зале. Деньги, вырученные за концерт, мы поделили между жертвами землетрясения и фондом для пенсионеров оркестра NHK. После концерта ко мне пришли японские представители и спросили: «Скажите, чем мы можем быть полезны?». Я сказал: «Еще как можете быть полезны! Подарите, пожалуйста, аппаратуру для детей, которая могла бы поддерживать искусственное дыхание вне зависимости от размеров легких».

Японцы выполнили мою просьбу. Они прислали нам оборудования на 700 тыс. долларов, включая замечательный аппарат с компьютерной системой, который автоматически учитывает размеры легких. И вот, можете себе представить, что когда эти аппараты уже работали, привезли девочку, тоже четырех лет, которая с моста упала в реку, и никто этого не заметил вовремя. Она была в коме, к ней подключили этот магический аппарат, и через шесть часов она встала, жива и здорова»[53].

Вместе с Вишневской Ростропович организует концерты, сбор с которых станет основой фонда. Добавив собственные деньги, они построят детскую больницу в Москве: «Галина и я считаем, что нашим главным приоритетом должно быть здоровье детей, поскольку они — будущее России и всего мира».

К его концертам привлекаются Ю. Башмет, В. Спиваков, Ю. Темирканов, он устраивает премьеры сочинений С. Губайдулиной, дирижирует сочинениями С. Прокофьева в исполнении артистов Петербургского Мариинского театра, и вместе с ними выступает на фестивале в Испании, включая их в созвездие талантов во главе с П. Доминго.

Он открывает новые имена, мало известные России: так происходит с Вячеславом Артемовым, чья симфония прозвучала впервые в Вашингтоне, и оценка ее Ростроповичем изменила творческую судьбу композитора.

В марте 1992 года Большой театр исправляет несправедливость по отношению к Вишневской: сорокапятилетию ее творческой деятельности посвящается огромный концерт, ей символически возвращается пропуск в родной театр, ею учреждается фонд для помощи ветеранам сцены. Туда она вносит все деньги, полученные за русский перевод ее книги «Галина», изданной в пятнадцати странах. В Москву съезжается вся семья: сам Ростропович, дочь Елена с четырьмя детьми, в том числе двухмесячным Александром, ожидающая ребенка Ольга.

Ростропович активно строит больницу, Вишневская возглавляет учрежденный ею пенсионный фонд. Ей предложили для фонда роскошный дом, большой штат и десять учредителей, а она размещает единственного сотрудника-бухгалтера в комнатке рядом с отделом кадров Большого театра и настаивает на своем единовластном управлении, чтобы все средства до копейки направить нуждающимся коллегам.

Ростропович в Амстердаме собирает созвездие русских деятелей — писателя В. Ерофеева, композитора А. Шнитке, режиссера Б. Покровского, художника И. Кабакова, чтобы с блеском поставить оперу Шнитке «Жизнь с идиотом».

Благотворительный фонд Вишневской-Ростроповича помогал детским больницам, в Оренбурге под его опекой была детская городская больница № 3. Помимо того, Ростропович — Гражданин мира, Посол доброй воли ЮНЕСКО, почетный гражданин многих городов мира. Его имя включено в выпуск общероссийской энциклопедии «Лучшие люди Российской Федерации».

В 2002 году лондонская газета The Times провозгласила Ростроповича «величайшим из ныне живущих музыкантов». Музыкальный колумнист газеты Daily Telegraph Ллойд Уэббер назвал Ростроповича «вероятно, величайшим виолончелистом всех времен» (28 апреля 2007).

Ростропович был президентом Благотворительного фонда Вишневской — Ростроповича, оказывающего помощь российским детским лечебным учреждениям, а также одним из попечителей школы имени А.М. Горчакова, возрождаемой в духе и традициях Царскосельского лицея.

Летом 2006 года Мстислав Леопольдович тяжело заболел: в феврале и в апреле 2007 года он перенес две операции в связи со злокачественной опухолью печени.

Вспоминает Ольга Ростропович:

«…Папа позвонил мне в Америку в сентябре 2006 года. И как-то спокойно, даже весело сказал, что у него обнаружили онкологическое заболевание. Я тогда еще подумала, что он шутит или это он сам себе навыдумывал. Он ведь никогда не болел. На моей памяти только однажды, в Канаде, у него была совершенно жуткая простуда. А так, Бог миловал, он был крепким человеком. Я, конечно, немедленно позвонила сестре. Она уже все знала. Лена тоже подумала, что это скорее всего какая-то ошибка. После этого папа на какое-то время на эту тему никому ничего не говорил. А в Новый год ему вдруг стало плохо, мама вызвала “скорую помощь”. Дальше была клиника в Париже, где сказали, что ничем помочь уже нельзя и жить папе осталось неделю. Это все произошло настолько молниеносно, что мы вообще ничего не поняли! Мы привезли его в Москву. И здесь врачи онкологического центра продлили папе жизнь еще на три месяца. Он даже успел отметить свой 80-летний юбилей в Кремлевском дворце. Он очень любил праздники, готовился к своему юбилею и держался большим молодцом. Только мы знаем, чего это ему стоило.

…В больнице я была с ним и день и ночь. Будучи уже очень слабым, папа все время слушал музыку. В том числе свои записи. Особенно сонату Шуберта, где ему аккомпанирует на фортепиано Бенджамин Бриттен. Папа слушал, и у него текли слезы… Последнюю ночь я провела с отцом. Он был уже не в сознании. Но у нас все равно происходило общение. Я его чувствовала, понимала… Сидела рядом с ним на стульчике, держала его руку и уснула. Просыпаюсь — а уже все…

Незадолго до своего ухода папа задумал провести музыкальный фестиваль в Баку. Ведь он там родился, и там до сих пор живет много его друзей. Но не успел… И вот папино желание осуществила я. В этом году в начале декабря пройдет уже VI Международный музыкальный фестиваль имени Мстислава Ростроповича. И, как всегда, приедут выступить прекрасные музыканты. Например, итальянский виолончелист Энрико Диндо, о котором папа говорил: “Из его инструмента звук льется, как прекрасный итальянский вокал”. А еще великие тенора Марко Берти, Пьеро Джулиаччи и Бадри Майсурадзе. Дирижер Зубин Мета, которого представлять специально и не нужно, со своим оркестром. А также один из лучших мировых скрипачей Максим Венгеров с Английским камерным оркестром. Знаете, когда я готовлю очередной фестиваль, то всегда чувствую рядом присутствие папы. Мне кажется, он мне подсказывает, кого пригласить, как все устроить. И на концертах такая аура особая рождается, как будто отец присутствует в зале…»[54]

Мстислав Ростропович скончался в клинике в Москве 27 апреля 2007 года. Прощание с великим музыкантом состоялось 28 апреля в Большом зале Московской консерватории. Отпевание прошло в Храме Христа Спасителя. Похоронен Ростропович в Москве, на Новодевичьем кладбище.

На пять лет пережила мужа его неизменная спутница, великая русская певица Галина Вишневская. Оставив оперную сцену, она с 1993 года выступала как драматическая актриса на сцене МХТ им. Чехова (роль Екатерины Второй в пьесе Е. Греминой «За зеркалом»), сыграла главные роли в кинофильмах «Провинциальный бенефис» (1993, роль Кручининой, по мотивам пьес А.Н. Островского, режиссер А. Белинский) и «Александра» (2007, режиссер А. Сокуров). Сценарий «Александры» был написан Сокуровым специально для нее.

«…После смерти отца мама начала болеть. Она ведь тоже крепким человеком всю жизнь была — во всяком случае с тех пор, как излечилась от туберкулеза. А тут начались какие-то воспаления легких, еще что-то… И мы стали часто посещать клиники.

— Из-за этого вы и решили переехать в Россию?

— Маму нужно было поддерживать. К тому же в нашей семье встал вопрос: что делать с наследием отца? Например, с созданными родителями фондами — медицинским благотворительным и музыкальным. Сестра Елена, которая живет с детьми в Швейцарии, взялась управлять медицинским фондом. Ну а мне, чтобы заниматься музыкальным наследием папы, пришлось переехать в Россию. Это до сих пор дается непросто. Ведь мои сыновья остались в Америке. Младший Слава готовится поступать в колледж, а старший Олег учится в университете. Сейчас они оба стараются учить русский язык. Правда, жить в России пока не планируют. Ну а мне приходится разрываться. Например, это лето провела с детьми в Америке — так мама немного обижалась. Говорила, чтобы я скорее приезжала к ней. А когда я здесь — сыновья ворчат: мол, мы соскучились…»[55]

С 2002 года Вишневская учредила в Москве Центр оперного пения Галины Вишневской и руководила им. С 2006 года была председателем жюри Открытого международного конкурса оперных артистов. Она — президент Всероссийской ярмарки певцов в Екатеринбурге.

Умерла Галина Вишневская 11 декабря 2012 года на 87-м году жизни в Москве. Церемония прощания с певицей проходила 13 декабря в Центре оперного пения. 14 декабря состоялось отпевание в Храме Христа Спасителя. Похоронили ее на Новодевичьем кладбище рядом с М. Ростроповичем.

Дети разделили между собой заботы о родительском наследии. Старшая дочь, виолончелистка Ольга Ростропович, возглавляет музыкальный фонд Ростроповича, помогающий молодым музыкантам и проводящий ежегодные фестивали. Кроме того, она художественный руководитель Центра оперного пения. Елена руководит международным медицинским фондом «Вишневская — Ростропович», который занимается вакцинацией детей по всему миру.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.