Возвращение главы семьи

Возвращение главы семьи

Отец отсутствовал более трех лет. Внешне он мало изменился, хотя заметно похудел. Поэтому казался выше своего среднего роста. В густой русой шевелюре серебрились нити седины. Появились новые морщины на мужественном и в то же время добром лице. О войне рассказывал скупо. Воспоминания были тяжелые. По его словам, многое пришлось переосмыслить. Произошла переоценка ценностей, как у миллионов людей, хлебнувших жесточайших будней войны. Влюбленными, истосковавшимися глазами он смотрел на жену и повзрослевшую дочь, унаследовавшую его черты.

Много времени мы стали проводить друг с другом. Откровенно, по-мужски обсуждали волнующие нас проблемы. Отец жестко поставил вопрос о продолжении прерванной учебы. Казалось, теперь все барьеры на пути к этому снимались. Однако даже на самом гладком пути не обходится без тормозящих препятствий. Около года потребовалось на полное завершение среднего образования в школе рабочей молодежи. Без него теперь не допускали к приемным экзаменам. Не то что во время войны, в Свердловске! Не мог я подвести и Артемия Ивановича. Нужно было довести до конца проектные работы по реконструкции кондитерской фабрики. По договору весь процесс, от начала до конца, занимал полтора года. И, наконец, сложный морской узел отношений с Валентиной с каждым днем стягивался все туже и туже.

Позиция родителей в этом вопросе вылилась в заговор молчания. Единственный раз отец, с присущим ему лаконизмом, изрек:

– Ты за годы войны стал взрослым и самостоятельным. Наше родительское мнение: совместить учебу и семью нереально. Чем-то надо пожертвовать или отложить немного. Но окончательно решать тебе.

Неопределенность плохо сказывалась на наших отношениях. Валентина стала нервной и раздражительной. Я понимал, что это связано с моей нерешительностью. Под Новый, 1947, год она вдруг заявила, что намерена возвратиться в Полтаву. Хотя все было неожиданно, этот шаг был предсказуем. Перед отъездом Валентина призналась, что ее чувства притупились, хотя она по-прежнему любит меня. Ее светлая мечта иметь со мной семью и детей превратилась в мираж. Больше ждать и надеяться она не хотела.

После ее отъезда я места себе не находил. Родители старались всеми силами меня отвлечь. Но я ощущал их скрытую радость от такой развязки. Все же мне было тоскливо. Оживились и одинокие девицы на работе, стараясь чаще попадаться мне на глаза и заигрывать под благовидными предлогами. Так для меня наступил период мимолетных увлечений.

С Валентиной мы продолжали переписываться. В одном из писем она уведомила меня, что решила устроить свою жизнь и выходит замуж за состоявшегося человека, на десять лет старше ее. Он – бывший военный, имеющий стабильную материальную базу для создания семьи. В будущем, бывая наездами в Полтаве, я неоднократно посещал ее благополучное гнездо, в котором появилось трое сорванцов. Сила первой любви угасла, но благодарная память осталась навсегда.

Новый, 1947, год мы наконец встретили в полном семейном составе. Вскоре отец, в связи с массовой демобилизацией, перешел на гражданское поприще. Ему предложили должность главного инженера фурнитурного завода. Это было очень близко от дома – по другую сторону парка, на главном проспекте, пересекающем весь город от вокзала до аэродрома. Я увлеченно продолжал курировать проектные работы на кондитерской фабрике. Во время деловой поездки во Львов, буквально ослепивший меня своей неповторимой красотой, удалось посетить Политехнический институт и уточнить условия поступления на архитектурный факультет.