Между Доном и Волгой
Между Доном и Волгой
В большой излучине. – У волжского берега. – Сталинградцы на обороне города. – Меры, принятые Ставкой в помощь Сталинграду. – «Недопустимо никакое промедление». – План контрнаступления – результат коллективного труда
Летом 1942 года в Генштабе шла напряженная работа. Весенние неудачи советских войск на юге переживались нами тяжело. Мы сознавали и свою долю вины в этом, хотя в приказе Верховного Главнокомандующего о Генштабе ничего не говорилось. Просчеты при проведении весенних операций послужили для нас серьезным уроком. Оперативный состав внимательно анализировал события на фронте, особенно на юге и в излучине Дона. Перед работниками Генштаба вставали все новые задачи, одна другой сложнее. Первейшая среди них – организация постоянного и прочного управления войсками, подчинение их действий единому замыслу Ставки.
Как ни тяжело было это сознавать, на повестку дня встал вопрос защиты Сталинграда. Его географическое и экономическое положение определяли и его стратегическое значение.
Три десятилетия назад слово «Сталинград» вошло в словарный фонд всех языков мира и с той поры напоминает о битве, которая по размаху, напряжению и последствиям превзошла все вооруженные столкновения прошлых времен.
Когда иностранные делегации или туристы посещают Советский Союз, в числе маршрутов их путешествий есть и тот, что ведет к городу, расположенному на Нижней Волге, у ее крутого изгиба. Паломничество сюда не простое любопытство. Ибо этот город долгое время был центром ожесточенных и кровопролитных боев, здесь неумолчно дни и ночи гремели взрывы бомб и снарядов, дымились развалины зданий, плавился асфальт площадей и улиц, бушевал огонь на самой реке, покрытой нефтью, хлынувшей из разрушенных хранилищ.
В течение четырех месяцев немецкое командование, несмотря на огромные потери в живой силе и в технике, предпринимало многократные попытки овладеть городом. Тщетно! «Выстоять и победить!» – эта лаконичная заповедь прочно, как нерушимая клятва, вошла в сознание защитников волжской твердыни, выражала непоколебимую решимость обескровить и уничтожить ненавистного врага. Каждый из них отчетливо сознавал, что именно здесь, на берегах Волги, решался исход не только Отечественной, во и второй мировой войны.
Советские воины сдержали клятву. Они увенчали Сталинградскую битву своей блистательной победой. «Весть об этой победе советских войск, – отмечал Л. И. Брежнев, – прокатилась по всей оккупированной Европе. Она проникла в застенки гитлеровских тюрем и за колючую проволоку лагерей смерти. Она вселяла веру в неизбежную гибель фашизма, звала к сопротивлению и борьбе». Вот почему жители всех континентов, бывая нашими гостями, хотят почтить память павших героев Сталинграда, воздать им дань глубочайшего уважения, взять и увезти с собой горсть здешней: земли, ставшей воистину священной.
Да, Сталинград вселил в сердца порабощенных народов надежду на освобождение от тяжелых пут фашистских извергов. Но с его именем связано еще и другое – торжество советского военного искусства. Известно, что нацистские генералы прямо-таки бредили идеей «Канн», полагая, что только им подвластно ведение операций на окружение. О советских военачальниках они с пренебрежением писали как о неспособных постичь мастерство вождения войск на полях современной войны. Однако именно советские полководцы устроили противнику под Сталинградом грандиозные «Канны» XX века. Более того, такая сложнейшая форма оперативного маневра, как наступление по сходящимся направлениям с целью окружения вражеских войсковых группировок, оставалась типичной для боевой деятельности Красной Армии до конца войны.
Вспоминая об обстановке, предшествовавшей Сталинградской битве, о намерениях противника на летнюю кампанию 1942 года, надо сказать следующее.
Обстановка того времени оставалась для нашей страны весьма трудной. Под пятой фашистских оккупантов находились Прибалтика и Белоруссия, Украина и Молдавия, западные и южные области Российской федерации. Враг продолжал блокаду Ленинграда, держал крупные силы войск неподалеку от Москвы. Накопленные с большим напряжением стратегические резервы были израсходованы в боях под Москвой. Несмотря на то, что усилиями партии, всего советского народа к лету 1942 года были достигнуты немалые результаты в развитии народного хозяйства, оно пока что обеспечивало армию лишь минимально необходимыми средствами для организации отпора вражеским полчищам. Обстановку усугубил, как уже говорилось ранее, неудачный для наших войск исход боевых действий весной 1942 года под Ленинградом, Харьковом и в Крыму.
Рассчитывать на действенную помощь со стороны союзников по антигитлеровской коалиции не приходилось. Они все еще затягивали открытие второго фронта в Европе. Вместо развертывания боевых действий в Европе, их внимание было направлено на второстепенные, удаленные на огромные расстояния от Германии театры, которые не отвлекали на себя сколько-нибудь значительных сил фашистского блока. Напомним, что в Северной Африке против английской армии действовало в мае 1942 года всего лишь восемь итальянских и три немецкие дивизии.
Совершенно очевидно, что такая политика американо-английских правящих кругов по отношению к Советскому Союзу позволила немецкому командованию привлечь для борьбы против Советского Союза значительные дополнительные силы. На 1 мая 1942 года на советско-германском фронте действовало 217 дивизий и 20 бригад противника, то есть около 80 % всех сухопутных войск Германии и ее союзников, а также три из пяти немецких воздушных флотов.
План немецкого командования на лето 1942 года, как явствует из директивы № 41 от 5 апреля, заключался в том, чтобы «снова овладеть инициативой», утраченной в результате поражения под» Москвой, «окончательно уничтожить живую силу, остающуюся еще в распоряжении Советов, лишить русских возможно большего количества военно-экономических центров». Однако немецкое командование не могло в то время развернуть наступление на всех стратегических направлениях советско-германского фронта, как это было летом 1941 года. Возможностей для наступления на широком фронте уже недоставало. Поэтому реализовать намеченный план противник решил путем проведения последовательных наступательных операций в соответствии с имеющимися силами и складывающейся обстановкой. План предусматривал первоначально «сосредоточить все имеющиеся силы для проведения главной операции на южном участке фронта с целью уничтожить противника западнее Дона и в последующем захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через Кавказский хребет». С прорывом на Кавказ гитлеровская клика связывала вовлечение Турции, занимавшей далеко не добрососедскую позицию по отношению к Советскому Союзу, в войну на стороне Германии, а также подготовку к вторжению на Ближний Восток.
Итак, целью «главной операции» провозглашался Кавказ. Чтобы обезопасить левое крыло войск, предназначенных для достижения этой цели, оказать им содействие в быстром продвижении вперед, немецкое командование решило нанести удар на сталинградском направлении. В упомянутой директиве № 41 указывалось на необходимость «попытаться достигнуть Сталинграда или, по крайней мере, подвергнуть его воздействию тяжелого оружия с тем, чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций».
Таким образом, данному направлению в плане врага отводилась вспомогательная роль. Но вскоре это направление, вопреки расчетам и желанию нацистских стратегов, из вспомогательного превратилось в решающее направление борьбы на всем советско-германском фронте.
В связи с предстоящим наступлением немецкое командование 9 июля осуществило намеченное еще в апреле 1942 года разделение группы армий «Юг». Во вновь созданную группу армий «Б» вошли 2-я, 6-я и 4-я танковая немецкие армии и 2-я венгерская армия. В группу армий «А» вошли 11-я, 17-я и 1-я танковая немецкие армии.
Начало Сталинградской битвы, на отдельных этапах которой действовало с обеих сторон свыше 2 млн. человек, более 2 тыс. танков и столько же самолетов, 26 тыс. орудий и минометов, восходит к середине июля 1942 года. По характеру событий битва состояла из двух ярко выраженных периодов: оборонительного – на подступах к Сталинграду и в самом городе (с 17 июля по 18 ноября) и наступательного, завершившегося ликвидацией огромной группировки врага (с 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года).
Первоначально задачу овладения Сталинградом фашистское командование возлагало на 6-ю и 4-ю танковую армии. Нацистские стратеги полагали, что советские войска, ослабленные в предыдущих боях, не окажут на пути к Сталинграду серьезного сопротивления. Они настолько уверовали в это, что даже в середине июля повернули 4-ю танковую армию на юг для действий на Кавказе, включили в ее состав несколько соединений 6-й армии. Однако их надежды на легкую и скорую победу были развеяны еще в большой излучине Дона. Это сделали советские воины, отстаивавшие с непреклонной решимостью каждый метр родной земли.
Беспримерным мужеством, безмерной отвагой советские воины сорвали план немецкого командования – разгромить наши войска на правом берегу Дона и с ходу захватить Сталинград. В отражении вражеского натиска большую роль сыграло решение Ставки Верховного Главнокомандования о выдвижении из ее резерва для прикрытия сталинградского направления войск 63-й, 62-й и 64-й армий. Из них и из отошедшей за Дон 21-й армии и 8-й воздушной армии был создан Сталинградский фронт.
В середине июля войска Сталинградского фронта развернулись для обороны: 63-я армия генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова по левому берегу Дона от Павловска до Серафимовича, 21-я армия генерал-майора А. И. Данилова – от Серафимовича до Клетской, 62-я армия генерал-майора В. Я. Колпакчи (его сменил вскоре генерал-лейтенант А. И. Лопатин) – западнее Дона в его большой излучине на 100-километровом фронте от Клетской до Суровикино.
На рубеж от Суровикино до Верхне-Курмоярской, примерно по меридиану прямо с севера на юг, выходили части 64-й армии генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова, срочно перебрасываемые по железной дороге из района Тулы. Далее по Дону занимала фронт 51-я армия Южного фронта, отошедшая с 28 июля под командованием генерал-майора Т. К. Коломийца к Северо-Кавказскому фронту. Таким образом, Верховному Главнокомандованию пришлось фактически создать новый фронт в 500-километровой полосе от Павловска до Верхне-Курмоярской, чтобы остановить врага и прикрыть сталинградское направление. На это была израсходована значительная часть стратегических резервов, подготовлявшихся ранее для летнего наступления.
Оборонительным действиям наших войск Генштаб и Ставка стремились придать характер стратегической обороны, чтобы тем самым сорвать новое «генеральное» наступление гитлеровской армии.
Политбюро ЦК ВКП(б), учитывая опасность обстановки, 14 июля приняло решение об объявлении в Сталинградской области военного положения.
Оборонительные сражения на дальних подступах к Сталинграду начались еще 17 июля со столкновений нашей 62-й армии и войск 6-й немецкой армии на реке Чир. После упорного боя передовые части 62-й армии вынуждены были отойти на основной оборонительный рубеж, занятый главными силами армии. Все попытки немецких войск прорвать с ходу нашу оборону вплоть до 23 июля срывались. В то же время через фронт обороны 62-й армии отходили потерпевшие поражение в борьбе за Восточную Украину и Придонье разрозненные войска 38-й и 28-й армий. Ставка приняла решение на базе этих армий сформировать в рамках Сталинградского фронта 1-ю и 4-ю танковые армии смешанного состава.
Натолкнувшись на ожесточенное сопротивление советских войск, немецко-фашистское командование с первых дней операции по овладению Сталинградом стало усиливать свою 6-ю армию частями, перебрасываемыми с других участков фронта, главным образом из-под Воронежа. Уже к 23 июля враг имел против Сталинградского фронта 18 дивизий вместо 14, с которыми он начал операцию. Создав превосходство в силах и возобновив наступление, противник прорвал на правом фланге 62-й армии оборону и своими подвижными войсками вышел к Дону у Каменского, глубоко охватив с севера левый фланг этой армии. Продолжая развивать прорыв, он окружил возле Майоровского около трех советских стрелковых дивизий и танковую бригаду и выходом крупных сил к Верхне-Бузиновке и Сухановскому создал непосредственную угрозу не только переправам через Дон, но и всем войскам 62-й и 64-й армий, оборонявшимся в большой излучине Дона. Для ликвидации этой серьезной опасности вновь потребовались немедленные меры.
Резервов у Ставки в районе Сталинграда, за исключением еще не готовых к действиям 1-й и 4-й танковых армий, не было. 1-я танковая армия генерал-майора К. С, Москаленко к тому времени получила лишь управление двух танковых корпусов, с ними 160 танков и одну стрелковую дивизию; 4-я танковая армия генерал-майора В. Д. Крюченкина имела одни танковый корпус (80 танков) и одну стрелковую дивизию. Правда, во фронтовом резерве находилась 57-я армия генерал-майора Ф. И. Толбухина, но и она только начала получать пополнение. Ставка, передав фронту две формировавшиеся танковые армии, приказала восстановить утраченное положение. Одновременно из резервов Ставки в район Сталинграда перебрасывались шесть новых стрелковых дивизий.
23 июля в качестве представителя Ставки я прибыл на Сталинградский фронт. Командование его находилось в то время на наблюдательном пункте в деревне Камыши, на левом берегу Дона, в трех-четырех километрах севернее Калача. Вместе с командованием фронта мы тщательно проанализировали обстановку. Старались не упустить ни одной детали, беседовали, советовались с командирами и политработниками. Все были преисполнены решимости отстоять город на Волге. Изучение сложившейся на фронте обстановки показало, что единственная возможность ликвидировать угрозу окружения 62-й армии и захвата противником переправ через Дон в районе Калача и к северу от него заключалась в безотлагательном нанесении по врагу контрударов наличными силами 1-й и 4-й танковых армий. 4-я танковая армия смогла сделать это только через двое суток, но ждать ее не было возможности, иначе мы потеряли бы переправы и фашистские войска вышли бы в тыл 62-й и 64-й армиям. Поэтому пришлось пойти на немедленный удар 1-й танковой армии, а затем уж и 4-й.
Контрудар не привел к разгрому группировки врага, прорвавшейся к Дону, но, как показали последующие события, сорвал замысел противника окружить и уничтожить 62-ю армию, сыгравшую в дальнейшем вместе с 64-й армией основную роль при обороне Сталинграда, и не позволил ему осуществить стремительный бросок для захвата Сталинграда с ходу.
В те же дни осложнилась обстановка на правом фланге 64-й армии. Фашисты потеснили растянутые на широком фронте советские соединения и овладели Нижне-Чирской. Возникла еще одна угроза – прорыва противника к Сталинграду с юго-запада.
28 июля в разгар оборонительных боев был подписан и немедленно отправлен в войска приказ № 227 народного комиссара обороны И. В. Сталина. Приказ этот сразу же привлек внимание вcего личного состава Вооруженных Сил. Я был очевидцем, как заслушивали его воины в частях и подразделениях, изучали офицеры и генералы. Приказ № 227 – один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности.
Вот его некоторые положения.
«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население». «Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке… Такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам. Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны, территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция – наши отцы, матери, жены, братья, дети. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, – стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн населения, более 800 млн пудов хлеба в год и более 10 млн т металла в год. У нас уже сейчас нет преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину». «Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад!» «Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности». «Можем ли мы выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов. Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, в батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, авиаэскадрильях. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину».
Приказ предлагал «железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток», что от такого отступления не будет якобы вреда. Предписывалось также снимать командующих армиями, командиров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск. Те же меры предлагалось применять и к командирам и комиссарам полков и батальонов за оставление воинами без приказа боевых позиций. Этим приказом вводились штрафные батальоны.
Некоторые буржуазные историки все содержание этого приказа сводят к мерам принуждения; отбрасывая его политические и моральные стороны, утверждают, что введенные приказом № 227 меры принуждения явились главной причиной победы советских войск под Сталинградом. Политический смысл таких передержек и манипуляций понятен.
Я, как и многие другие генералы, видел некоторую резкость и категоричность оценок приказа, но их оправдывало очень суровое и тревожное время. В приказе нас, прежде всего, привлекло его социальное и нравственное содержание. Он обращал на себя внимание суровостью правды, нелицеприятностью разговора наркома и Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина с советскими воинами, начиная от рядового бойца и кончая командармом. Читая его, каждый из нас задумывался над тем, все ли силы мы отдаем борьбе. Мы сознавали, что жестокость и категоричность требований приказа шла от имени Родины, народа, и важно было не то, какие будут введены меры наказания, хотя и это имело значение, а то, что он повышал сознание ответственности у воинов за судьбы своего социалистического Отечества. А те дисциплинарные меры, которые вводились приказом, уже перестали быть непременной, настоятельной необходимостью еще до перехода советских войск в контрнаступление под Сталинградом и окружения немецко-фашистской группировки на берегу Волги.
Но вернусь к изложению военных действий. Захватив Нижне-Чирскую, противник не смог развить успеха. У 6-й немецкой армии сил оказалось недостаточно, и ее войска вынуждены были перейти к временной обороне. Чтобы завершить операцию, немецко-фашистскому командованию ничего не оставалось, как в самом спешном порядке, одновременно с усилением 6-й армии, перенацелить 4-ю танковую армию с северокавказского на сталинградское направление. Перед последней была поставлена задача нанести удар по городу с юга, вдоль железной дороги от Котельникова. Это наступление началось 31 июля. Несмотря на численное превосходство в силах, 4-я танковая армия понесла большие потери и осуществить замысел не смогла. Большую роль в этом сыграло выдвижение командованием Сталинградского фронта из своего резерва 57-й армии на рубеж Абганерово – Рай-город. 10 августа на рубеже река Аксай – Абганерово войска 4-й танковой немецкой армии вынуждены были также перейти к обороне. Переход войск 6-й и 4-й танковой немецких армий к обороне заставил вражеское командование приступить к подготовке новой наступательной операции, с тем чтобы овладеть Сталинградом одновременными концентрическими ударами этих двух армий: 6-й – из района Верхне-Бузиновки с северо-запада и 4-й танковой – из района Абганерово с юга. На перегруппировку, а также на переброску новых войск и на подготовку этой операции противнику потребовалось около недели.
Несмотря на то, что советским войскам в результате упорной борьбы удалось вначале замедлить наступление немецких войск на дальних подступах к Сталинграду, а затем и остановить их продвижение перед внешним оборонительным обводом, положение на сталинградском направлении оставалось для нас в конце первой половины августа крайне напряженным. Протяженность Сталинградского фронта возросла до 800 км. Ставка и Генеральный штаб с каждым днем все более и более убеждались в том, что командование этим фронтом явно не справляется с руководством и организацией боевых действий такого количества войск, вынужденных к тому же вести ожесточеннейшие бои на двух разобщенных направлениях. Не справлялось оно и с руководством теми мероприятиями, которые по заданиям ГКО и по требованиям военной обстановки должны были проводиться для усиления обороны города и удовлетворения нужд войск продукцией, производимой городской промышленностью. 5 августа Ставка приняла решение разделить Сталинградский фронт на два самостоятельных фронта – Сталинградский и Юго-Восточный. В состав Юго-Восточного фронта вошли войска левого крыла прежнего Сталинградского фронта – 64-я, 57-я и 51-я армии, 13-й танковый корпус, а также 8-я воздушная армия генерал-майора Т. Т. Хрюкина. Предназначалась для него и перебрасываемая на сталинградское направление из резерва Ставки 1-я гвардейская армия. Командующим Юго-Восточным фронтом был назначен генерал-полковник А. И. Еременко, членом военного совета – Н. С. Хрущев, начальником штаба – генерал-майор Г. Ф. Захаров. В составе Сталинградского фронта остались 63-я, 21-я, 62-я и 4-я танковая армии, 28-й танковый корпус и часть авиации 8-й воздушной армии, на базе которой и авиации резерва Ставки в августе была сформирована 16-я воздушная армия генерал-майора авиации С. И. Руденко. Командующим войсками этого фронта оставался генерал-лейтенант В. Н. Гордов.
В действительности оказалось, что разделение фронтов крайне усложняло решение других вопросов, особенно массированного использования авиации, действовавшей на сталинградском направлении. Затруднилось и разрешение вопросов, связанных с оборонными мероприятиями, проводившимися местными партийными и советскими органами. 13 августа Ставка приняла решение, по которому Сталинградский фронт подчинялся командующему Юго-Восточным фронтом. Для организации руководства и управления войсками на сталинградском направлении Верховное Главнокомандование в наиболее ответственные моменты битвы направляло в Сталинград представителей ГКО и Ставки, на которых и возлагалось принятие окончательных решений по всем вопросам, возникавшим на месте.
Начиная с первой половины июля Верховное Главнокомандование систематически усиливало войска сталинградского направления за счет стратегических резервов. В августе приток войск сюда из глубины страны еще более возрос. Так, с 1 по 20 августа сюда было направлено 15 стрелковых дивизий и 3 танковых корпуса. Правда, значительная часть из них, вследствие транспортных затруднений, смогла поступить на фронты только после 20 августа. Огромную помощь войскам и командованию продолжала оказывать Сталинградская партийная организация, как в укреплении оборонительных рубежей, так и в обеспечении войск всем необходимым из того, что могла произвести местная промышленность.
Меры, принятые Ставкой, ее представителями, командованием фронтов и армий, значительно укрепили положение войск, но эти меры, как показали последующие события, оказались далеко не достаточными, чтобы снять полностью угрозу, нависшую над Сталинградом.
Очередное наступление на Сталинград силами 6-й и 4-й танковой армий противник начал 19 августа. Разгорелись жаркие бои на ближних подступах к городу. В ходе этих боев сильной подвижной группе вражеских войск удалось прорвать оборону к северу от Калача и к 23 августа выйти к Волге севернее Сталинграда. Одновременно с прорывом нашей обороны немецкое командование предприняло 23 и 24 августа ожесточеннейшую бомбардировку города, для которой были привлечены все наличные силы его 4-го воздушного флота. Я был тогда в городе и видел, как он превращается в развалины. По ночам он напоминал гигантский костер. Нацистская пропаганда поспешила объявить, что «крепость большевиков у ног фюрера». Тогда гитлеровские трубадуры не предполагали, что настанет час и во всей Германии зазвучит погребальный звон колоколов траура по случаю потрясающего поражения на берегах Волги.
Командование Юго-Восточного фронта в эти дни находилось на командном пункте, созданном заблаговременно в штольне на левом берегу реки Царица. Здесь же находились член ГКО Г. М. Маленков, командующий ВВС А. А. Новиков и я. Представитель ГКО В. А. Малышев, заместитель наркома танковой промышленности А. А. Горегляд, первый секретарь Сталинградского обкома и горкома партии А. С. Чуянов, начальник Главного автобронетанкового управления НКО СССР Я. Н. Федоренко были на тракторном заводе, где вместе с его директором К. А. Задорожным и парторгом ЦК завода А. М. Шапошниковым руководили ремонтом и изготовлением новых танков Т-34, формированием истребительных батальонов и эвакуацией наиболее ценного заводского оборудования.
На КП фронта 23 августа поступили тревожные донесения о том, что к югу от города фашисты вклинились в нашу оборону и вышли к станции Тингута. Вместе с командованием фронта мы выработали мероприятия, которые, как нам казалось, могли бы ликвидировать угрозу городу со стороны образовавшегося с севера коридора, пока враг еще не успел там закрепиться. Для обороны города с севера и северо-запада туда были спешно выдвинуты истребительные батальоны рабочих, батальон из курсантов военно-политического училища, отряды, наскоро сформированные из народного ополчения, отдельные войсковые специальные и тыловые части Сталинградского фронта. Все это вместе взятое позволило быстро создать оборону в полосе между Доном и Волгой. В течение вечера 23 и ночи на 24 августа в районе Самофаловки под управлением нового заместителя командующего Сталинградским фронтом генерал-майора К. А. Коваленко, которого я ранее знал по совместной работе в наркомате, была создана ударная группа из трех стрелковых дивизий, танковой бригады и 28-го танкового корпуса. Ее задача – немедленно нанести контрудар с линии Павшино – Котлубань в юго-западном направлении, закрыть прорыв у Котлубани и Большой Россошки и выходом к Дону восстановить положение. Одновременно 62-я армия должна была нанести удар из района Малых Россошек навстречу группе генерала Коваленко. Для разгрома противника, прорвавшегося к Волге, 2-й и 23-й танковые корпуса под командованием начальника автобронетанковых войск Сталинградского фронта генерал-лейтенанта А. Д. Штевнева утром 24 августа должны были нанести удар от Рынка, Орловки на Ерзовку, то есть по немецкому коридору с юга.
В результате ожесточенной авиационной бомбардировки телефонно-телеграфная связь с Москвой 23 августа прервалась. Доклад о прорыве врага к Волге нами был передан Верховному Главнокомандующему по радио; в нем говорилось о крайне серьезном положении, создавшемся у стен Сталинграда, о принимаемых нами мерах по обороне города и по ликвидации прорыва врага к Волге.
В течение ночи на 24 августа проводная связь Сталинграда с Москвой огромными усилиями связистов была восстановлена. Ранним утром Г. М. Маленков, я и командующий фронтом получили указания Ставки, в которых говорилось: «У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника. Соберите авиацию обоих фронтов и навалитесь на прорвавшегося противника. Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запугать врага. Деритесь с противником не только днем, но и ночью. Используйте вовсю артиллерийские и эресовские силы… Самое главное – не поддаваться панике, не бояться нахального врага и сохранить уверенность в нашем успехе»[28]. Короче говоря, Ставка Верховного Главнокомандования поставила перед нами задачу принять все меры к обороне города, ни в коем случае не сдавать его врагу и принять немедленные и самые решительные меры к ликвидации прорвавшейся группировки противника.
Группа войск генерала К. А. Коваленко в ночь на 24 августа разгромила вражеские части, попавшие под ее удар, и к утру вышла к Большим Россошкам, где соединилась с войсками 62-й армии. Но прочно закрыть немецкий коридор она не смогла. Противник, подбросив свежие резервы, возобновил снабжение своих войск, прорвавшихся к Волге, хотя эта работа его проводилась под непрерывным огнем нашей артиллерии.
В этот очень напряженный для нас период борьбы требовалось принять меры, которые отвлекли бы часть сил противника от Сталинграда, ослабили его нажим на войска, оборонявшие город, позволили выиграть время для организации обороны непосредственно в городе, подтянуть из-за Волги резервы. Уже к вечеру 24 августа, в ходе моего очередного телефонного разговора с Верховным Главнокомандующим, было решено в самом срочном порядке сосредоточить севернее и северо-западнее Сталинграда не менее двух-трех армий из резерва Ставки для ликвидации прорвавшегося противника и деблокирования города с севера. Одновременно было решено срочно направить несколько дивизий для усиления войск, занятых обороной непосредственно в городе.
В течение 24 августа вокруг Сталинграда шли ожесточеннейшие бои при огромном превосходстве сил противника, особенно на направлениях главных его ударов. Однако наши воины, героически дравшиеся плечом к плечу с рабочими отрядами и населением города, отбивали все атаки. Городская партийная организация в те дни проводила огромную работу. Всюду чувствовалась ее направляющая рука. Отряды защитников Сталинграда обеспечивались оружием и боеприпасами, строились баррикады и другие оборонительные сооружения в самом городе, усиливалась местная противовоздушная оборона, шла эвакуация женщин и детей и т. д. Коммунисты-сталинградцы первыми вступали в отряды и шли на фронт, а оставшиеся на предприятиях делали все для того, чтобы выпуск боевой продукции не снижался. Несмотря на все мероприятия, проведенные нами 23 и 24 августа, ликвидировать подошедшего непосредственно к окраинам города врага, закрыть коридор и восстановить положение в те дни не удалось. Лишь усилиями войск 63-й и 21-й армий, осуществлявших вспомогательный удар на правом крыле Сталинградского фронта, в результате упорных боев удалось захватить у противника юго-западнее Серафимовича плацдарм в 50 км по фронту и до 25 км в глубину, весьма пригодившийся нам впоследствии.
Каковы же основные причины наших неудач в те дни? Прежде всего, отсутствие в распоряжении фронтового командования достаточных сил и средств, особенно танков и авиации, для нанесения мощного удара по врагу. Наспех создаваемые ударные группировки состояли, как правило, из ослабленных в боях стрелковых соединений. Войска же, направляемые Ставкой по железной дороге, поступали медленно и, не закончив сосредоточения, сразу же вводились в бой. В танковых соединениях фронта исправных танков было мало. Времени для подготовки контрударов, для отработки взаимодействия и организации управления войсками не хватало.
Положение в районе Сталинграда становилось все напряженнее. Непрерывные бомбардировки с воздуха причинили огромные разрушения. Город был объят почти сплошным пламенем. Водопровод, телефонные станции, трамвай и железнодорожный узел вышли из строя. Подача электроэнергии нарушилась. Несмотря на все это, не было растерянности и паники. Значительная часть жителей отказывалась от эвакуации и шла в ряды защитников города, на заводы и строительство баррикад.
Проверяя состояние обороны на северной окраине Сталинграда, я побывал тогда на Тракторном заводе. Противник находился от него в полутора-двух километрах, подвергая его ожесточенному артиллерийскому обстрелу и непрерывной бомбежке с воздуха. В этих условиях шла эвакуация за Волгу самого ценного оборудования, причем завод продолжал выпускать новые и ремонтировать выбывшие из строя танки. Многие рабочие, собиравшие танки, на этих же машинах отправлялись на передний край обороны. Так же героически трудились и сражались рабочие, инженерно-технические работники и служащие заводов «Красный Октябрь», «Баррикады» и других предприятий. 25 августа Сталинград был объявлен на осадном положении. Несмотря на то, что немецко-фашистские войска по-прежнему имели здесь значительное превосходство в силах, отвага и самоотверженность наших воинов и всех трудящихся города не позволили врагу в те дни потупить в пределы основной части Сталинграда.
К вечеру 25 августа я получил указание Верховного Главнокомандующего отправиться в район сосредоточения войск к северу от Сталинграда и взять на себя руководство подготовкой прибывших частей к предстоящему контрудару. Утром 26 августа я приехал в район, где стояли войска 24-й армии и начавшие прибывать войска 66-й армии и дивизии, предназначавшиеся на укомплектование 1-й гвардейской армии. В течение нескольких дней вместе с командующим 24-й армией Д. Т. Козловым мы занимались рекогносцировкой. Затем туда же приехал Г. К. Жуков, который 26 августа был назначен заместителем Верховного Главнокомандующего с освобождением его от должности командующего Западным фронтом. На него и было возложено общее и непосредственное руководство всеми войсками, привлекавшимися к ликвидации прорвавшегося к Волге врага и восстановлению нарушенного фронта обороны наших войск в районе Сталинграда. Через несколько дней после прибытия Г. К. Жукова по распоряжению Ставки я вернулся для работы в Генеральный штаб.
В эти дни на южных подступах к Сталинграду войска Юго-Восточного фронта прилагали все усилия к тому, чтобы отразить отчаянные атаки войск 4-й танковой армии фашистов, и только 29 августа этой армии, получившей солидное подкрепление, удалось прорвать нашу оборону и, развивая наступление в северном направлении, поставить под угрозу тылы 64-й и 62-й армий. К исходу 2 сентября войска этих армий по приказу командующего Юго-Восточным фронтом были отведены на внутренний оборонительный обвод. Создалась угроза прорыва врага в город и с юга.
3 сентября Ставка Верховного Главнокомандования направила на имя Г. К. Жукова директиву, в которой указывала: «Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало»[29].
В сентябре мы дважды предпринимали здесь наступление силами 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армий. Хотя нам не удалось тогда полностью выполнить задачу уничтожения врага, прорвавшегося к Волге, ликвидировать образованный им коридор и соединиться с войсками, оборонявшими город, мы все же заставили немецкое командование повернуть значительную часть сил 6-й армии фронтом на север. Это дало возможность задержать противника, рвущегося в город на внутреннем оборонительном обводе. В середине сентября немецкое командование, с целью высвободить все силы своей 6-й армии для скорейшего овладения городом, спешно выдвинуло на рубеж реки Дон 3-ю румынскую армию и, сосредоточив 4 пехотные, 2 танковые и 1 моторизованную дивизии, начало штурм Сталинграда, оборонявшегося войсками 62-й армии генерала В. И. Чуйкова и войсками 64-й армии генерала М. С. Шумилова. С этого времени началась беспримерная по упорству борьба за город, продолжавшаяся до 2 февраля 1943 года. До 26 сентября боевые действия в основном велись в центральной и поясной частях Сталинграда. На следующий день, 27 сентября, бои развернулись в заводских поселках «Красный Октябрь» и «Баррикады» и длились до 4 октября. С 4 октября бои возникли непосредственно за здания этих заводов и продолжались до окончательного разгрома врага. Временами казалось, что для советских войск, оборонявшихся в городе, создалась такая тяжелая обстановка, что обороняться совершенно невозможно. Однако войска продолжали борьбу с возрастающим героизмом. Несмотря на огромное превосходство в силах и средствах, противнику так и не удалось сломить сопротивление защитников непокоренного города. О крепость на Волге, фортами и бастионами которой были, прежде всего, мужество советских людей и их непреклонная воля к победе, разбилась лавина огня и стали, которую обрушили на Сталинград гитлеровцы.
Славные защитники Сталинграда, сыны всех братских республик Страны Советов оборонялись, переходили в контратаки и наносили ощутимые удары по врагу. Весьма результативным был контрудар 51-й армии, осуществленный в конце сентября. В ходе этого удара мы захватили дефиле между озерами Цаца и Барманцак, явившееся впоследствии исходным пунктом для нашего контрнаступления. Контрудары Сталинградского фронта, проведенные в течение октября во взаимодействии с войсками Донского фронта, серьезно ослабили вражескую группировку, наступавшую на Сталинград.
В боях между Доном и Волгой, доходивших до крайней степени ожесточения, за июль – ноябрь немецкое командование не досчиталось около 700 тыс. солдат и офицеров, более тысячи танков, свыше 2 тыс. орудий и минометов, более 1,4 тыс. самолетов. Советские воины демонстрировали не только крепчайшую морально-политическую закалку, но и высокое боевое мастерство.
Можно назвать длинный ряд соединений, частей и подразделений, подвиг которых при обороне Сталинграда был исключительно велик. Особое упорство в борьбе за город проявили стрелковые дивизии А. И. Родимцева, И. И. Людникова, Н. Ф. Батюка, В. А. Горишного, Л. Н. Гуртьева, И. Е. Ермолкина, В. Г. Жолудева, В. П. Соколова, Ф. Н. Смехотворова, И. П. Сологуба, сводная группа С. Ф. Горохова, танковая бригада Д. Н. Белого.
ГКО, Ставка, и лично Верховный Главнокомандующий ежечасно получали сведения о событиях в городе, непрерывно принимали все зависящие от них меры для упрочения обороны и требовали этого от командования фронтов и армий. Советские войска с честью выстояли. Они не только удержали в своих руках занятые ими участки города до нашего общего контрнаступления под Сталинградом, но и продолжали прочно сковывать здесь крупные силы врага.
9 октября 1942 года был издан Указ об отмене института военных комиссаров и введении единоначалия в Вооруженных Силах. Вопрос об укреплении авторитета начальствующего состава в армии являлся постоянной заботой партии. Особенно часто возвращался к этой мысли И. В. Сталин в период подготовки Сталинградской операции. Неоднократно, в моем присутствии, на заседаниях Политбюро он ставил вопрос о введении единоначалия в Вооруженных Силах и немало советовался по этому вопросу с командующими фронтами и армиями и с другими ответственными лицами Наркомата. Ставил не раз этот вопрос и передо мной, но я всегда неизменно отвечал ему, что я молодой коммунист и могу лишь выразить огромную благодарность за помощь, которую на протяжении всей службы оказывали мне военные комиссары. Введение полного единоначалия положительно сказалось на росте командных кадров и политсостава; оно способствовало усилению партийно-политической работы, укреплению порядка и организованности в войсках.
В середине октября немецкое командование было вынуждено отдать приказ № 1 о переходе к обороне. Войскам предписывалось «во что бы то ни стало удерживать достигнутые рубежи, отражать всякие попытки со стороны противника прорвать их и тем самым создать предпосылки для продолжения нашего наступления в 1943 году». Оно утверждало себя, неизвестно, на каком основании, во мнении, будто русские в ходе последних боев были серьезно ослаблены и не смогут зимой 1942–43 года располагать столь большими силами, которые имелись у них в прошлую зиму.
Враг снова роковым образом просчитался. Наши Вооруженные Силы, несмотря на понесенные потери, к осени 1942 года значительно окрепли. К этому времени благодаря титанической деятельности Коммунистической партии и огромным усилиям тружеников тыла было создано слаженное, быстро растущее военное хозяйство. Увеличивался выпуск танков Т-34, самолетов новых конструкций, орудий, особенно противотанковых и зенитных, реактивной артиллерии и автоматического оружия. На этой материальной основе совершенствовалась организационная структура войск. Появилась возможность уже зимой 1942/43 года начать осуществление крупных наступательных операций.
Ставке Верховного Главнокомандования было хорошо известно, что благодаря стойкости и упорству героев волжской твердыни 6-я и 4-я танковая немецкие армии оказались сосредоточенными на узком участке фронта, непосредственно в районе города, а их фланги прикрывались румынскими войсками. Было также известно, что огромные потери, которые продолжал нести враг, в надежде все же овладеть городом, и особенно то, что он не имел здесь сколько-нибудь внушительных резервов, еще более ограничивали его оборонительные возможности. Тут напрашивалось решение: организовать и провести контрнаступление, причем такое, которое не только радикально изменило бы обстановку в этом районе, но и привело бы к крушению все еще активно действующего южного крыла вражеского фронта. Такое решение было принято в середине сентября после обмена мнениями между И. В. Сталиным, Г. К. Жуковым и мною. Суть стратегического замысла сводилась к тому, чтобы из района Серафимовича (то есть северо-западнее Сталинграда) и из дефиле озер Цаца и Барманцак (то есть южнее Сталинграда) в общем направлении на Калач, лежащий западнее Сталинграда, нанести мощные концентрические удары по флангам втянувшейся в затяжные бои за город вражеской группировки, а затем окружить и уничтожить ее основные силы – 6-ю и 4-ю танковую немецкие армии. До начала контрнаступления было признано необходимым уделить самое пристальное внимание обороне внутри города, с тем, чтобы на его развалинах максимально измотать и обескровить врага и ни в коем случае не допустить его продвижения вдоль Волги на север, в сторону Камышина.
Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного Главнокомандования решили считать подготовку и осуществление этого контрнаступления главнейшим мероприятием в стране до конца 1942 года. Для его успешного проведения планировалось привлечь основные силы и средства, имевшиеся в распоряжении Ставки. При этом Сталин ввел режим строжайшей секретности на всю начальную подготовку операции. Нам в категорической форме было предложено никому ничего не сообщать о ней, даже членам ГКО. Сталин предупредил, что, кому нужно, он сам скажет о подготовке операции. Мы с Г. К. Жуковым могли довести до командующих фронтами лишь то, что непосредственно касалось каждого из них, – и ни слова больше. Полагаю, что подобная мера осторожности в тех условиях была полностью оправдана.
После принятия предварительного решения на контрнаступление Г. К. Жукову и мне было предложено выехать под Сталинград, чтобы тщательно изучить направления наших будущих ударов по противнику и уточнить все необходимые детали в связи с этим. Г. К. Жуков отправился на Сталинградский, я на Юго-Восточный фронт.
Эта работа была завершена в конце сентября. Тогда же, в сентябре, основные положения плана наступательной операции, получившей наименование «Уран», были одобрены Ставкой Верховного Главнокомандования и ГКО. Выполнение плана было решено возложить на войска вновь создаваемого Юго-Западного фронта (командующий Н. Ф. Ватутин, член военного совета А. С. Желтов и начальник штаба Г. Д. Стельмах, впоследствии С. П. Иванов), Донского фронта, бывшего Сталинградского (командующий К. К. Рокоссовский, член военного совета К. Ф. Телегин, начальник штаба М. С. Малинин) и Сталинградского фронта, бывшего Юго-Восточного (командующий А. И. Еременко, член военного совета Н. С. Хрущев, начальник штаба И. С. Варенников). Фронты непосредственно подчинялись Ставке.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.