Франкфуртская ярмарка

Франкфуртская ярмарка

Война и драматические события политики заслонили от нас судьбу Фауста. Если при Энтенфусе он пользовался гостеприимством Маульбронна, то неудивительно, что после ухода настоятеля Фауст также не задержался в монастыре. Существует вероятность, что он мог направиться в Виттенберг. Лерхеймер пишет о том, что в Виттенберге Фауст нанёс визит Меланхтону. Но Меланхтона не было в городе до 1518 года, и, по имеющимся свидетельствам, Фауст посетил Виттенберг несколько позднее, в 1527 или 1530 году. Несмотря на кончину Тритемия, о возвращении в Кройцнах не могло быть и речи, да и в Вюрцбурге Фауста вряд ли впустили бы в городские ворота. Вычислять Фауста на просторах империи ничуть не легче, чем искать иголку в стоге сена.

Поскольку в легенде, связанной с Бамбергом есть указание на «добычу из Франкфурта», а текст датируется 1520 годом, это позволяет предположить, что Фауст побывал во Франкфурте до 1520 года. Хотя предание не могло служить достоверным источником и Фауст мог посетить Франкфурт после 1520 года, мы можем рискнуть, чтобы попытаться использовать франкфуртскую историю для заполнения досадного пробела в исторических записях о Фаусте.

Эта история, связанная с конкуренцией, в итоге заканчивается убийством. Удивительнее всего выглядит как раз убийство, так как прочие простофили, населяющие байки о Фаусте, кажутся скорее шутами, чем преступниками (если забыть о привычке воровать у господ, имеющей в народе своё оправдание). Наряду с этим в истории прослеживается определённый намёк на фокус, вполне доступный странствующему чародею.

Судя по тому, что написал автор, скрывавшийся под инициалами P.F., Фауст приехал на ярмарку во время Великого поста и вскоре обнаружил, что до него туда же прибыло четверо «фокусников», которые развлекали публику тем, что отрезали друг у друга головы и отдавали эти головы парикмахеру для стрижки. Раздосадованный этими слухами Фауст, который считал себя «единственным петушком в корзине дьявола», решил подловить конкурентов{229}.

Фауст заметил, что, когда один из магов отрезал первую голову, в стакане с водой появилась лилия, которую старший из магов назвал «древом жизни» (лилия всегда считалась символом Воскресения). Отрезанную голову вымыли и постригли, после чего маг водрузил её на тело, чудесным образом оживив своего коллегу. Как только это было сделано, лилия в стакане исчезла. Фокус повторили с участием другого мага. Фауст терпеливо ждал, когда настанет черёд старшего мага. Подобно прочим, его голова также была отделена от тела и отдана парикмахеру. Тут Фауст незаметно отрезал цветок лилии от стебля, и, когда фокусники водрузили голову своего старшины на место, все увидели, что он мёртв.

Эта история была опубликована примерно в 1580-х годах. В версии, опубликованной Шписом в 1587 году, добавлен нравоучительный вывод о том, что, как только старшина магов был убит, «дьявол поступил с остальными точно так же и утащил их прочь»{230}. В «народной книге» о Фаусте трюк с отрезанными головами подаётся таким образом, будто для его исполнения привлекались сверхъестественные силы, что подразумевало вмешательство дьявола. Было также понятно, что существовали бродячие маги или иллюзионисты, показывавшие фокусы примерно так же, как это делают современные чародеи, выступая на сцене. На картине 1565 года «Святой Иоанн и волшебник Гермоген» Питера Брейгеля Старшего изображена сцена, где среди скачущих духов видна фигура, распростёртая на столе, рядом с которой на блюде лежит отрезанная голова.

В 1584 году Реджинальд Скотт опубликовал способ исполнения подобного фокуса, названного «обезглавливанием Иоанна Крестителя». Для фокуса требовалось два помощника, один из которых изображал тело, а второй – отрубленную голову, а также стол специальной конструкции, с двумя отверстиями. Скотт писал, что эффект можно было усилить, обрызгав лицо кровью или придав коже мертвенный оттенок, для чего помощника, исполнявшего роль «головы», следовало окурить серой. Если франкфуртские «волшебники» использовали аналогичные способы, легко представить, сколь жуткое впечатление производил их спектакль. Как ни странно, абсурдность подобных историй иногда неожиданно обнаруживает то, что в их основе могли лежат реальные события.

Известно несколько свидетельств о пребывании Фауста во Франкфурте. Два случая рассказал около 1570 г. Кристоф Росхирт, но были и другие истории, в своё время популярные в тех местах. В XVIII веке путешественник Рудольф Ланг писал о том, что во Франкфурте он слышал похожие рассказы о Фаусте{231}. Благодаря популярности и значению Франкфуртская ярмарка была подходящим местом для Фауста. Учитывая большое количество дошедших до нас легенд, можно думать, что Фауст действительно побывал во Франкфурте. Впрочем, мы никогда не узнаем, так ли это.

Одна из рассказанных Росхиртом историй вошла в Вольфенбюттельскую рукопись, после чего попала в книгу Шписа 1587 года и версию P.F. 1592 года. Позже ссылка на Франкфурт была утрачена, а история была по неизвестной причине объединёна с сюжетом о мюнхенской свадьбе (которую мы ещё обсудим). В целом это типичная байка, представляющая в дурном свете как евреев, так и Фауста. Поскольку разоблачение шарлатанов всегда считалось предметом заботы общества, такие истории вызывали живой отклик.

Как-то, будучи на постоялом дворе, куда частенько захаживали евреи, Фауст решил сыграть шутку с одним из постояльцев. Фауст занял у еврея денег и вместо залога предложил собственную ногу, которую тот унёс с собой. Когда еврей выбросил «залог» из опасений, что нога начнёт гнить и провоняет весь дом, Фауст отказался возвращать деньги. Пожалуй, юмор довольно сомнительный, но байка обрела широкую популярность и дошла до нас в трёх вариантах, не считая истории о торговце лошадьми из Пфейферинга. Кто усомнится, что такой фокус по силам магу и чародею?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.