Глупость и философия

Глупость и философия

В тот год Итальянские войны были темой для разговоров между незнакомыми людьми, которые велись на постоялых дворах, в трактирах и просто на дорогах. Где бы ни был Фауст, он не мог оказаться в стороне. Впрочем, в кругах учёных-гуманистов шли дебаты о войнах совсем иного свойства: в обществе нарастала волна ненависти к евреям и тем, кто, как могло казаться, их поддерживал, в том числе к учёным, изучавшим древнееврейский язык, вроде Рейхлина.

Хотя император Максимилиан показал себя слабым военачальником, его мысли были заняты другим. При дворе получили письмо от бывшего мясника или ростовщика по имени Иоганн Пфефферкорн, незадолго до этого перешедшего из иудейской религии в католическую, который требовал конфискации и уничтожения всех еврейских книг. Несмотря на возражения архиепископа Майнца, указывавшего на необразованность Пфефферкорна, Кунигунда Австрийская, набожная сестра Максимилиана, восприняла требование всерьёз. Максимилиан дрогнул и разрешил Пфефферкорну конфисковать еврейские книги, противные идеям христианства.

Ошеломлённый происходившим, Эразм Роттердамский в том же году написал лучшую из своих известных работ – Moriae Encomium, или «Похвала глупости»{121}. Возможно, Эразм написал это сочинение специально для Максимилиана. По наблюдению Эразма, «заботы государей и князей так тяжелы, что если бы они по-настоящему о них задумались, то лишились бы сна – но, слава богине Глупости, этого не происходит – и они продают титулы, растрачивая жизнь в погоне за пустыми идеалами».

Пфефферкорн оказался не единственным возмутителем спокойствия в пределах империи. В 1510 году так называемые «революционеры Верхнего Рейна» выпустили получившую широкую известность «Книгу из ста глав», где высказали множество накопившихся жалоб на условия общественной жизни. «Революционеры» предсказывали, что «император последних дней» Фридрих I Барбаросса (1194–1250) встанет из гроба, вернёт прежние германские верования и перенесёт столицу христианства из Рима в Трир, покончив с частной собственностью и уничтожив всякое различие между богатыми и бедными. Печальным знаком времени было выступление Томаса Мурнера, заявившего в 1512 году во Франкфурте, что Иисус, если он вернётся сегодня, будет опять предан евреями, а Иуда получит 30 сребреников.

Проблема ведовства, так будоражившая умы эпохи Возрождения, не осталась без внимания Эразма, с незаурядным остроумием осуждавшего глупость правителей. Но, при неоспоримой популярности, сложная аргументация «Похвалы глупости» не умещалась в головах многих читателей, внимание которых занимали сенсационные страшилки других авторов. Так, Ульрих Тенглер (1435/45 – 1511) добился успеха, взбудоражив читающую публику гравюрами, напечатанными на страницах руководства по применению законов Layen-Spiegel (1510) и Der neu Layenspiegel (1511) и изображавшими сверхъестественные возможности сил зла. Тенглер осуждал предсказание судьбы, магию и чёрную магию, которые наряду с ведовством причислялись к ереси. Его полностраничные гравюры на дереве изображали ведьм, занятых разнообразными еретическими делами. Читатель видел ведьм скачущими на козлах, вызывающими град, ворующими молоко, призывающими дьявола с помощью заклинаний и магического круга, устраивающими любовные игры с демонами.

Тем временем инквизитор Кёльна Якоб ван Хугстратен (ок. 1460–1527) опубликовал собственное исследование об опасностях колдовства, посвятив работу Филиппу, архиепископу Кёльнскому. Но даже такие деятели, как ван Хугстратен, не обладали полным иммунитетом. В следующем, 1511 году в Базеле швейцарский художник Урс Граф (1485–1529) создал гравюру «Хромой дьявол», изображавшую фигуру монаха в капюшоне, с чётками и распятием – возможно, паломника, – на которого злобно взирал демон на деревянной ноге. О смысле этого комичного и отчасти возмутительного произведения высказывалось немало предположений; хотя многие считали, что гравюра изображает необычный обряд инициации, наиболее вероятно, что это указание на особую подверженность духовенства сатанинским культам. С XVI века известна поговорка: «Если у Господа есть своя церковь, то у дьявола – часовня».

В 1510 году Корнелий Агриппа написал Тритемию письмо с благодарностью за тёплый приём, оказанный годом ранее. С особой теплотой Агриппа вспоминал, как они спорили о «многих вещах: алхимии, магии, Каббале и тому подобном»{122}. Агриппа посвятил книгу «Оккультная философия» своему учителю, как «человеку, настойчивому в изучении всего тайного», и послал ему экземпляр на отзыв{123}.

Хотя, вероятнее всего, Тритемий от души похвалил молодого ученика, всё прошло не так, как планировалось. Книга была «перехвачена» до её полного завершения, «уплыла за границу» – и с ней ознакомились многие в Италии, Франции и Германии{124}. Возможно, один экземпляр книги побывал в руках Фауста. Содержание книги определённо должно было представлять для него интерес. Как писал Агриппа, «магия – дар удивительный, преисполненный многими загадками и ведущий к постижению наиболее скрытых явлений»{125}. Агриппа в деталях обсуждал именно те составляющие искусства предсказания, которыми интересовался Фауст – геомантию, гидромантию, пиромантию, некромантию и многие другие.

Рукописные варианты книги имели широкое хождение за 20 и более лет до выхода книги Агриппы «Оккультная философия». Хотя, если Фаусту никогда не попадалась такая копия, в своей работе Агриппа явно опирался на истории, теорию и практические примеры из периода жизни Фауста, и его книга отражала состояние оккультной науки того времени. Оккультная философия Агриппы не была чем-то новым. По сути, его единственным достижением был синтез, но это не умаляет достоинств книги. Агриппа, считавший, что идти вперёд нужно постепенно, предупреждал об этом всех настойчиво стремившихся к тайному знанию. Древние маги не были христианами, и Агриппа считал, что «нам следует иметь это в виду, чтобы их ошибки не поколебали устоев католической веры»{126}.

Если такие маги, как Агриппа, Тритемий и Фауст, считали себя философами, то искусство, которое они представляли, было очевидной ересью – колдовством, на опасность которого открыто указывали авторы популистского толка вроде Тенглера и которое привлекало внимание таких персонажей, как инквизитор ван Хугстратен. В глазах тех, кто не имел понятия о магии, предупреждение Агриппы лишь подчёркивало интерес к мудрости языческого прошлого.

В 1510 году, когда война покатилась на север, римское общество восторгалось фресками Микеланджело, украсившими потолок Сикстинской капеллы. Милан в очередной раз сменил хозяев, и во Флоренции снова воцарилось семейство Медичи. В 1511 году во вновь образованную антифранцузскую коалицию Максимилиана I, Швейцарии, Фердинанда Арагонского, короля Англии и Венеции Генриха VIII вступило Папское государство. Если Генрих VIII предпочитал развлекаться, устраивая экстравагантные придворные турниры в Вестминстере, то другие члены новой Лиги в 1512 году стали участниками битвы при Равенне. Хотя в день битвы победа досталась Франции, войсками которой командовал Гастон де Фуа (1489–1512), до конца года французов вытеснили с итальянской земли.

С 1507 по 1513 год в записях о Фаусте обнаруживается провал, приблизительно совпадающей со временем Итальянских войн периода 1508–1512 годов. Вероятно, Фауст мог провести это время, сражаясь за императора в том или ином качестве, что не только соответствует датам, но также объясняет его собственные слова, сказанные в 1525 году, а также слухи о том, что ему благоволили правители Анхальта{127}. Впрочем, мы никогда не узнаем, так ли было на самом деле. Неизвестно также, где именно Фауст получил экземпляр «Оккультной философии»: в Италии или на родной земле, но предупреждение Агриппы дошло бы до него в любом случае.