В жизни всегда есть место подвигам!

В жизни всегда есть место подвигам!

Дорогой читатель! Продолжая традицию нашей библиотечки — знакомить тебя с живыми героями, — мы пригласил» сегодня в наш «Клуб» Альберта Вениаминовича Цессарского, «партизанского доктора» в отряде Героя Советского Союза Д. Н. Медведева.

Альберт Вениаминович не был участникам первого партизанского похода Д. Н. Медведева, о котором рассказывает в своей документальной повести Г. Кулаков. Он познакомился с Дмитрием Николаевичем Медведевым позднее, в Москве, когда тот готовился к своему новому рейду по тылам противника. (Читатели знают об этом рейде по книгам Д. Н. Медведева «Это было под Ровно» и «Сильные духом».) Повесть Г. Кулакова «Дневник комиссара», таким образом, раскрывает нам предысторию легендарных медведевцев, многие из которые вместе со своим командиром продолжали сражаться в Белоруссии и на Украине.

Естественным послесловием к книге Г. Кулакова «Дневник комиссара» будет рассказ Альберта Вениаминовича о дальнейшей судьбе некоторых из героев повести.

* * *

…Я увидел Медведева весной 1942 года, когда он формировал в Москве свой второй отряд. Будущего командира в Отдельной мотострелковой бригаде особого назначения знали по рассказам его бойцов, только что возвратившихся из тяжелого рейда по вражеским тылам. О мужестве, смелости и находчивости своего командира медведевцы рассказывали легенды. И я невольно оробел перед дверью его служебного кабинета…

Медведев — совсем такой, каким описывает его Георгий Николаевич Кулаков. Стройный, подтянутый, он стремительно обернулся ко мне, буквально пронзил взглядом черных глаз, кивнул, приглашая войти, и продолжал прерванный разговор с высоким военным. Я замер по стойке «смирно», изо всех сил изображая эдакого опытного солдата-строевика. Военный — он был по званию младше Медведева — что-то оживленно рассказывал Дмитрию Николаевичу. Оба смеялись — просто, легко, непринужденно. В комнату вошел человек в морском кителе, и Медведев, улыбаясь, сказал:

— А, Толя! Познакомься, доктор к нам просится…

На меня сразу повеяло теплотой человеческих отношений, полных доверия и уважения, той атмосферы, которая неизменно окружала Медведева и его товарищей. Так я впервые увидел и комиссара его отряда Георгия Николаевича Кулакова и радиста Анатолия Шмаринова. Разговаривая с командиром, они то той то другой фразой напоминали друг другу о событиях недавнего рейда, где-то хмурились, где-то удивлялись, где-то радовались. Я ничего не понимал и завидовал этим людям, которых уже объединило очень большое, очень важное, может быть, самое важное в жизни. Потом, проведя с Медведевым почти два года в глубоком тылу врага, я все-таки немного ревновал его к этому прошлому, к той нежности, с которой он вспоминал свой первый отряд…

Для бывших соратников Дмитрия Николаевича его первый отряд действительно стал жизненной школой. Саша Творогов — автор «Дневника» — посвятил ему много теплых строк — стал командиром первой группы нашего отряда, высадившейся с парашютами в тылу врага. Они должны были подготовить базу, чтобы принять затем остальную часть отряда. Из первых медведевцев вместе с Твороговым был и Филипп Куринный. От него мы узнали о судьбе Саши.

…Летчик по ошибке высадил группу за сто километров от намеченного лесного района, в открытой степи. Мы получили всего лишь одну радиограмму от Творогова, в которой он сообщал, что будет пробиваться на север. На третьи сутки группа подошла к деревне Селянщина. Их приютили в доме председателя колхоза, расстрелянного гитлеровцами. Но староста выследил их и привел карателей. Сто против четырнадцати! Держались весь день, до темноты. Саша, даже раненный, командует боем. Он продолжает стрелять, он теряет последние силы… Мучает жажда. Куринный с товарищем под огнем врага пробираются к заброшенному колодцу, обвязавшись веревкой, спускаются вниз и приносят воду. Но Саша уже мертв, вражеская пуля оборвала его жизнь. Оставшиеся в живых десантники в темноте прорываются из окружения. Гитлеровцы снова бросаются в погоню… Из всей группы в живых остались только двое. Присоединившись к другому партизанскому отряду, они отважно сражались до самого конца войны.

Из первых медведевцев вместе с нами воевали Абдраимов, Наркович, Волков, Цароев. В стычке с гитлеровцами в районе города Ровно был тяжело ранен лейтенант Цароев. Он категорически отказался отправиться в один из лесных партизанских госпиталей на лечение и остался в отряде, «обязуясь» выздороветь, как он шутил, на марше. Любимцем в нашем отряде был и Дарбек Абдраимов. Помню его во время одной из засад, которую мы организовали на пути большого гитлеровского обоза. Командовал операцией наш новый комиссар Сергей Трофимович Стехов.

…Партизан было всего человек двадцать. В охране обоза, по данным разведки, находилось человек пятьдесят гитлеровцев. Мы чуть запоздали и едва успели залечь в низкорослом ельничке, когда на дороге появилось головное охранение. Не совсем удачно выбранная позиция — и вот у нас уже несколько раненых. Затем в тылу затрещали автоматы — к гитлеровцам подошло подкрепление. В ходе боя я и раненые оказались в стороне от остальных партизан. Быстро стемнело. Совсем рядом послышалась немецкая речь — гитлеровцы подбирали своих убитых. А мы ждали, когда за нами явится комиссар с повозками, чтобы вывезти раненых. И все эти долгие часы рядом находился Дарбек Абдраимов. Наш славный защитник стоял над нами с автоматом в руках, готовый, если придется, защищать нас до последнего патрона. В его фигуре было столько уверенности, спокойствия, силы, что на душе поневоле становилось легче…

У нас в отряде Дарбек был мастером на все руки: и ходил в разведку, и варил овсяную болтушку, и даже ввел в обиход свое знаменитое выражение «давай белый шиворот». А когда в одном из боев командир оказался под огнем противника, Дарбек бросился к нему на помощь и упал, сраженный вражеской очередью…

Франц Игнатьевич Наркович в первом отряде выполнял нелегкую работу отрядного повара. У нас он очень скоро стал командиром специального отряда, сформированного из польских патриотов. Но лучше всего я запомнил Франца Игнатьевича по одному первому бою 23 июня 1942 года, когда только что высадившийся с самолетов отряд был окружен карателями. Почти все бойцы ушли вперед, чтобы встретить наступающих фашистов. Я оставался в палатке санчасти, где оперировал первых раненых. Вдруг слышу — за палаткой редкие, одиночные выстрелы. Взглянул и вижу: по берегу болота, защищающего наш лагерь с тыла, похаживает Франц Игнатьевич и, неторопливо целясь, постреливает. Оказывается, он заметил карателей, прорвавшихся к лагерю через болото, и один в течение двух часов прикрывал нас огнем своего автомата. Об этом он, потом даже и не доложил командованию. К чему? Ведь карателей все равно отогнали!

Так же буднично и просто водил он свой отряд на сложные боевые задания. Он остался на территории Западной Украины, чтобы восстанавливать разрушенное войной. Но вражеская пуля оборвала его жизнь: вскоре после победы Франц Игнатьевич был предательски убит в своем доме украинским националистом — ярым врагом Советской власти.

Замечательным партизанским командиром стал в нашем отряде лейтенант Гриша Волков. Особенно хорошо проявил он себя в самом тяжелом бою из всех тех, в которых нам доводилось участвовать.

8 ноября 1943 года наш отряд был окружен двумя полицейскими полками под командованием генерала Пиппера, носившего зловещее прозвище «мастера смерти». Бой продолжался с рассвета до глубокой ночи. Гитлеровцам удалось ворваться даже в землянки нашего лагеря. Но рота, которой командовал Волков, не дрогнула, не отступила ни на шаг…

Прекрасные традиции принесли к нам партизаны первого медведевского отряда. Многим из того, что нам удалось сделать под Ровно, мы обязаны этим традициям, родившимся в партизанских схватках на брянской земле.

Анатолий Аристархович Шмаринов возглавил обучение радистов партизанских отрядов. Он обеспечил бесперебойную связь со своими учениками в тылу врага. И возможно, тогда, когда на марше мы забрасывали антенну на вершину сосны и окружали радиста, с волнением прислушиваясь к далеким позывным, рука Шмаринова выстукивала нам привет из Москвы…

Медведевец Лопатин вскоре после своего возвращения на Большую землю снова ушел во вражеский тыл во главе партизанского отряда. Этот прославленный отряд воевал под Борисовом, а его командир — «дядя Коля» — был удостоен звания Героя Советского Союза…

Начальник штаба отряда, сменивший Староверова, Герой Советского Союза Михаил Иванович Сипович сейчас руководит кафедрой в одном из московских вузов…

С бывшим адъютантом Медведева, знаменитым боксером Николаем Федоровичам Королевым, мы часто встречаемся. Недавно мы торжественно отпраздновали его пятидесятилетие. Ведь Королев — это целая эпоха советского бокса. В январе 1942 года он был демобилизован комиссией по сохранению кадров и стал работать заместителем председателя президиума московского добровольного спортивного общества «Спартак». Он тренировал юных спортсменов, учился в Институте иностранных языков, и, несмотря на болезнь, фронтовую контузию, снова вернулся на ринг. После демобилизации Николай Королев пять раз выигрывал звание чемпиона Советского Союза по боксу в тяжелом весе и три раза завоевывал звание абсолютного чемпиона страны. А в 1956 году, в сорокалетнем возрасте, выиграл первенство на Спартакиаде народов РСФСР. В том же году за спортивные заслуги перед Родиной он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, ему было присвоено звание заслуженного мастера спорта СССР и звание «Отличник физической культуры СССР». Вся жизнь Николая Королева — это подвиг. Двадцать лет на ринге, с перерывом на войну, — это биография огромного мужества и беззаветной преданности Родине. Это жизненный почерк медведевца…

Мой товарищ по медицинскому институту, врач первого отряда Медведева, Александр Файнштейн пользуется большим уважением среди жителей Волгограда, где он уже много лет живет и работает.

И наконец, об авторе «Дневника комиссара», о самом Георгии Николаевиче Кулакове. О Кулакове его товарищи и сослуживцы говорили мне с глубоким уважением не только как об отличном специалисте, но и как о прекрасном человеке. Я с радостью узнавал в этих отзывах медведевского комиссара — такого, каким его знали партизаны в тылу врага, каким я увидел его впервые в кабинете Медведева в памятном для меня 1942 году. И еще мне кажется, что в манере слушать человека, в умении встать на место собеседника и понять его, следовательно, в уважении к его личности, в доверия к другому человеку, которым отличается Георгий Николаевич, я узнаю самого Медведева

Да, почти на всех людях, прошедших с Медведевым какой-то отрезок жизненного пути, будто сохраняется навсегда отпечаток образа этого замечательного человека, будто в каждом из них Медведев оставлял частичку самого себя.

Сейчас, мысленно окидывая жизненный путь Дмитрия Николаевича, я понимаю, что это свойство Медведева определялось не только силой его личного примера, но и тем, что это было его призванием. Да, я глубоко убежден, что Медведев был по призванию воспитателем. Вот почему после войны он взялся за перо. Вот почему первой его книгой стала книга для детей «Это было под Ровно». И, как настоящий учитель, он постоянно нес на себе ответственность за всех нас. Он радовался нашим успехам и огорчался из-за наших неудач.

Дмитрий Николаевич Медведев прожил большую жизнь революционера, коммуниста. «Дневник комиссара» раскрывает для нас новую страницу этой прекрасной жизни.

Медведевцы свято хранят дружбу, связавшую их в годы общей борьбы за свободу Годины. Мы часто встречаемся в школах, в пионерских лагерях, на заводах, где рассказываем о мужестве наших товарищей, о преданности их делу коммунизма. Ведь и это традиция, заложенная нашим командиром.