И снова бой…
И снова бой…
Уже третьи сутки мы в бою, а я решительно ничего не понимаю.
Опрокинулись, спутались все мои представления о фронте, о бое. В этом царстве сосен, елей и кустов все мы потеряли ориентировку. Где противник, где наши, куда идти, откуда стреляют, что будет через минуту и что будет завтра — на все это нет ответа. Есть только давящее чувство собственного ничтожества и нервное напряжение, доходящее порой до животного страха: поднял голову — смерть, не поднял головы — жизнь, а иногда и наоборот. В этой игре нет правил. Один Случай управляет здесь всем — удачей и неудачей, жизнью и смертью.
Финские блиндажи поражают меня своей аккуратностью. Землянки ровно облицованы вертикально поставленными стволами молодых сосенок и березок: березка — сосенка, березка — сосенка. Белое — красноватое, белое — красноватое. Просто, красиво и очень неожиданно…
По колено в воде передвигаемся мы гуськом среди тонкого березняка и осинника. Чавкают черные ноги в обмотках, блестит болото внизу, разбегаются мелкие волны от наших шагов, комары тучами вьются над нами, но мы не обращаем внимания на их укусы. Мы идем вперед, на новые позиции, идем медленно и устало, с одержимостью и упорством автоматов.
Гнилое, гиблое место. Уже час мы в воде, а болоту нет конца и края.
Мерно покачивается передо мной спина Ерохина, ствол пулемета задевает за тонкие ветки, чавкают, хлюпают ноги, мокрые брюки облепили бедра, полы шинелей подвернуты и заткнуты за пояса, но тоже намокли.
— Бросай оружие! — звонкий протяжный окрик, и сразу очередь. Крик.
Двое солдат передо мной падают в черную жижу. Я присаживаюсь на корточки. Что это? Автоматные очереди где-то спереди и сбоку. Ничего не понимаю — откуда стреляют? Кто? Срываю автомат и, ощущая нелепость и никчемность этого действия, палю вправо в лес по кустам. Поднимается упавший в воду Ерохин. Он бледен, беспомощно держит в руках пулемет стволом вверх. С рук, с пулемета, с лица стекает коричневая жижа.
— Откуда?
— Не знаю.
— Финны окружили!
— Кто сказал?
— Где лейтенант?
Мы сбиваемся кучкой посреди большой светлой лужи, стоим, пригнувшись, ожидая команды, разъяснения какого-нибудь…
Пальба стихла. Какие-то крики гулко разносятся в глубине леса.
— Вперед! Что встали? Шагом марш!
Снова чавкают черные ноги. Снова качается передо мной ствол пулемета, задевая за ветки, а все тело напряжено, все мысли сосредоточены на одном: из-за каждого куста, из-за каждого дерева может снова прозвучать автоматная очередь.
По цепи передают: финская разведка наскочила на наш батальон. За деревьями не разобрали, что идет большая часть, когда поняли — обстреляли и скрылись в лесу. У нас двое раненых.
Становится суше, и редеет тонкий березняк, уступая место сначала молодым, потом старым соснам.
Нас перестраивают цепью. Тихо в лесу. Команды отдаются вполголоса. Растет напряжение. Мы двигаемся медленно, в цепи, перебегая от дерева к дереву. Алексеенко идет рядом с нами, его сутулая фигура мелькает где-то справа. Вижу рядом с собой человек шесть, остальных скрывают деревья, слева от меня три или четыре темные фигурки перебегают, пригнувшись.
— Стой! — передается по цепи.
Останавливаемся. Впереди широкая просека. На ней перед нами метрах в тридцати — колючая проволока. Четыре ряда. За просекой снова темнеет лес.
Лес молчит, и его молчание тревожно.
Там, за проволокой, — финны. Они ждут, приготовились встретить нас огнем, а нам нужно преодолеть эту просеку и идти дальше. Стоя за большой елью, я вижу, как к темнеющим рядам проволоки подползают фигуры в серых шинелях, и догадываюсь: саперы. Они будут проделывать для нас проходы. Трудно им сейчас!
Батальон стоит в укрытии, а они — несколько человек — первыми вылезают из леса под финские пули. Маленькие, беззащитные.
Мы притаились и ждем, а саперы, лежа на спине, большими ножницами режут проволоку, такие заметные на светлых, покрытых серебристым мхом кочках…
Давящая тишина. Ни одного выстрела оттуда. Саперы кончают свое дело и отползают. Теперь наша очередь.
С трудом отрываюсь от толстого ствола и, ощущая знакомое нытье над переносицей, устремляюсь вместе с другими в узкие проходы среди колючей проволоки. Мы бежим кучно, толкая друг друга, и я кожей чувствую, что мы — отличная мишень, ничего не стоит нас всех перестрелять сейчас.
Но вот проволока позади. Снова растекаемся цепью и входим в лес, каждую секунду ожидая выстрелов.
Тишина. Кажется, здесь никого нет, только сосны шумят над головой. Валуны, покрытые мхом. Брусничник под ногами. Красные россыпи спелых ягод. Птицы подают голоса.
Слова лес реже — вижу всю цепь, идущую вперед. Я около Ерохина. Он первый номер ручного пулемета, я второй. Ненавистная сумка с пулеметными дисками сейчас не тянет. Слишком велико напряжение ожидания.
Впереди местность повышается, и мы выходим на гребень.
…Звенит барабанная перепонка от грохота близких автоматных очередей, и скорее чутьем, чем слухом, ощущаю я сбитые пулями ветви над головой и падаю стремглав на землю, прижимаясь к ней всем телом, распластавшись между кочками.
Грохот, свист пуль. Краем глаза фиксирую молоденькую елочку метрах в трех от меня — она осыпается и падает, срезанная пулями. Отползаю немного назад, в ложбину. Здесь безопаснее. Оглядываюсь. Кто-то из наших с криком бежит назад. Ерохин бросил пулемет и лежит, закрыв голову руками. Справа начинает работать наш станковый пулемет. Залегшая цепь начинает отвечать. Я тоже даю автоматную очередь вперед, в темноту леса, и вдруг страх покидает меня, уступая место азарту боя. Подползаю к Ерохину и расталкиваю его. Он приподнимает голову, обалдело смотрит на меня своими голубыми глазами, потом хватается за пулемет. Я помогаю поставить диск. Минута — и наш «Дегтярев» дает первую длинную очередь, наполняя сердце радостью и чувством собственной силы. Лупим мы в белый свет, вернее, в полную тьму, но мы стреляем, ведем бой, а не лежим, уткнувшись носами в мох, грохот нашего пулемета заглушает все остальные звуки, поглощает все остальные мысли, кроме одной — мы воюем!
— Вперед! В атаку! Ура!
Вскакиваем и бежим вперед. Пули свистят нам навстречу. Мы падаем, снова вскакиваем, перебегаем от дерева к дереву, грохот боя нарастает, где-то начинают рваться мины. Мы уже сбили цепь и бежим между деревьями втроем или вчетвером, не видя остальных.
Легкий вскрик сзади заставляет меня на мгновение оглянуться. Ерохин лежит, весь устремившись вперед, странно подогнув ноги, руки сжимают пулемет, а на круглой стриженой голове — черно-красная дыра. Текущая кровь пачкает светлый мох.
Падаю рядом, прижимаясь к земле.
— Вперед!
Бегу вперед, задыхаясь. Сумка с уже бесполезными дисками тяжело бьет по животу. Снова догоняю цепь и занимаю в ней свое место, но солдаты кругом уже другие, все перемешалось в этом хаосе.
— Вперед!
Выскакиваю из-за валуна и нос к носу сталкиваюсь с каким-то незнакомым солдатиком. Он шарахается в сторону, направляет на меня автомат и прыгающими губами на побелевшем лице кричит:
— Финн? Стой! Застрелю!
— Ты что, спятил? Своих не узнаешь?
Его глаза широко раскрыты, весь он трясется от страха и не отводит автомата.
— А почему в очках?
Тьфу, дьявол! Опять очки! Набрав воздуху, разражаюсь четырехэтажным матом с перебором — этому я, слава богу, научился в совершенстве; ругаюсь в душу, в гроб, во всех святых, — только это может сейчас спасти мне жизнь. Мой вопль убеждает солдатика, он отводит автомат — узнал своего, и мы вместе бежим снова вперед. Совсем рядом зловещий рокот автоматов, свист пуль; кубарем падаю головой под корни и сразу оглядываюсь по сторонам, так как сквозь треск очередей слышен истошный крик раненых. Шагах в пяти от меня неподвижно лежит вниз лицом тот солдатик, который пять минут тому назад чуть не застрелил меня. Метра на два дальше — второй. Немного поодаль стонет третий, вот он с усилием поднимается на колени. Короткая очередь. Мне видно, как у него на груди запрыгали клочки шинели; он медленно, без звука заваливается набок. Дальше мне не видно, но слышно, как в глубине леса кто-то надрывно кричит: «Помогите!» Очень медленно поворачиваю голову направо и вижу еще два трупа. В том, что это трупы, нет сомнения. Живые прячутся, эти лежат свободно и широко — им уже ничего не страшно.
Оцениваю положение. Мы, выскочив на бугор, наткнулись на финских автоматчиков или снайперов. Лицом к лицу. Они нас увидели, мы их нет. Обычная история.
Из шести человек, выскочивших на бугор, невредим только я. Пока невредим. Финны рядом, может быть, шагах в двадцати. Надо лежать абсолютно неподвижно, притвориться убитым. Если заметят, что шевелюсь, добьют. В то же время надо неотступно смотреть вперед: если покажутся из-за деревьев — стрелять.
В лесу странная тишина. Стрельбы нет. Только раненый слева кричит:
— Помогите!
Лежу неподвижно, упираясь подбородком в пахнущий гнилью и смолой корень. Чешется над переносицей. Руки побелели и застыли на автомате, ноги начинают затекать.
Раненый уже не кричит, он плачет. Надо пойти помочь. Но как? Как выползти из-за этого спасительного укрытия? Начну шевелиться — смерть! Вжимаюсь еще глубже между корнями. Нельзя вылезать.
А раненый плачет. Интересно — сколько до него? По звуку — метров двадцать-тридцать. За это расстояние меня могут двадцать-тридцать раз убить. Я буду лежать, как Ерохин или как тот первый убитый с круглой дыркой во лбу. Двигаться нельзя. Надо лежать, как труп, и выжидать — может быть, подойдут наши. А сейчас я даже не знаю, где они. Где-то невдалеке стрельба. Кругом трупы, и стонет, плачет раненый слева.
А может быть, я сумею доползти до первого трупа незамеченным? Медленно поворачиваю голову. Тихо. Попробовать? Нельзя! Тишина обманчива… Ерохин… Дырка во лбу… Стоны из леса…
Медленно-медленно высвобождаю руку, сгибаю ногу и чуть-чуть отползаю назад. Теперь влево. Спокойно. Сантиметр за сантиметром. Не рывками, а равномерно. Прижимаясь к земле. Теперь три движения до того пенька. Голову прикрою автоматом — все-таки металл. Хвоя колет щеку. Натыкаюсь на что-то твердое. Ноги. Ага, я уже около первого трупа. Переползаю через ноги и спускаюсь в ложбинку. Здесь можно ползти быстрее. Миную второй труп. Раненый уже недалеко, его видно за деревьями. Он лежит на правом боку, а левый бок у него черно-красный.
Делаю последние усилия, и вот я уже около него. Сразу вижу, что дело плохо. Левая рука представляет собой какую-то мешанину из костей, обрывков мяса, торчат розовые жилы, тут же путаются куски бинта, которыми он пытался перевязаться. У него широкоскулое лицо, белое, без кровинки, на переносице старый шрам, уродующий лицо, глаза вытаращены от боли и страха. Шинель разорвана и черна от крови, кровь подтекла под него, и он лежит в вишневой луже.
— Держись. Сейчас перевяжу.
Лихорадочно достаю свой индивидуальный пакет. Раскрываю. Как это нас учили? «Индивидуальный пакет состоит из бинта и двух стерильных подушечек, одной подвижной и другой неподвижной», «при ранении навылет нужно наложить неподвижную подушечку на место входа пули, а подвижную, не касаясь стерильной стороны, подтянуть к месту выхода пули, накрыть ею отверстие, а потом забинтовать…» Как все ладно и логично!
На эти остатки человеческой плоти мой пакетик как слону дробина, со всеми своими подвижными и неподвижными подушечками. Он немедленно весь пропитывается кровью, и я не знаю, что тут перевязывать: разрывная пуля раздробила все плечо в куски.
— Пропал… пропал, — повторяет раненый одно слово, а я, отчаявшись перевязать его, снимаю с себя брючный ремень, с него поясной и ими привязываю кровоточащие остатки руки к телу.
— Ты не волнуйся, — говорю я заведомую чушь, — в госпитале вылечат. Сейчас я тебя назад потащу.
— Нет. Я сам.
— А ты можешь?
— Да.
— Как твоя фамилия? — неизвестно для чего спрашиваю я.
— Гробов.
Внезапно он вскакивает на ноги и бежит назад в лес.
Бежит! Почему же он раньше не бежал? Видно, боялся — добьют. В лесу тихо. Рву мох и вытираю кровь. Все руки в крови, она сладко и душно пахнет.
Осторожно встаю на ноги, оглядываюсь и иду искать своих.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКДанный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
ГЛАВА 8 От мыса Пилар в Тихий океан. Буря отбрасывает «Спрей» к мысу Горн. Самое значительное морское приключение капитана Слокама. Снова в Магеллановом проливе после прохода через пролив Кокберна. Туземцы знакомятся с обойными гвоздями. Полоса жестоких ветров. Путь снова лежит на запад
ГЛАВА 8 От мыса Пилар в Тихий океан. Буря отбрасывает «Спрей» к мысу Горн. Самое значительное морское приключение капитана Слокама. Снова в Магеллановом проливе после прохода через пролив Кокберна. Туземцы знакомятся с обойными гвоздями. Полоса жестоких ветров. Путь
СНОВА СУД
СНОВА СУД Снова удар деревянного молотка.— Введите подсудимых!Члены трибунала в Бресте подобраны с особой тщательностью. В состав трибунала включен тот самый офицер, который арестовал в Тулоне матроса, выражавшего сочувствие Анри Мартэну. В Тулоне председатель
"Снова мы вместе, и снова..."
"Снова мы вместе, и снова..." Снова мы вместе, и снова Бред поцелуев и рук. Воротника кружевного Смятый расстегнутый круг. Желтые душные кудри Как золотые струи, Похолодевшие, в пудре, Белые щеки твои. Выговор мило-нечистый, Странно блуждающий взгляд, Ласковость груди
И СНОВА "РА"
И СНОВА "РА" Еще в Египте, сидя с нами за каким-то очередным торжественным столом, Тур вдруг заявил, что хотел бы отобедать в тесной компании. Мы собрались в отеле, и он завел речь издалека. Из его очень дипломатичного, осторожного выступления мы поняли, что многого нам не
1.20. Снова ПРО
1.20. Снова ПРО Американцы, люди деловые и рациональные, очень любят сокращения, особенно в технике и прежде всего в космической. Одно из них — RD&D (Research, Design & Development), по–нашему ПРО (поиск — разработка — отработка). За свою инженерную карьеру мне пришлось много раз
И СНОВА В БОЙ
И СНОВА В БОЙ «Боевая характеристика на командира 9-го гвардейского Краснознаменного Одесского истребительного полка 268-й ИАД 8-й воздушной армии Сталинградского фронта подполковника Шестакова Льва Львовича. В должности — с августа 1941 года. Приказ о назначении — от
Снова Карелия, снова финны
Снова Карелия, снова финны — Мы, товарищ Мерецков, хотим вам предложить Карельский фронт, — сказал Сталин. — Вы хорошо знаете Северное направление. К тому же приобрели опыт ведения наступательных операций в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Вам и карты в
84. И снова Миг-15
84. И снова Миг-15 Когда начались полёты с инструктором, Гагарин светился от счастья. Как же он соскучился по небу… Он часто повторял, что лётчик должен летать. Всегда летать. Это его предназначение…Это была пустая формальность – полёты с инструктором. Не разучился же он
Глава V. Четверть века в строю Снова во главе КБ. И снова главный идет на риск. «Это техническая фантазия!» На одном дыхании. Взлет без разрешения… Словно тысяча чертей. Есть два «маха»! И самолет назвали Су-7. Он идет в серию!
Глава V. Четверть века в строю Снова во главе КБ. И снова главный идет на риск. «Это техническая фантазия!» На одном дыхании. Взлет без разрешения… Словно тысяча чертей. Есть два «маха»! И самолет назвали Су-7. Он идет в серию! В начале 50-х годов ведущие конструкторские бюро
Снова в бой
Снова в бой Под вечер пришло распоряжение от командира дивизиона: сняться с позиций, прибыть под деревню Железово для прикрытия переправы через реку Западная Двина и пропуска на восток остатков отходящей 125-й дивизии.Немцы, видимо поняв, что перед ними наших стрелковых
И снова в бой
И снова в бой В июне 1941 года Григорий Пантелеевич был зачислен слушателем Академии Генерального штаба РККА и готовился к началу занятий. О начале войны он узнал утром 22 июня, находясь на даче в Серебряном бору. Кравченко любил бывать здесь. Ему нравилось
СНОВА АРЕСТ, СНОВА ТЮРЬМА…
СНОВА АРЕСТ, СНОВА ТЮРЬМА… Весной 1912 года на далеких сибирских рудниках были расстреляны царскими властями рабочие. Эта весть молниеносно облетела всю Россию. События на Лене подняли за собой новую волну революционного движения в стране. Русский пролетариат энергично
ГЛАВА 19 Снова в пустыню — Через реку 27 раз — 13-й переход — Течение уносит — Спасение на краю гибели — Невыносимый холод — Снова в воде — Черепашьим шагом — к дому
ГЛАВА 19 Снова в пустыню — Через реку 27 раз — 13-й переход — Течение уносит — Спасение на краю гибели — Невыносимый холод — Снова в воде — Черепашьим шагом — к дому Сразу же после праздника Благовещения брат-пчеловод, удачно завершив все свои покупки, поспешил уехать
И СНОВА — БОЙ
И СНОВА — БОЙ Рост по заказу? Да!Конференция проходила в Кургане в январе 1982 года. На нее пригласили 245 человек. Приехало в два раза больше: так велик интерес ученых и практических врачей к курганским методам лечения.Заготовленных впрок тезисов докладов и выступлений для
Глава 1. Дежавю[4] снова и снова
Глава 1. Дежавю[4] снова и снова Странная ситуация сложилась в корпорации Chrysler в начале 90-х. Компания, которую всего десять лет тому назад спасли при помощи исторического и неоднозначного решения — предоставления займов, гарантированных федеральным правительством, снова