Глава VII Любовницы. Полина Фурес, царица Востока

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава VII Любовницы. Полина Фурес, царица Востока

С образом Жозефины в сердце ехал Наполеон в Италию, чтобы там покрыть себя бессмертной славой. Для Жозефины выигрывал он сражения, для нее он, как буря, стремился от победы к победе, для нее он воодушевлял своих солдат, для нее, все для нее, для единственной, для обожаемой. Никакая другая женщина не могла вытеснить ее из его сердца. «Целую твои уста, целую твое сердце», – писал он своей далекой подруге; без нее весь мир был для него тюрьмой. Напрасно прекрасные итальянки расточали ему пламеннейшие взгляды, напрасно они несли ему в дар восхищение и поклонение, как молодому герою, прославившемуся почти на целый мир. Одна молодая миланка, «прекрасная как день», – говорил о ней Шатобриан в своих «Загробных мемуарах», – принесла ему в страстном самозабвении свою шестнадцатилетнюю юность, свою едва расцветшую красоту и свое трепетное преклонение. Генерал Бонапарт пренебрег ею. Без всякого сожаления он отослал ее назад среди ночи. Ведь это была не Жозефина, не та несравненная женщина, которая околдовала его своим нежным голосом, своим гибким телом, своими томными, мечтательными глазами. Жозефина, о которой он думал день и ночь, к которой рвался всей душой, но которая не ехала к нему, невзирая на все его мольбы. Жестокая!

Так любил аркольский победитель. Иначе чувствовал и поступал главнокомандующий египетской армией в песчаных пустынях Африки. Теперь он знал, что верность – это пустое заблуждение; сама Жозефина научила его этому. Правда, он все еще ее любил, но прежнее стихийное пламя уже не бушевало в его груди. Теперь он вознаграждал себя за все то страдание, которое она причинила ему. Теперь неверность в его глазах была не больше, как вполне простительная мужская слабость. Ему было двадцать девять лет, этому повелителю храброй армии, которая боготворила его и простила бы ему всякую ошибку. И ему оставалось только воспользоваться этим.

Одна прелестная женщина, первая после Жозефины, сумела временами отрывать его от великих мыслей и прогонять ревнивые заботы своими поцелуями. Полина только недавно стала женой лейтенанта Фуреса и не встречала еще и двадцатой весны своей жизни. Она была родом из Каркассона, того самого города, где впервые увидел свет преданнейший из слуг императора, государственный казначей Пейрюс. Она была незаконной дочерью одной кухарки по имени Беллиль. Отец ее был неизвестен. Маргарита-Полина должна была уже с ранних лет зарабатывать средства для существования. Она поступила в обучение к одной портнихе в Каркассоне. Но ее веселый, живой нрав делал ее нечувствительной ко всем невзгодам жизни, и несмотря на бедность Полина была счастливейшим созданием. Как беззаботная птичка, распевала она с утра до вечера, не беспокоясь о том, что сулит ей завтрашний день. Все – и женщины, и мужчины, – любили ее и дали ей прозвище Беллилот, нечто вроде уменьшительного имени от фамилии ее матери. В доме своей хозяйки Беллилот познакомилась с ее племянником, лейтенантом Фуресом, который не задумываясь женился на ней. Когда вскоре после этого армия отправилась в египетский поход, молодые не захотели расстаться друг с другом, несмотря на строгий приказ, изданный главнокомандующим, не брать с собой женщин в поход. Беллилот пришлось одеться в егерскую форму, и, переодетая таким образом, она, подобно многим другим, благополучно добралась вместе с мужем до Александрии.

Полина Фурес была блондинка с голубыми глазами, словно жительница севера. Генерал Полен говорит, что ее роскошные волосы могли бы закутать ее всю, как золотая мантия, если бы она носила их распущенными, а он мог кое-что знать об этом, потому что был впоследствии ее возлюбленным. Ее темно-голубые глаза ласкали своим взглядом, производя впечатление чего-то в высшей степени мягкого, бархатистого. Длинные, темные ресницы осеняли их, а тонкие темные брови, словно нарисованные рукой художника, составляли красивый контраст со светлым золотом ее волос.

В Каире, где находилась главная квартира, прекрасная лейтенантша играла большую роль. В главной квартире было очень мало французских женщин, потому что только немногие отправились в поход вместе с мужьями. И Беллилот была среди них самой хорошенькой и веселой представительницей своего пола. Она бывала всюду, на каждом обеде, на каждом балу, на каждом концерте, устраиваемом офицерами. Таким образом однажды она привлекла к себе внимание главнокомандующего. Арабские женщины были не во вкусе Наполеона; их мясистость, так ценимая восточными людьми, и их специфический запах были ему противны. Не так притязателен в этом отношении был адъютант Бонапарта Жюно, позднее герцог Абрантесский. Он завязал весьма нежные отношения с одной из темнокожих красавиц, называл ее Ксаксараной, а ребенка, которого она родила ему, назвал Отелло.

Несмотря на недостаток в европейских женщинах, египетская армия не была лишена развлечений. В Каире, на парижский манер, был свой «египетский Тиволи», нечто вроде увеселительного парка, где солдаты и офицеры развлекались по-своему. Конечно, он не мог сравняться с парижским по изяществу и разнообразию увеселений, но в походе не приходится быть притязательным.

В этом-то увеселительном парке генерал Бонапарт и увидел впервые мадам Фурес. Она пришла туда в сопровождении своего мужа и нескольких других офицеров. Ее белокурые волосы отливали чистым золотом, и ее свежие розовые губы улыбались обворожительно. Наполеон не стал откладывать своих чувств в долгий ящик и дал полную волю своей чувственной вспышке. Его желание равнялось приказанию властителя. Уже в этом первом приключении сказывается будущий властелин, который поручал своим слугам приводить к нему понравившихся ему женщин.

На следующий день Беллилот получила приглашение на обед к генералу Дюпюи, военному коменданту Каира. Странно только было то обстоятельство, что сам Фурес не был приглашен. Была ли это немилость начальства? Но Фурес не чувствовал за собой никакой вины. Как бы то ни было, но на этот раз ему не пришлось сопровождать свою жену. Беллилот отправилась одна. На этом обеде она была первым лицом всего общества и центром внимания всех присутствующих. Она была в белом платье из индийского муслина и была очаровательна как никогда. Ее соседом за столом был полковник Жюно. Обед уже кончился, и начали подавать кофе, когда вдруг в сенях раздались шаги, звяканье шпор, лязг сабель, дверь распахнулась, и сам главнокомандующий в сопровождении нескольких других офицеров очутился среди собрания, зайдя как бы мимоходом. Дюпюи разыграл радостное смущение, и все остальные тоже. Бонапарт, поблагодарив, принял предложенную ему чашку кофе и принялся медленно есть апельсин. Он не говорил ни слова и не отрываясь смотрел на хорошенькую Беллилот, которая наконец смутилась от этого пристального взгляда и опустила глаза. Когда он выпил свой кофе, он поднялся, бросил последний, долгий взгляд на мадам Фурес и вышел.

Она еще не успела оправиться от своего смущения, как Жюно галантно предложил ей чашку кофе. Его рука почему-то вдруг задрожала, и прежде чем он сумел предупредить несчастье, на белом платье Беллилот красовалось большое коричневое пятно от пролитого кофе. Прекрасная дама в замешательстве, офицеры наперебой суетятся, желая помочь горю. Жюно, рассыпаясь в извинениях, предлагает ей пойти в комнату этажом выше; там, дескать, она найдет кувшин воды, чтобы замыть пятно, и может просушить свое платье. Когда он предлагал ей это, на губах многих из офицеров играла ироническая улыбка. Но Беллилот ничего не заметила.

Уже давно оправившаяся от своего смущения, она легко вбежала по лестнице и вошла в комнату. Какая неожиданность! Она нашла там не только кувшин воды, но и… генерала Бонапарта! С этих пор Полина Фурес сделалась возлюбленной главнокомандующего, и их связь продолжалась во все время египетского похода. Бонапарт совершенно увлекся белокурой Беллилот. Ее юная свежесть, живость ее характера и легковозбудимый темперамент южанки – все пришлось ему как нельзя больше по вкусу.

Несомненно только, что во всей этой любовной идиллии одно лицо было совершенно лишним, а именно муж. Но нетрудно было найти средство избавиться от неудобного супруга. Бонапарт попросту послал его с депешами во Францию, в тайной надежде, что англичане заберут в плен лейтенанта Фуреса и он не сможет вернуться в Египет. Начальник генерального штаба Бертье должен был уведомить его об этом поручении. Он позвал к себе лейтенанта и сказал ему: «Мой милый Фурес, вы счастливее нас всех. Вы снова увидите Францию. Главнокомандующий облекает вас полным доверием и поручает вам передать Директории тайные депеши». Фурес был в высшей степени осчастливлен таким отличием. В Париже он должен был разыскать Люсьена и Жозефа Бонапарт и затем тотчас же вернуться назад в Дамиет. Само собой разумеется, он не предполагал расставаться со своей молодой женой. Но ему были представлены всевозможные резоны. Ему выставляли на вид все опасности, которым может подвергнуться женщина среди моря, усеянного английскими судами, на корабле с незначительным экипажем. Итак, лейтенант Фурес отплыл один 28 декабря 1798 года на судне «Le Chasseur» и, действительно, прямо навстречу англичанам.

Тем временем Беллилот сделалась настоящей султаншей. Генерал Бонапарт устроил для нее прелестный дом, весь в восточном стиле, рядом со своим дворцом в Эльфи-Бей. Здесь с очаровательной грацией она разыгрывала роль хозяйки, когда у нее обедал генерал со своим секретарем Бурьеном и другими офицерами. И Бонапарт посещал ее очень часто. После обеда общество отправлялось на прогулку, чтобы подышать сладостной прохладой египетской ночи. Юный Евгений Богарне, сын Жозефины, вместе с таким же юным адъютантом Мерленом ехали верхом по бокам экипажа. Беллилот чувствовала себя совершенно принцессой, да и для других, пожалуй, она казалась таковой. Ведь она была признанной любовницей генерала Бонапарта, «султана Кебир», как его называли туземцы. Это было раз навсегда установленным фактом, и никто не находил в этом ничего дурного. Солдаты Наполеона знали ее и прозвали ее Клеопатрой. А офицеры называли ее «Notre Dame de l'Orient».

Но на эту беззаботную любовную идиллию свалился вдруг, как снег на голову, удаленный таким остроумным способом муж Беллилот. Фурес действительно попался в руки англичан, на что рассчитывал Бонапарт и его офицеры, а, пожалуй, втайне и сама Полина. Уже на следующий же день, 29 декабря, «Le Chasseur» был захвачен английским судном «The Lion». Знали ли англичане об интриге или по каким-либо соображениям не хотели удерживать пленника, но факт тот, что они, отобрав от него депеши, высадили его вновь на египетский берег, предоставив делать что ему угодно. Только он должен был дать честное слово, что больше никогда не будет сражаться против англичан. Один англичанин рассказывает, что депеши, которые вез с собой Фурес, не имели никакой ценности, потому что были уже раньше пересланы Директории. И действительно, они были незадолго до этого опубликованы в официальной парижской газете, так что несомненно они были только предлогом удалить Фуреса из Египта.

Само собой разумеется, что лейтенант Фурес не нашел ничего лучшего, как поспешить обратно на главную квартиру египетской армии, назад к своей жене. Об ее уклонении со стези добродетели он не имел понятия и только по дороге узнал об этом.

Конечно, о радости свидания не могло быть и помину. Фурес теперь прекрасно понимал, чему он обязан своим «отличием». Между обоими супругами произошла сцена объяснения, во время которой лейтенант, по-видимому, не пожалел своего могучего воинского кулака. Но Беллилот вышла из этой схватки победительницей и осталась госпожой положения и помещения, устроенного для нее ее любовником. Вскоре после этого последовал развод, на котором настаивал сам Фурес. Но когда впоследствии во Франции он хотел вторично вступить в брак, то он встретил затруднения: ему заявили, что его развод в Египте был совершен не по форме и поэтому не может считаться действительным. Наоборот, его жене не было выставлено никаких препятствий, когда она вторично выходила замуж.

Увлечение Бонапарта хорошенькой Беллилот не было таким мимолетным, как могло казаться вначале. Ради нее он забывал об обожаемой Жозефине и подумывал даже серьезно о разводе с ней, тем более что он получил еще новые известия об ее неверности. Кроме того, он был уверен, что от Жозефины он не будет иметь потомства. А Полина была молода, у нее было свежее и здоровое тело. От нее он надеялся иметь ребенка, мальчика, наследника его имени и его славы. Но этим надеждам, которые он возлагал на нее, не суждено было оправдаться.

«Маленькая дурочка ничего не смыслит в делании детей», – сказал он раз Бурьену. Однако, когда Беллилот передали слова Бонапарта, она будто бы возразила: «Ах, Господи Боже, да разве же это моя вина?».

Восемь месяцев тянулся этот роман, весьма не лишенный пикантности. Но когда генерал Бонапарт предпринял поход через сирийскую пустыню, Беллилот осталась в Каире. Он писал ей самые нежные письма, которые она, к сожалению, впоследствии уничтожила. Она сожгла документы этой любви, в которой красной нитью проходит единственное желание Наполеона – иметь ребенка.

Вскоре обстоятельства оторвали влюбленного от Беллилот. Он дал ей понять, что не может взять ее с собой, и она, поплакав, подчинилась необходимости. Командование египетской армией Наполеон передал генералу Клеберу. И, по-видимому, этот последний простер свои полномочия также и на фаворитку главнокомандующего. Хотя по этому поводу не известно ничего с точностью, однако установлен тот факт, что он долгое время не хотел выдать пропускного свидетельства Полине, которую он, по желанию Бонапарта, должен был отправить во Францию, когда на море установится более или менее тихая погода. Для ее обратного путешествия Наполеон оставил 1000 луидоров.

И на этот раз, как с Жозефиной, первый, кто возбудил в сердце своего генерала сомнения относительно верности Беллилот, был опять-таки Жюно. Мысль, что Клебер был его преемником не только в командовании армией, но и в милостях его возлюбленной, зажгла в сердце Наполеона такое пламя ревности, какое возгорелось в нем только раз в жизни, а именно в Италии, когда он узнал, что Жозефина изменяет ему.

Наконец, мадам Фурес, превратившаяся снова в Полину Беллиль, высадилась на французский берег, предварительно побывав в плену у англичан вместе с несколькими членами научной экспедиции с корабля «L'Am?rique». Клебер при выдаче ей пропускного свидетельства написал следующие строки, которые во всяком случае говорят за то, что Полина была для него более чем просто любовница бывшего главнокомандующего. Вот что он писал ей:

«Дорогой друг, вам здесь нечего больше делать. Вернитесь во Францию. Там у вас есть друг, который не преминет заняться вашим будущим. Будьте счастливы и, если это мое пожелание сбудется, подумайте иногда о том, кого вы оставляете здесь. Он был иногда груб [16] , но потомство всегда скажет о нем, что он был добрый малый».

Между отъездом Бонапарта и отъездом Беллилот из Египта прошло около полутора месяцев, а не девять, как утверждают многие биографы. Полины уже не было в Египте, когда Клебер пал от руки Сулеймана Эль-Галеби [17] . Она приехала в Париж, где подготовлялись важные события. Это было накануне 18 Брюмера, когда генералу Бонапарту суждено было сделаться первым человеком во Франции. Ему некогда было теперь заниматься любовными делами. Кроме того, Жозефина снова приобрела над ним всю свою власть: он простил ей во второй раз. И вместо любовника, изнывающего в нетерпеливом ожидании, Беллилот нашла вблизи Парижа, в Бельвиле дом, устроенный со всей роскошью, и много-много денег, больше, чем она когда-либо смела мечтать. Она была обеспечена на всю жизнь.

Бывший возлюбленный нашел для нее также и мужа. Анри де-Раншу, отставной пехотный офицер с бурным прошлым, женился на ней в 1800 году. Наполеон всячески заботился о будущности Беллилот. В 1801 году он назначил Раншу помощником комиссара по торговым делам в Сантандере, а позднее назначил его консулом. В1810 году он дал ему консульский пост в Готенбурге, в Швеции. С чисто царской щедростью он оказывал супружеской чете и денежную поддержку. Еще в 1811 году Беллилот получила 60000 франков из фондов театральной кассы. Эта щедрость, разумеется, скоро стала достоянием гласности, несмотря на то, что Наполеон всячески старался держать ее в секрете. Незадолго до 18 Брюмера «Quinzaihe du Grand Alcandre», один из самых смелых органов того времени, в резких выражениях высказывался по поводу того, что «победитель при Лоди разоряет Францию своими любовницами». Но это было несколько преувеличено: у Бонапарта тогда была только одна любовница.

Однако, когда Наполеон сделался консулом, для Беллилот навсегда миновали прекрасные времена Египта. Несмотря на все просьбы с ее стороны, он уклонялся от встречи с ней. Тогда она прибегла к тому же средству, как и Notre Dame de Thermidor. Она посещала все балы, все театральные представления, где она надеялась встретить его, с целью лишь поймать один его взгляд. И только один раз, когда он был уже императором, ей удалось поговорить с ним на маскараде у Шампаньи, министра иностранных дел. Она узнала его в одном из домино и была вне себя от радости. «Мне невозможно изобразить то состояние блаженного упоения, в котором находилась мадам де-Раншу на другой день после этой встречи», – пишет генерал Полен в своих воспоминаниях.

Но она не слишком горевала о потере возлюбленного и скоро утешилась с другими. В качестве графини де-Раншу, как она титуловала себя, она вела блестящую светскую жизнь. Молодая, хорошенькая, жизнерадостная, необыкновенно падкая до всякого рода наслаждений, расточительная и не знающая цены деньгам, она удовлетворяла каждую свою прихоть, не отказывала себе ни в одном удовольствии. Знатные русские виверы граф Нарышкин, граф Черничев и колоссально богатый Демидов были постоянными посетителями ее салона. Генерал Полен, адъютант Бертрана, и брат государственного казначея Пейрюса делились также между собой любовью Беллилот. После них ее любовниками были итальянский барон Реверони Сен-Сир, корсиканец Лепиди, адъютант герцога Падуанского и гвардейский офицер Беллар. Беллилот была большая любительница искусств, покупала ценные картины и рисовала сама очень недурно. Она пела, играла на лютне и на арфе, – словом, обладала самыми разнообразными талантами. Она также писала и романы. Один, под заглавием «Лорд Уенворт», появился в 1813 году у Делоне, а другой, «Владетельная дама XII века», двадцать один год спустя у Элло в Париже.

Ее брак с Раншу был не счастливее ее брака с Фуресом; вскоре же после выхода замуж Беллилот пошла своей собственной дорогой. Но настал день, когда к ней в двери постучались нужда и забота. Ей пришлось продать свою роскошную обстановку и занять скромное помещение. А тот, который когда-то поддерживал ее щедрой рукой, сам упал с вершины счастья и славы и окончил свои дни на одиноком острове среди безбрежного океана. Полина Фурес не чувствовала в своем сердце ни малейшей признательности по отношению к своему первому возлюбленному: Наполеон был ей так же безразличен, как всякий другой.

Герцогиня Абрантесская пытается придать этому роману сентиментальный конец и говорит, что Беллилот никогда не могла забыть императора. И когда он находился на острове Св. Елены, она будто бы пыталась разорвать путы пойманного льва. Но лучший знаток интимной жизни Наполеона Фредерик Массон обдает струей холодной воды эту идеализацию. Он пишет:

«В Париже носится слух, что она (Полина) имеет намерение завязать сношения с островом Св. Елены, чтобы помочь Наполеону бежать. Она и не думает затевать чего-либо подобного, потому что ненавидит теперь императора и выставляет напоказ свои роялистские убеждения. Когда герцогиня Абрантесская наряду со многими другими лестными отзывами повторяет в своих мемуарах и этот слух, мадам де-Раншу энергично возражает против этого. Потому что это может создать ей неприятности с полицией, которая зорко следит за ней как за прежней приятельницей Бонапарта».

Поводом к этому слуху послужила поездка в Бразилию, которую мадам де-Раншу совершила в 1816 году вместе со своим любовником Жаном-Огюстом Белларом. Но это путешествие носило чисто деловой характер. У нее почти иссякли все средства к существованию, и она искала в Бразилии новых источников дохода. Она выменивала там парижские товары на черное и красное дерево, чтобы вновь превратить его в звонкую монету. Мадам де-Раншу пережила императора на 50 лет. Старая, высохшая и впавшая в детство, она умерла 18 марта 1869 года, за год до того как рухнула Вторая Империя, среди своих любимцев – обезьян и разных пестрых птиц, которых она вывезла из Южной Америки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.