Глава 11 Отзывы: писатели о Стиге Ларссоне

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 11

Отзывы: писатели о Стиге Ларссоне

Связь Ларссона с читателями поражает своей широтой и страстью, но не менее интересна реакция критиков и его коллег, писателей детективного жанра. Некоторые из них любезно согласились поделиться со мной своим восторженным отношением к его книгам, другие же поморщились и спросили: «А могу я вам сказать, что думаю о нем на самом деле

Джоан Смит прославилась своими детективными романами, но именно ее работа журналиста и рецензента с особым вниманием к мужскому насилию над женщинами и их подавлению в исламском обществе ближе всего к тому, чем занимался Стиг Ларссон. Покойного шведского писателя интересовали те же проблемы.

«Он понравился мне с самого начала, — говорит она. — Его издатель Кристофер Маклеоз прислал мне корректуру «Девушки с татуировкой дракона»; в то же время Питер Кемп из «Санди таймс» сказал, что у него есть шведский роман, который может меня заинтересовать, и я ответила, что прочла уже половину. К тому моменту я решила написать на него рецензию. Книга прежде всего поражает своей современностью. Мне нравится Хеннинг Манкелль, нравится Хокан Нессер, нравятся многие другие скандинавские писатели. Но именно Стиг Ларссон создал наиболее яркий образ современной Швеции. Он изобразил ее как современную европейскую страну — у читателя не возникает традиционного представления о Швеции как о стране маленьких городков и слухов, места, с которым мы встречались раньше, где время идет, а ничего не меняется. В своих романах Стиг Ларссон описывал город нашего времени, узнаваемый современный мир.

В первой книге мне было интересно то, что подчеркивалось оригинальным шведским названием: «Мужчины, которые ненавидят женщин». Даже если бы я не знала об этом с самого начала, нетрудно понять, насколько Ларссон потрясен и заворожен феноменом женоненавистничества и глубоко сидящей в некоторых мужчинах жестокостью по отношению к женщинам. Необычно видеть мужчину, сделавшего это явление центральной темой своих произведений. Конечно, многие мужчины знают о проблеме, но описать ее настолько откровенно, как Ларссон, до сих пор не решился ни один мужчина-писатель».

В этом он перекликается с самой Джоан Смит, которая затрагивает подобные темы не только в своих романах, но и как журналистка борется за права женщин, живущих в деспотических религиозных сообществах. «Да, — говорит Смит, — у Стига действительно были верные рекомендации! Много лет назад я работала в «Санди таймс» с группой «Инсайт», занимаясь журналистскими расследованиями в те дни, когда газеты верили в такие методы и могли их себе позволить. Вполне возможно, с ним произошло то же, что и со мной: вы начинаете понимать происходящие в мире удивительные события, и быть таким журналистом становится чем-то вроде привилегии. Я летала по всему миру, занимаясь, к примеру, поисками местонахождения денег шаха Ирана, и написала книгу об осаде иранского посольства. Вы говорите себе: «Я знаю, как это происходит, но не хочу больше ограничиваться одними фактами». Вам хочется написать о глубинной истине, которую можно облечь в художественную форму, и почему-то мне кажется, что это могло быть и его мотивацией».

Однако Джоан Смит и Стиг Ларссон представляют различные типы исследовательской журналистики, превращенной в детективный роман и отличной от того, что делали прежние поколения писателей вроде Фредерика Форсайта. Что же изменилось с тех пор?

«Думаю, ответ на этот вопрос лежит, помимо прочего, в сфере социального происхождения, — говорит Смит. — Многие журналисты, ставшие писателями, — выходцы из рабочих семей, как я, поэтому вполне естественно, что наши проблемы и тревоги несколько иные. Кроме того, старшее поколение более консервативно смотрит на мир (они — выходцы из довольно привилегированной социальной группы, и им не приходилось много работать), а такие люди, как Ларссон и я, принадлежат левым. Старшее поколение не склонно сомневаться в статус-кво, а Ларссон, подобно мне, делает это без труда. В последнем из трех романов — «Девушка, которая взрывала воздушные замки» — кое-что меня удивило. Думаю, он самый слабый в трилогии. Ларссон поднимает тему, знакомую нам по другим произведениям, — государство внутри государства и так далее. Должна признаться, я была несколько разочарована и думала: «Зачем он это делает? Все это мы знали и раньше». Наверное, такое разочарование было связано еще и с тем, что остальное в его книгах невероятно оригинально».

В свете сказанного думает ли Смит, что Ларссон сумел бы сохранить энергию и целеустремленность на протяжении всего цикла из десяти книг, которые планировал написать?

«Мне кажется, он бы не смог сберечь все то, чего достиг в первых трех романах; видно, что интонации последнего более элегические, в нем присутствует личное направление, которое Ларссон создает для Блумквиста, придумав ему новую подружку. Колебания отношений между ним и Саландер описаны очень убедительно, и я не думаю, что она бы приняла эту новую связь без той враждебности, которую мы видели во втором романе. Мне кажется, такая попытка связать концы с концами не очень убедительна. Однако эти книги выглядят законченной трилогией.

Другая проблема состоит в динамике отношений Блумквиста и Саландер. Ларссон великолепно описывает то, как Блумквисту удается до нее достучаться. Этот прием обыгрывается несколько раз, однако финал таков, что продолжение серии угадать сложно. В конце третьей книги, пройдя через множество испытаний, решив многие проблемы, избавившись от той несправедливости, что властвовала в ее жизни, Саландер становится свободной женщиной. И что она делает? Находит себе приятеля или подругу, успокаивается на достигнутом? Основывает собственную компьютерную компанию?»

Трилогия радикальным образом затрагивает гендерные проблемы, которые очень интересуют и Джоан Смит. Но несмотря на свою абсолютную симпатию к женщинам, смог ли Ларссон преодолеть в романах гендер?

«О, Ларссон остается вполне мужским писателем, и в образе Блумквиста может присутствовать определенный элемент реализации его желаний; он довольно неуклюж, но любая женщина, которую он встречает на своем пути, рано или поздно хочет отправиться с ним в постель, а те, кто не смог этого добиться, смотрят на него со страстью во взоре. Но Ларссона можно простить и за это, и за многое другое. Ведь, читая первую книгу, вы знаете, что автор уже умер и эта трилогия — все, что у вас есть. Вы лишены возможности и удовольствия следить за развитием писателя, а ведь такое развитие становится очень важным, когда вы открываете для себя новое имя. Он мог бы перерасти выполнение собственных желаний через образ Блумквиста, но у Ларссона не было времени на консультации с редактором и обычный процесс оттачивания произведений».

А что насчет Лисбет Саландер? В своих рецензиях Смит высоко отзывается об этой героине. Но, возможно, у нее есть оговорки?

«Мне кажется, она похожа на персонаж из компьютерной игры, — говорит Смит. — Это не обязательно слабость образа, и я знаю, что многие молодые женщины действительно идентифицируют себя с ней. Я просто откликнулась на то, какая она умная и находчивая — точнее, какой находчивой сделал ее Ларссон. Если у меня и была проблема, то не с персонажами; мне не нравится жестокость третьей книги — на мой взгляд, она чрезмерна. Возможно, Ларссон полагал, что раз она подвергалась насилию, мы должны просто смотреть, как это насилие отзывается, и не осуждать героиню, однако я к такому не готова.

Что касается симпатизирующих Саландер женщин, лично я ни на секунду не идентифицировала себя с ней. Я относилась к ней как к человеку, который целиком и полностью за пределами моего опыта, и то, что она подверглась такому страшному насилию, которое может случиться с каждым, будь то мальчик или девочка, оказало на ее личность разрушительное влияние. Однако со мной ничего подобного не происходило».

Будучи журналисткой, Смит сталкивалась со многими темами, за которые брался Ларссон. Явилось ли это предпосылкой для того, чтобы автоматически стать читательницей «Миллениума»?

«Я думала об этом с того момента, как взялась за первую книгу, — отвечает она. — Детали ловушки о клевете, Блумквист, который отправляется зализывать раны, — из-за журналистской работы, которую я вела в те годы, мне было очень легко ему сопереживать.

Смерть Ларссона в таком молодом возрасте неизбежно влияет на восприятие его произведений. Читая первую книгу и понимая всю ее уникальность, мне было очень грустно из-за того, что автор мертв. Но помню, как я думала — причем тогда уже было понятно, что успех этих книг практически гарантирован, — о преодолении Ларссоном одного важного предрассудка. В нашей стране переводную литературу никогда не жаловали. Это сейчас мы воспринимаем таких скандинавских писателей, как Арналдур Индридасон, как само собой разумеющееся, и многие больше не испытывают сопротивления, читая переводы. Возможно, дело в том, что к зарубежным авторам детективов мы относились как к продолжению британских, поскольку они писали в знакомом жанре. Хокан Нессер, у которого в этом году я брала интервью, давно присутствовал на литературном рынке, и я тогда подумала: «Странно, что у него берут интервью только сейчас, словно это новый писатель».

У меня к Стигу личное отношение. Интересно, согласился бы он с тем, что когда человек пишет статьи, они в определенном смысле одноразовые — «сегодня есть, завтра нет», — а когда вы создаете роман, пусть даже ради развлечения, затронутые в нем темы получают больший резонанс, чем если бы они были раскрыты в рамках простой журналистской статьи».

Хизер О’Донохью — ученый, специалист по скандинавской мифологии (ее главной работой является книга «От Асгарда до Валгаллы» (From Asgard to Valhalla)), однако кроме этого она пишет великолепные критические эссе на тему детективного жанра для литературного приложения «Таймс»: «Я восхищаюсь трилогией Стига Ларссона «Миллениум», хотя «восхищаюсь» — слабо сказано. Поскольку я читаю очень много детективов, как для рецензий, так и в роли эксперта Ассоциации писателей детективов, на определенном этапе я обнаружила четкое различие между успешными романами, которыми открыто восхищаются, и теми, что можно назвать «тайным удовольствием», — книгами, которые вам нравятся, но похвалить которые вам может быть стыдно. Думаю, корень успеха Ларссона кроется в сочетании достоинств серьезной литературы — его романы хорошо написаны, интересно придуманы, в них имеются оригинальные, великолепно обрисованные персонажи и тщательный, достоверный анализ современного сообщества, — и управления сильными, базовыми, даже примитивными эмоциями читателей: он умеет вызывать ужас, жалость, моральное возмущение и глубинное удовольствие от того, что добро в конечном итоге победило зло. Прекрасный критик и теоретик английской литературы Фрэнк Кермод называет роман «смесью мифа и скандала». То же сочетание общего и частного представляют книги Ларссона.

Писатели детективного жанра часто завоевывают авторитет, раскрывая перед читателями новый, обычно весьма узкоспециализированный мир, о котором всем очень хочется узнать. Героиня Ларссона Лисбет Саландер — компьютерный специалист с талантами, о которых большинство людей и мечтать не может, однако все эти технические детали не произведут на нас большого впечатления без дополняющих друг друга личностей Саландер и Блумквиста. Саландер — мрачное, дикое дитя-панк, травмированный гений. Блумквист — порядочный, умный, сомневающийся человек, стремящийся делать правильные вещи, въедливый до упрямства.

На мой взгляд, успех трилогии «Миллениум» в Швеции означает, что читателей убедило представленное Ларссоном описание шведского общества. Зарубежным читателям доставят удовольствие знакомые детали и антураж: мебель из ИКЕА, демократический социализм и все то, что они себе воображают о Швеции. Даже секс отвечает их ожиданиям: Саландер бисексуальна, у замужней любовницы Блумквиста — понимающий муж, и в этих отношениях нет сенсации или восторга от нарушения запретов.

Хотя преступление и коррупция («скандал» Кермода) вставлены в реалистический контекст шведского общества, в произведениях Ларссона есть и удивительный мифологический аспект. Саландер — архетипическая жертва, которая в конце побеждает. Во втором томе есть эпизод, где Саландер, безоружная, маленькая, оказывается лицом к лицу с глупым, неуклюжим расистом и женоненавистником, полностью уверенным в себе байкером. Если бы такую сцену показали в фильме, аудитория была бы в восторге. Злодеи Ларссона взяты прямо из голливудских хоррор-фильмов; это шведская версия Невероятного Халка — «Человека, который не чувствует боли», — и жестокость там просто невероятная. Только благодаря серьезному фундаменту в виде реалистической, но не менее мощной силы — государственной службы безопасности, судебного корпуса, полиции и врачей, — Ларссону сошло с рук то, что, вырванное из контекста, выглядит чересчур экстравагантно. Успех кроется в равновесии, и справиться с этой задачей — настоящее литературное волшебство.

Развязка третьего романа — суд над Лисбет Саландер — воплощает изобретательность Ларссона, демонстрируя все его таланты: он умеет увлечь, риторически убедителен и в то же время изображает современный архетип вечной битвы добра со злом, правильного с неправильным».

Р. Дж. Эллори (чью книгу «Молча верить в ангелов» (A Quiet Belief in Angels) называют одним из наиболее удачных современных детективов) искренне восхищается Ларссоном-человеком: «Любого, кто рискует своей репутацией и даже жизнью, чтобы открыть людям глаза на актуальные проблемы, следует хвалить и чествовать как героя. Выступление Ларссона против нацистов, основание шведского фонда «Экспо» — все это были необходимые, важные для общества достижения. Трилогия о Саландер стала его способом выпустить пар, он сам об этом говорил. Он писал книги после работы ради собственного удовольствия и лишь незадолго до смерти решил их опубликовать. Если бы Ларссон не умер, то наверняка уделил бы время редактуре и сократил объем. Думаю, идея романов великолепна, но у Ларссона не было возможности сделать из них то, чем они могли бы стать».

Писатель, редактор и журналист Рейчел Джонсон не стесняется в выражениях, говоря о причинах успеха книг: «Думаю, творчество Ларссона — наглядный пример для писателей в первую, вторую и третью очередь рассказывать историю и не касаться «стилистических изысков», столь же мучительных и помпезных, как «высокая кухня». Книги Ларссона — это главным образом сюжет, насилие и жестокий секс, который сменяется поглощением Саландер и Блумквистом огромных сэндвичей, селедки и литров кофе. Именно этого ожидает читатель, и Ларссон его не разочаровывает, давая то же блюдо во второй и в третий раз. Пусть автор мертв, но его формула работает: создай рынок для продукта, а затем продолжай его поставлять. Джеффри Арчер и Дэн Браун поступают точно так же — никакой работы над стилем; их книги — история в ее чистом (и не слишком элегантном) виде, но любой, кто в наше время хочет быть писателем и состязаться с Интернетом и всем прочим, обязан обращать пристальное внимание на такое положение вещей…»

Невероятный интерес Ларссона к популярной литературе всех видов мог познакомить его с книгами Питера Джеймса, одного из лучших британских авторов детективов, некогда работавшего в жанре ужасов. Автор таких книг, как «Мёртвый, как ты», лично связан с родиной Ларссона: «Моя подруга Хелен — шведка и впервые прочла Ларссона на родном языке еще до того, как о нем узнали за пределами Швеции. Она прочитала все три книги и просто помешалась на них, спрашивая, почему до сих пор никто не перевел их на английский. Мне удалось достать раннюю корректуру перевода первого романа. Трижды я начинал читать и трижды бросал, не заинтересовавшись. Только когда их автор обрел мировую славу, а я услышал неблаговидную и грустную историю о жадности семьи покойного, мой интерес достиг уровня, позволявшего вернуться к романам. Я подумал: действительно ли эти книги достойны такого внимания или все дело в смерти, великом и неподдельном рекламном ходе? Я рад, что решил прочесть их, поскольку постепенно втянулся, а к концу даже увлекся. Что касается первого романа, «Девушка с татуировкой дракона» написана замечательно, однако требует серьезной редактуры и исключения многочисленных и раздражающих компьютерных подробностей, временами похожих на выдержки из учебника. Но несмотря ни на что, это лучший триллер, который я прочел за последние годы. Впрочем, подозреваю, что слухи, ходившие вокруг кончины Ларссона, и посмертные склоки из-за наследства увеличили продажи больше, чем любые маркетинговые кампании издателей».

Карин Альвтеген, одна из наиболее именитых скандинавских писателей детективов, в восторге от сильной героини Стига: «Возможно, Саландер — не совсем реалистичный персонаж, но мне, как и многим другим, нравится читать об аутсайдерах, которые не хотят быть жертвами и побеждают. Уверена, что один из факторов успеха книг Ларссона — его сильные женщины-героини. Он переворачивает традиционные гендерные роли с ног на голову. Лисбет изображается «героем», спасшим жизнь Микаэля Блумквиста. Поскольку книги популярны и среди женщин, и среди мужчин, все мы поддерживаем отношение Стига к социальной несправедливости, ксенофобии и предрассудкам, касающимся гендерных ролей. В этой истории успеха есть лишь один печальный факт: спор о наследстве. Думаю, что в каком-то смысле это урок всем нам: никто не знает, что его ждет впереди, и мы должны быть более внимательными в вопросах завещания и выражения последней воли».

Одна из наиболее активных пропагандисток скандинавского детектива в Британии — Энн Кливс, автор таких атмосферных триллеров, как «Голубая молния», книг со скандинавским подходом к пейзажам и описаниям. У нее неоднозначное отношение к Ларссону. «Мне нравится скандинавский детектив, — говорит она. — Наверное, это как-то связано с пустынными пейзажами и с тем, что писатели не боятся затрагивать серьезные социальные и семейные проблемы. Тема может быть жестокой, но авторы редко описывают откровенное насилие только ради развлечения или, например, потому, что сюжет начинает провисать. Больше всего мне нравится ясность их слога. Лучшие скандинавские романы рациональные и сжатые, как хороший рассказ.

Поэтому я с огромным интересом ждала первый роман Стига Ларссона. Издатель Кристофер Маклеоз отзывался о нем с восторгом — тот самый великий Маклеоз, который открыл Хеннинга Манкелля и основал издательство, делающее для переводных детективов больше, чем любое другое. Я ожидала чего-то совершенно потрясающего.

Вероятно, мои ожидания оказались чересчур завышены, поскольку «Девушка с татуировкой дракона» мне понравилась, но не поразила. Я не говорю, что книга плохая. Просто мне нравятся спокойные, домашние произведения. Я читаю переводную литературу, чтобы ощутить атмосферу других мест, узнать простые человеческие заботы, запахи, еду. Ларссон же — откровенно политический писатель, его темы более широкие и менее личные. Интересно, что оригинальное название «Девушки с татуировкой дракона» — «Мужчины, которые ненавидят женщин». Гендерная политика даже в названии!

Остров, описанный в первой книге, не похож на настоящий. Я не знаю, как там живется людям, в отличие, например, от острова Эланд Юхана Теорина. Остров Ларссона — метафора, лукавый намек на загадки запертых комнат золотого века детектива. Как читатель, я получаю удовольствие от конкретики и взаимоотношений, мне хочется с головой погрузиться в историю.

Во второй книге читатель думает и сомневается. По профессии и призванию Ларссон был журналистом. Меня оттолкнули детальные описания насилия и жестокости, и под конец я уже просто листала страницы. Мне хотелось знать, чем закончится история, но это было интеллектуальное любопытство, а не эмоциональная увлеченность. Книги, которые мне нравятся, я читаю медленно, наслаждаясь каждым словом.

Почему трилогия «Миллениум» оказалась такой успешной? И почему я не с большинством? Отчасти все дело в трагической смерти автора и его роли в шведском обществе. Его считали героем, это печальная история. Но в основном книги обязаны своим успехом поразительной, ошеломляющей оригинальности главного героя. Я имею в виду не журналиста Микаэля Блумквиста, занимающегося расследованиями, а Лисбет Саландер, которая быстро завоевывает наше внимание и становится центром всех событий. Это великолепный математик, компьютерный гений, почти аутист в эмоциональном плане. Неслучайно в английском переводе книг она фигурирует во всех названиях. Ларссон создал уникальную героиню: бисексуальная женщина-панк, пережившая насилие, жестокая и абсолютно независимая. Я ни на секунду не верила в ее реальность, но именно благодаря ей дочитала первые два романа и сейчас пытаюсь прочесть третий».

Американский писатель Дэн Фесперман пишет книги, полностью отличные от романов Ларссона, но этот автор ему интересен: «С творчеством Ларссона я познакомился через своего американского редактора Сонни Мету, который дал мне корректуру «Девушки с татуировкой дракона», когда в «Кнопф» все еще выбирали обложку для издания. Думаю, он заметил, что в Британии книга стала сенсацией, и подумал, что роман мне понравится. Тем же вечером я открыл ее в поезде, возвращаясь из Нью-Йорка (надо заметить, отличное место для чтения подобных романов — за окном проносятся ночные пейзажи, города и болота, вагон покачивается, постукивают колеса, уютный свет лампы под потолком). Когда через несколько часов мы прибыли в Балтимор, я знал, что прочту все три романа. Нетрудно понять, почему Ларссон нравится. Дело не в стиле, не в ритме его языка — такие тонкости редко заметны, когда вы читаете перевод. В большей степени это связано с тем странным настроением, которое он создает, одновременно доброжелательным и отталкивающим, уютным и тревожным. Открыть его книгу — это как пригласить на ужин интересного, но немного беспокойного гостя. Компания и разговоры увлекательные, даже завораживающие. Но во всем этом чувствуется угроза, которая, разумеется, не отпускает вас от стола. С каждым словом вы понимаете, что этот человек где-то был, что-то видел и может поделиться с вами тайнами, пусть даже мрачными и неприятными. В разгар беседы, когда на улицах становится тихо и смолкает даже шумная соседская вечеринка, вы решаете продлить вечер и начинаете угощать гостя эспрессо, сигарами, портвейном — в общем, делать все, чтобы он остался. Эти книги — состояние ума».

Марсель Берлинс не только искусно определяет достоинства (или недостатки) детективной прозы в своих обзорах для «Таймс», но и раскрывает сложности британской правовой системы в «Гардиан». Как литературный критик, имеющий ограниченный объем колонки, иногда он делает обзоры по исключению, стараясь не слишком ругать дебютные романы писателей. Но если Берлинс одобряет детектив, на книгу обращают внимание. Стиг Ларссон давно снискал одобрение Берлинса, хотя и не без оговорок.

«Я размышлял о своей реакции на Стига Ларссона, — говорит он, — и как ни банально это звучит, если б он не умер, редактор непременно сказал бы ему: «Давай-ка приведем твой роман в приемлемую форму». Когда меня спрашивали о Ларссоне, я приводил этот аргумент; правда, он не всегда уместен: первая книга была отредактирована, хотя, на мой взгляд, все равно нуждается в сокращении, несмотря на многочисленные достоинства.

Интересно поразмышлять о людях, которые читают эти книги. Или о том, как Ларссон достиг такой популярности. Я многих об этом спрашивал, причем не только тех, кто любит детективы, но и просто поклонников популярной литературы, к которой вполне можно отнести и эту трилогию.

Сюжет лихо закручен, от книг не оторвешься, а Блумквист, конечно, вызывает симпатию; Лисбет полностью раскрывается во второй и третьей книгах. В «Девушке с татуировкой дракона» меня поразило то, что роман в общем и целом довольно английский. Попытка раскрыть тайну сорокалетней давности — нечто вроде визитной карточки классического английского детектива с главным героем — журналистом или сыщиком. Безработный сыщик в тяжелой жизненной ситуации — вполне английская фигура для детективного жанра. Поэтому, как мне казалось, англичане и отнеслись к книге с таким энтузиазмом (об американцах и европейцах я тогда не думал). Хеннинг Манкелль и другие скандинавские писатели доказали, что Швеция по своей атмосфере и ощущениям действительно похожа на Британию (да и на Шотландию). Когда я читал первые романы Хеннинга Манкелля (а позже и Стига Ларссона), меня поразило сходство с Норфолком: те же свинцовые небеса, те же взаимоотношения между людьми. Скандинавский детектив одновременно похож и не похож на английский. Это, кстати, объясняет, почему горячие средиземноморские писатели — к примеру, Андреа Камиллери — менее популярны; темперамент англичан не годится для таких книг, в отличие от романов из Скандинавских стран. Я все время рассказываю людям, насколько хороши итальянцы, но отклик на это не слишком живой, и издатели вроде «Биттер Лемон», которые помимо прочего специализируются на переводных итальянских детективах, прилагают большие усилия, чтобы продать их в Великобритании».

«Понятно, почему Блумквист нравится английскому читателю, — продолжает Берлинс. — Но Саландер — другое дело, и когда я размышлял о причинах ее популярности, то пришел к интересным выводам. Для начала она очень отличается от персонажей, к которым привыкли наши читатели. Речь, конечно, идет о поклонниках английской детективной прозы, по крайней мере о тех, кто любит Питера Джеймса и Рут Ренделл: их вкусы консервативны (разумеется, консервативны с маленькой буквы «к»).

Такие писатели, как Джеймс и Ренделл, в основном рассказывают о статус-кво или о том, как его вернуть. Плохие финалы у англичан не слишком популярны. Можно сказать, что это старомодный стиль, который до сих пор хорошо продается. Почему тогда английские читатели с таким энтузиазмом приняли Лисбет? Она совсем не похожа на тех героев, к которым мы привыкли…

Что касается недостатков Стига Ларссона, тут можно вспомнить его злодеев. По сути, это одномерные персонажи — взгляните, например, на русского бандита и его товарищей. На мой взгляд, определенный элемент комикса и есть подлинная причина успеха книг. Лисбет — не реальная фигура, если взглянуть на нее объективно, но энергия этой героини невероятно притягивает читателей. Со стороны Ларссона очень умно было сделать Блумквиста убедительным и правдоподобным по контрасту с Саландер, поскольку благодаря этому сюжет укореняется в реальности и читатели готовы воспринимать менее вероятные элементы и персонажей. Думаю, что англичанам было не так уж важно убеждаться в ее реалистичности или, если на то пошло, умиротворяться ею или сюжетом, как происходит в большинстве детективов, и они с радостью приняли неестественный, преувеличенный образ Лисбет.

Большинство женщин, с которыми я обсуждал Саландер, не слишком ее любят, но все-таки до какой-то степени она отражает фантазии и мечты женской аудитории.

Подводя итоги, какие бы недостатки критики вроде меня ни находили в писателе, это совершенно неважно, если читатель голосует за книгу своим кошельком и принимает ее, как это произошло с Ларссоном. К примеру, английских читателей не оттолкнул социалист — главный герой трилогии «Миллениум».

Ларссон, конечно, устойчив к критике, как и Дэн Браун. Я не говорю, что Браун — писатель уровня Ларссона; последний конечно же намного лучше. Но общее неодобрение Дэна Брауна критиками ни на йоту не снижает уровня продаж его книг. Ларссон сложным, почти необъяснимым образом задел за живое поклонников детективной прозы. Поэтому он побил (и продолжает побивать) рекорды продаж в этом жанре».

Н. Дж. Купер, признанный британский писатель, автор таких произведений, как «Не спастись» (No Escape) и «Кровь» (Lifeblood), отзывается о Ларссоне без особого пиетета: «Стиг Ларссон написал три огромных романа о Лисбет Саландер, которые странным образом получили международное признание. В них рассказана сильная, трогательная история: девочка становится свидетельницей чудовищного насилия отца над матерью и пытается его убить. Чтобы защитить его (он — наемный убийца на службе у государства), девочку признают умственно отсталой и помещают в психиатрическую лечебницу, где подвергают невероятно жестокому обращению. Освободившись, она попадает под опеку еще одного насильника. Годы спустя, после многих страданий и несправедливостей, она побеждает и видит, как люди, причинившие ей зло (и даже само государство), выставляются на суде к позорному столбу за то, что с ней сделали.

Такая вот картина. Однако Ларссону понадобилось почти полторы тысячи страниц, чтобы ее создать. Его описания людей балансируют между абсурдом и поверхностностью, из-за чего бывает сложно отличить одного персонажа от другого. Жестокость, которая встречается на протяжении всего повествования, настолько откровенна, что выглядит фарсом. Большая часть текста чрезмерно напыщенна и небрежна. Он выливает на читателя огромное количество ненужных деталей — например, перечисляет все, купленное Саландер в ИКЕА, зачастую растягивая такие подробности на несколько страниц, что невероятно скучно.

Ларссон прекрасно знал о недостатках своей прозы. В первом томе трилогии любовница главного героя оценивает его работу так: «Бергер считала, что книга — лучшее из того, что Блумквист когда-либо написал. Она была стилистически неровной, текст местами казался довольно слабым, но времени для правки не хватало…»

Его трагическая смерть до обретения всемирной славы и того невероятного состояния, которое бы он заработал, окружила оставшиеся после него произведения романтической аурой. Но все же это не объясняет, почему столько людей купили его романы, став поклонниками писателя.

Ларссон выводил характер своей героини Лисбет Саландер из образа Пеппи Длинныйчулок, могучей девочки из широко популярных повестей Астрид Линдгрен, издававшихся с 1945 года. Удивительно много общего с Саландер имеет и Кэти Мэллори, героиня романов американской писательницы Кэрол О’Коннелл. Подобно Мэллори, у Саландер было тяжелое детство, она выросла не слишком восприимчивой к боли, развила удивительные навыки работы на компьютере, умеет драться, обладает фотографической памятью, не слишком честна и притягивает чувствительных и умных мужчин лучше любой коварной соблазнительницы.

Поступки Саландер не позволяют отнести ее в категорию реалистичных персонажей. Она не только перечисляет себе на счет миллионы благодаря компьютерному мошенничеству, но и выживает после выстрела в голову, захороненная под сотней, если не тысячей килограммов земли.

Пеппи Длинныйчулок очаровала многие поколения детей, а Кэти Мэллори — одна из самых популярных женских героинь детективной прозы. Вне всякого сомнения, большинство читателей любят истории о жестких, нарушающих закон женщинах вроде Саландер. Они испытывают огромное удовольствие, читая о том, как жирные плутократы получают по заслугам от мужественных и смелых людей. А если судить по уровню продаж, любят они и детальные сцены насилия. Ларссон в обилии предоставляет им и то и другое.

Его героя Микаэля Блумквиста принято считать во многом автобиографической фигурой — возможно, поэтому Ларссон не стал глубоко прописывать этого персонажа. Микаэль Блумквист работает в маленьком политическом журнале; он любит Саландер, но обманул ее надежды как минимум раз; он периодически встречается с замужней Бергер, ненавидит богатых и коррумпированных, противостоит жестоким врачам и психиатрам и жаждет справедливости. Он очень нравится женщинам, однако ненавидит торговлю сексуальными услугами и любые проявления женоненавистничества.

Лично я не вижу никакого особого феминизма на всех полутора тысячах страницах трилогии. Шведские девочки могли почувствовать себя сильнее, читая о несгибаемой Пеппи Длинныйчулок, но я не знаю ни одного подростка, решившего после прочтения романов стать похожим на Саландер или изменить жизнь к лучшему, если это ему удалось. Несмотря на карикатурные физические данные (не слишком убедительные, поскольку Саландер очень мала) и удовольствие от воровства, она столь же холодно использует сексуальность, как и ее насильники. Сексуальное насилие искажает восприятие жертвами их собственных тел и эмоций, но сексуальную жизнь Саландер нельзя назвать четко вписывающейся в какой-либо феминистский манифест.

Однако Лисбет и ее приключения полюбились миллионам. Несмотря на многочисленные недостатки толстых романов, они захватывают читателя. Изображение цивилизованного шведского общества, о котором пишет Ларссон, потрясает и вызывает отвращение. А развернувшаяся в этом цикле история о запоздалой справедливости, которой наконец-то добивается жертва неслыханного насилия, приносит искреннюю радость.

Подобно лучшим сказкам, трилогия «Миллениум» сталкивает нас с темными, пугающими ситуациями, изображая их в восхитительно преувеличенной манере, которая имеет мало общего с реальным опытом большинства людей и временно вырывает их из обыденной жизни. Возможно, поэтому романы Ларссона столь популярны».

Еще один скандинавский талант, Камилла Лэкберг (автор бестселлера «Ледяная принцесса»), высказывает следующее мнение: «Думаю, Стиг Ларссон привнес в детективный жанр нечто новое и свежее, и можно с уверенностью сказать, что он писал свои книги с удовольствием. Лично мне очень нравится его Лисбет!

Этот замечательный персонаж никогда не теряет присутствия духа, и я уверена, что именно она вдохновляет читателей романов Ларссона. При жизни его знала лишь небольшая группа интересующихся, он не был широко известен, никто не узнавал его на улицах.

Шведы очень гордятся циклом «Миллениум» и его мировым успехом. Но печально видеть всю эту битву за наследство между отцом и братом Стига с одной стороны и его гражданской женой Евой — с другой. Эта история в Швеции не сходит с первых полос, а в статьях подчеркивается личная трагедия Евы.

Что касается его смерти, в Швеции на этот счет не было дискуссий или теорий заговоров. Его друзья и знакомые знали, что Стиг плохо заботился о своем здоровье, и в итоге он за это заплатил. Если говорить об успехе книг у женщин (шведских и зарубежных), могу лишь сказать, что и сама очень хотела бы стать Лисбет Саландер!»

Озерный край — излюбленное место Мартина Эдвардса, автора детективных историй, действие которых происходит в районе озера Улльсватер: «Первую книгу Ларссона я считаю невероятным достижением с любой точки зрения, особенно потому, что это его дебютный роман. Как и в любом дебюте, в нем есть огрехи, но их компенсируют огромные достоинства. Для поклонников детективной прозы в его книгах есть любопытная черта — периодические одобрительные отсылки к другим произведениям жанра. Он использует все его многообразие, составляя сюжетные линии и задавая тон повествованию. Первая книга может гордиться семейным древом Вангеров, и я согласен с переводчиком Ларссона Регом Киландом, жалевшим, что в издании нет карты острова Хедебю, благодаря которой было бы легче следовать перипетиям сюжета. Семейное древо и карты — специфика детективных историй золотого века, издававшихся между двумя войнами, поэтому отрадно видеть, что современные писатели вроде Ларссона наполняют свой сюжет, используя традиционные инструменты. Более того, завязка — исчезновение Харриет Вангер — представлена в форме классической детективной загадки.

«— Я полагаю, что-то случилось с Харриет здесь, на острове, — сказал Блумквист, — и список подозреваемых состоит из людей, оказавшихся здесь в ловушке. Нечто вроде тайны запертой комнаты в формате острова.

Вангер иронично улыбнулся».

На самом деле завязку истории можно назвать тайной «замкнутого круга», а не «запертой комнаты», или же «невозможным преступлением». Джон Диксон Карр был известен любовью к последней разновидности. Но все это придирки; Ларссон сознательно использует произведения и приемы прошлого, реалистично и открыто изображая недостатки современного общества.

Иронический диалог Блумквиста и Вангера можно назвать шутливым, однако он тоньше, чем, скажем, эпизод из классического детектива Карра «Человек-призрак», где доктор Гидеон Фелл в своей лекции о запертой комнате говорит: «Мы находимся в детективной истории и не собираемся обманывать читателя, притворяясь, что это не так. Давайте не изобретать сложных извинений, приступая к разговору о детективах. И давайте восславим благородные задачи, что стоят перед героями книги».

По мере того, как судьба Харриет Вангер начинает казаться все мрачнее, такими же становятся и ссылки Ларссона на другие произведения. Рискуя свихнуться от скуки в Хедебю, Блумквист берет в библиотеке два детективных романа Элизабет Джордж. Осматривая дом Готтфрида, он обнаруживает другие детективы об убийствах, в том числе Микки Спиллейна. Позже, в канун летнего солнцестояния, он пытается развлечь себя чтением романа Вэл Макдермид «Песни сирен». Когда через несколько дней Блумквист достигает развязки, нам сообщают, что «она была скверной».

Так постепенно создается общее настроение. Ссылка Ларссона на роман Макдермид о серийном убийце — не просто бессмысленная «вода». Шокирующие преступления, которые Блумквист собирается раскрыть, и в самом деле весьма скверные».

После десяти детективных романов Рассел Джеймс написал книгу «Великие британские детективы» (Great British Fictional Detectives) и ее продолжение «Великие британские детективные злодеи» (Great British Fictional Villains) . Он смотрит на Ларссона с характерным бесстрастием: «Когда автор достигает славы, люди больше говорят о том, что это за писатель и почему он знаменит, чем о книгах, которые он написал. С Ларссоном было несколько иначе, поскольку у него лишь три книги, а три книги обсуждать проще: здесь нет целой жизни, посвященной писательству.

Ларссон умер, поэтому критики и коллеги писатели могут говорить о нем свободно — им нечего бояться. Они могут не опасаться следующих бестселлеров, подобно тому, как здравомыслящий читатель страшится очередного тома Дэна Брауна. Судя по всему, у Ларссона есть лишь оконченная, завершенная трилогия, и это замечательное наследие. Трилогия — идеальный продукт, мечта издателя, поскольку если писатель создает всего три книги, любой из нас может пойти и купить полное собрание его сочинений, любой может стать специалистом по ним.

Нельзя отрицать, что сам Ларссон представляет собой явление: через четыре года после смерти он занял второе место в мире по уровню продаж. Кто бы в 2004 году мог подумать, что он и его героиня, современный вариант Модести Блейз, достигнут таких высот? Только не честный труженик, журналист Стиг Ларссон. Не Микаэль Блумквист и не далекая от щепетильности Лисбет Саландер. Мировая слава поставила ее в один ряд с другими яркими, но немногочисленными героинями детективной прозы. Перед ней, как я уже говорил, была Модести Блейз, жесткие персонажи Макдермид, Райхс, Шарп, Даффи и Парецки, но мне кажется, героини, созданные женщинами, не обладают тем же сексуальным зарядом, который есть у женских персонажей, созданных мужчинами. [6]

В «Женщине в белом» Уилки Коллинза, одном из самых ранних примеров детективной прозы, изображается некрасивая, жесткая, неутомимая сыщица Мэриан Холкомб, которая ловит подлого графа Фоско. Позже, в бурные годы начала ХХ века, авторы детективной прозы ввели в свои произведения «новую женщину», которая ездит на велосипеде, курит и спорит с мужчинами. Однако в золотой век детектива эти женщины отошли на второй план: мисс Марпл и подруги лорда Питера были менее яркими, и так продолжалось до тех пор, пока не появилась Модести. Модести была твердой, и ее твердость, как и жесткость мисс Саландер, вызвана тяжелым прошлым; она не боялась проявлять свою сексуальность, не обращала внимания на пол и с мужским упорством добивалась цели. Какое потрясение для читателей «Ивнинг стандард» — то же, что испытывают сегодняшние читатели при встрече с Лисбет Саландер. Для поклонников детектива любого пола это потрясение вызвано удовольствием и ощущением свободы от встречи с женщиной, которая словно пантера крадется по сцене, ворча и порождая напряжение перед прыжком. Многие из нас встретились с ней слишком поздно, уже после смерти Стига. И все же мы ее нашли. Мы читаем трилогию, видим Лисбет и Микаэля на экране, зная, что они останутся с нами только на протяжении трех книг. Но этого достаточно. Они не смогут нам надоесть, и мы успеем к ним привыкнуть. Они — пара в трилогии. Они совершенны.

Что бы подумал Ларссон, если бы какой-нибудь выдуманный ясновидец, которые иногда возникают в сюжетах, рассказал ему, что он, успешный журналист и не слишком успешный писатель, станет после смерти мировой знаменитостью? Как бы он отреагировал, если б сам дьявол предложил обменять его земную жизнь и душу на вечную славу? Ларссон мог верить, как верят религиозные люди, что мы живем вечно и не умираем, пока кто-то помнит наше имя. «Стиг Ларссон, — мог бы сказать дьявол, — миллионы людей будут читать твои книги и услышат твой голос после смерти». Как бы ему это понравилось? Что бы писатель — любой — ответил Мефистофелю? По-моему, этого достаточно, чтобы соблазнить кого угодно играть с огнем».

Эксцентричные сыщики Кристофера Фоулера Брайант и Мэй радикально отличаются от дуэта Ларссона, однако он глубоко изучил феномен «Миллениума». «Для меня Лисбет Саландер не является самым интересным персонажем трилогии. С середины восьмидесятых такая героиня — панк и хакер в татуировках, с тяжелым детством и страхом близости — была традиционным элементом американских комиксов, и Ларссон просто заимствует клише, оживляя его. Экранизация «Девушки с татуировкой дракона» воплощает Саландер в живой актрисе и достигает успеха, четко следуя характеру персонажа. Больше всего меня восхищает тот выдающийся способ, каким Ларссон вводит в повествование невероятное количество действующих лиц, и мы видим, что каждый из них живет собственной жизнью, которая лишь частично пересекается с жизнями Блумквиста и Саландер. Проклятие писателя детективов — случайности; нередко персонажей и ситуации приходится совмещать ради сюжета, однако Ларссон избегает этого, используя систему соседствующих событий. Именно так происходит и в реальной жизни, что делает сюжет более правдоподобным. В результате, когда он рассказывает, что ел на завтрак второстепенный персонаж, это не выглядит отклонением от темы. Это способ представить свое мировоззрение как сложное, переплетенное единое целое. Писатели, обладающие таким редким даром, часто создают трилогии, словно видя перед собой большое пространство взаимосвязанных жизненных историй, развивающихся на фоне основного сюжета. Это умение, объединяющее детективы Элмора Леонарда и фэнтези Сюзанны Кларк, является для меня признаком выдающегося таланта».

Фрэнк Таллис пишет исторические детективы, используя свой опыт клинического психолога, и демонстрирует тонкое понимание взаимосвязей между психотерапией и криминальным расследованием: «Для Ларссона преступления подобны симптомам, а процесс расследования напоминает психотерапию. Мы должны глубоко копать, чтобы найти преступника или травмирующее воспоминание. Ларссон творчески использует эти взаимоотношения. Нам представляют тайну, обрамленную другой, более сложной тайной, воплощенной в жестокой, асоциальной молодой женщине, которую считают психически больной, обладающей аутическими чертами и одержимой маниакальными идеями. Кто-то говорит, что она выглядит как слабоумная пятнадцатилетняя анархистка. По мере раскрытия автором ее изобретательности и впечатляющих талантов мы всё больше хотим знать ответы на вопросы, которые мог бы задать психотерапевт. Почему она такая? Каковы ее мотивы? Чем она живет? Психология Саландер интересует нас не меньше, чем детективный сюжет.

Хотя на Саландер навешано множество психиатрических ярлыков, точный диагноз поставить невозможно. Здесь Ларссон демонстрирует свои либеральные принципы, поскольку на самом деле в ней нет ничего «неправильного». С медицинской точки зрения она не больна. Мы можем вспомнить поборников антипсихиатрического движения, таких радикалов, как Томас Сас и Р. Д. Лэнг, считавших, что ум может быть болен только в образном смысле, а «безумие» — единственная здравая реакция на безумный мир. Жанровая художественная литература редко затрагивает такие глубокие темы. Однако они лежат в самой сути трилогии «Миллениум», создавая интересную философскую основу для динамичного и драматичного повествования. Мало кто может справиться с такой задачей, однако Ларссону это удается без каких-либо усилий и без обычного в таких случаев показного благочестия».

Специалист в жанре детективной прозы Джулиан Мэйнард-Смит подходит к Ларссону с довольно оригинальных позиций: «Я не столько открыл для себя книги Стига Ларссона, сколько они сами постоянно возникали у меня на пути. В каждом магазине я видел груды книг с фотографией татуированной девушки. Три тома в ярких красных, синих и зеленых обложках, выставленные в ряд. Они казались мне литературным эквивалентом финалиста шоу «Икс-Фактор», поэтому я их не покупал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.