HAPKOMBOEHMOP

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

HAPKOMBOEHMOP

Первый мирный год — 1921-й — выдался для Советской России очень тяжелым. Страшная засуха, охватившая обширные районы страны, усугубленная хозяйственной разрухой, вызвала невиданный за последние столетия неурожай. От голода жестоко страдали десятки миллионов жителей городов и сел; миллионы людей погибли. Казалось, испытаниям, выпавшим на долю России, не будет конца.

Возвратившись из Москвы, Ворошилов убедился, что за время его отсутствия положение частей 1-й Конной еще ухудшилось: бойцы жили впроголодь, а лошади гибли от бескормицы. РВС Республики, куда командование 1-й Конной не раз посылало тревожные сигналы, не принял действенных мер. Приближение весны грозило армии гибелью, и 30 марта в Москву полетела телеграмма: «Положение с продфуражом в армии настолько обострилось, — сообщали Ворошилов и Буденный, — что дальнейшее промедление в применении радикальных мер повлечет за собой серьезные последствия. РВС видит единственный выход в немедленной переброске армии в район Маныча и Среднего Егорлыка… Положение катастрофическое. Ждем ответа немедленно».

М. В. Фрунзе, командовавший тогда войсками Украины и Крыма, поддерживал это предложение, но Троцкий не пожелал прислушаться к мнению командования 1-й Конной, и 5 апреля последовал приказ оставить армию на Украине, сократив ее на треть; одну из дивизий предписывалось отправить в Тамбовскую губернию.

Мириться с надвигавшейся гибелью армии возглавлявшие ее людп, естественно, не могли, и 12 апреля в РВС Республики и ЦК РКП (б) было отправлено письмо за подписями Фрунзе, Ворошилова и Буденного. Оставление 1-й Конной на Украине будет гибельным для нее, писали авторы, и «уничтожение хорошо слаженного армейского аппарата и прекрасно организованных, крепких политически и технически дивизий — представит незаменимую утрату для Республики. Для создания вновь такой силы потребовались бы целые годы».

Ворошилов и Буденный настойчивы — 17 апреля они телеграфируют: «Мы считаем по долгу нашей совести и службы довести до вашего сведения, что очень опасаемся, как бы к моменту разрешения вопроса о переводе армии в район возможного питания наша армия (конский состав) не ликвидировалась бы на месте… Если почему-либо армию решено ликвидировать, необходимо изыскать иные пути ее роспуска…»

Вмешательство ЦК РКП (б) и лично Ленина спасло 1-ю Конную. 20 апреля Политбюро ЦК в специальном постановлении определило: сократив армию до размера двух дивизий и сохранив армейский аппарат, немедленно перевести ее в район Маныча. Спустя несколько дней PBG Республики принял решение создать Северо-Кавказский военный округ. Командование им возлагалось на Ворошилова. В состав РВС округа входили С. М. Буденный, А. С. Бубнов, М. К. Левандовский.

Территория округа была огромна: он занимал бывшие Донскую, Кубанскую, Терскую области, Ставропольскую и Черноморскую губернии; позднее к округу присоединили территорию Горской республики, Дагестана и Нижнего Поволжья с Царицыном. Кроме 1-й Конной, в состав округа вошли 9-й и 15-й стрелковые корпуса, а также ряд других частей.

Трудности переживала не только 1-я Конная: и в стрелковых частях недоставало продовольствия, бойцы и командиры были плохо одеты и обуты. Размещались войска не только в казармах (как правило, разрушенных и неблагоустроенных), но и в частных домах. Словом, новое дело Ворошилова было хлопотливым.

В то же время, несмотря на сокращение численности и испытываемые неурядицы, от войск округа и тем самым от его командующего требовалось не снижать боевой мощи, быть готовым отразить высадку белогвардейских десантов на черноморском побережье: с такой возможностью тогда приходилось считаться. Но, пожалуй, самой главной задачей Ворошилова и подчиненных ему войск была борьба с бандитизмом.

На Северном Кавказе, как и по всей стране, бандитизм — политический и уголовный — распространился повсеместно. В Донской области, пожалуй, бандитов было относительно меньше[32], но на Кубани и в предгорьях Кавказа свирепствовали крупные банды. Всего в пределах округа, по весьма приблизительным сведениям разведки, насчитывалось до 7 тысяч бандитов. И это были не просто разбойники: среди них находилось немало деникинских и врангелевских офицеров, лютых врагов Советской власти, готовых сражаться с ней до конца, до последнего патрона в нагане. Бандиты имели сторонников среди местного населения, и это делало борьбу с ними особенно трудной.

Быстрый и прочный успех могли принести только согласованные действия военных и гражданских властей на территории округа. Поэтому Ворошилов уже в июне 1921 года создает специальный орган — краевое военное совещание по борьбе с бандитизмом. Одним из первых действий совещания было издание приказа о помиловании всех добровольно сдавшихся бандитов. «Разбитые в открытом бою враги трудящихся, — говорилось в приказе, — все еще продолжают свои безумные попытки сорвать великое дело трудовой России… Крестьяне и казаки! Вы должны отдать себе ясный отчет, куда ведут вас белогвардейские агенты и заговорщики своей кровавой игрой, их цель — снова вызвать в измученной стране беспорядок и разруху…»

В следующие недели советским властям сдались добровольно сотни бывших бандитов. Но в конце августа — сентября 1921 года вновь стало заметным повсеместное усиление бапдитизма. Непосредственной причиной тому, как отмечал Ворошилов, послужило взимание продналога: в голодном 1921 году это мероприятие не могло не вызвать осложнения обстановки.

На Кубани и в предгорьях Кавказа банды были крупнее, и в столкновениях с ними приходилось применять все силы войск округа, вплоть до бронепоездов и авиации. Ворошилов не только руководит уничтожением бандитов, но и участвует в сражениях с ними. Тревожна и опасна его жизнь и в эти первые после окончания гражданской войны годы[33].

Кроме искоренения бандитизма, командующему округом приходилось заниматься самыми различными, большими и малыми делами. Приблизительное представление о них можно составить хотя бы по протоколу заседания РВС СКВО от И февраля 1922 года. Рассматривались: состояние топливного снабжения войск округа, план строительства, необходимость упразднения лишних клубов и выделения средств для содержания госпиталей. Членам РВС надо было удовлетворить или отвергнуть разнообразнейшие ходатайства: об оказании помощи семьям военнослужащих, о предоставлении участков земли под огороды, о распределении бекеш для сотрудников сануправления, о выделении средств кинофабрике «Ренессанс» для съемок фильма о Красной Армии и т. д. и т. п.

Сидеть на месте Ворошилов, разумеется, не хочет и не позволяет засиживаться другим. К примеру, по инициативе командующего округом был организован стоверстный пробег, и в нем должен был участвовать весь начальствующий состав штаба округа. Готовится к пробегу и Ворошилов. «Пусть не думают, что мы с Маузером постарели! — смеется он. Но именно Маузер чуть было не подвел хозяина. Когда до финиша оставалось не более 20 верст, защелкала, грозя оторваться, подкова. Всадник соскочил, чтобы осмотреть ее, но Маузер вырвал поводья и ускакал прочь. Хорошо, выручил Буденный, поймал и привел коня. На ростовский ипподром командующий округом все же прискакал одним из первых.

Ворошилов ведет большую политическую работу, он член Юго-Восточного бюро ЦК РКП (б). В 1921 году он делегат XI партконференции и IX Всероссийского съезда Советов, в 1922 году — XI съезда РКП (б), X Всероссийского и I Всесоюзного съездов Советов, IV конгресса Коминтерна… Избирают его и на местные, краевые и областные съезды: в ноябре 1921 года он участвует в работе учредительного съезда Советов Кабардинской автономной области, в декабре того же года присутствует на заседаниях IV съезда Советов Донской области…

Не стояла в стороне от политической жизни края и Екатерина Давыдовна. Она работала заведующей женотделом Донецкого комитета РКП (б). Позднее, после переезда в Москву, Екатерина Давыдовна была инструктором женотдела МК ВКП(б), редактором женской странички и заведующей бюро расследований газеты «Беднота». Почти десять лет она трудилась на посту заведующей кабинетами истории партии и социально-экономических наук Высшей школы пропагандистов, Высшей партийной школы и Академии общественных наук при ЦК ВКП(б).

Став членом ЦК партии, Ворошилов часто выезжает в Москву и активно участвует в работе пленумов ЦК. Так, в 1921 году он присутствовал на пленумах в мае, августе, октябре, декабре.

15 января 1924 года Ворошилов был введен в состав организационной комиссии по подготовке очередной Всесоюзной партийной конференции. 31 января он делал доклад на пленуме ЦК партии об охране здоровья руководящих кадров партии. На этом же пленуме его и Бубнова ввели в комиссию по обследованию Красной Армии.

Командующий округом постоянно в разъездах, а это и огромные расстояния, и калейдоскопическая смена людей, обстоятельств, условий. Северный Кавказ в тот период был средоточием самых различных политических, классовых, экономических, национальных, религиозных конфликтов и противоречий. Повсюду Ворошилов внимателен и даже придирчив, повсюду он вникает в суть дела, старается добраться до корня проблем.

В мае 1923 года вместе с М. И. Калининым он совершает поездку по округу. Цель ее — «установление более тесной связи с горскими республиками, ознакомление со структурой и работоспособностью советского аппарата в этих республиках и областях, выяснение финансового и налогового дела». Четыре дня комиссия была в Дагестане. Побывав на строительстве 75-верстного канала имени Октябрьской революции, Ворошилов отмечает полное отсутствие технических средств. В Горской республике он осматривал предприятия по добыче цинка, винодельческий завод и восстановительные работы на Военно-Грузинской дороге… Особое впимание командующего округом привлекали случаи бандитизма. К тому времени в остальных районах округа бандитизм был уже на исходе, но в Дагестане и Горской республике постоянно жаловались на налеты чеченцев. «В мое присутствие, — писал Ворошилов, — когда мы ночевали на станции Чир-Юрт, было совершено нападение на соседнюю станцию Хасав-Юрт, причем было убито 2 кондуктора, ранен дорожный мастер и ограблен товарный поезд. Такие налеты совершаются чуть ли не ежедневно, то в одной, то в другой местности…».

Далее в докладе Ворошилов описывает инцидент в Дагестане. Руководители Кизлярского округа для борьбы с бандитизмом вознамерились было вооружить ногайцев. Ворошилов осуждает это решение как ошибочное и сообщает, что «если бы Чугуев (местный работник. — В. К.) вооружил 12 тысяч ногайцев и караногайцев и оставил безоружными 60 тысяч казаков, то, естественно, у казаков можно было бы получить резко враждебное отношение по отношению к Советской власти, как вооружающей туземные народы против русского населения…».

В сутолоке будней Ворошилов не забывает: надо учиться. Теперь, когда его судьба навсегда (он в этом уверен) связана с армией, нужно много, очень много знать о военном деле, военном искусстве. Ему, уже перешагнувшему рубеж 40 лет, после которого не каждый человек хочет и может учиться, надо много и серьезно читать, систематически пополнять недостаток военного образования. Тем более что положение Красной Армии, несмотря па окончание войны, оставалось тяжелым.

Разрушенная, разоренная, истощенная войной страна не могла, конечно, содержать в мирное время большую армию. Уже с декабря 1920 года началась демобилизация военнослужащих старших возрастов. Сопряженная с весьма существенными затруднениями, демобилизация растянулась на несколько лет и завершилась лишь к концу 1924 года: Советские Вооруженные Силы уменьшились в 10 раз — с 5,5 миллиона до 562 тысяч человек.

Это был нижний возможный предел. Теперь Красная Армия насчитывала на 183 тысячи бойцов меньше, чем армия Франции — самая сильная в Европе, и на 17 тысяч человек меньше, чем армия западных соседей — Польши, Румынии и Прибалтийских стран, вместе взятых. Если во Франции на 10 тысяч населения имелось 200 солдат, в Румынии — 95, в Польше — 93, в Эстонии — 123, то в СССР на то же число населения приходился лишь 41 солдат. К тому же территория СССР, протяженность ее границ, которые надо было охранять от многочисленных врагов, не шли ни в какое сравнение с границами и территорией названных стран[34].

Сокращение армии требовало не только уменьшения количества частей и соединений, уменьшения аппарата, но и коренных изменений в организации армии, в методах обучения призывного контингента. И здесь партия, руководимый Лениным ЦК вновь натолкнулись на сопротивление Троцкого и его сторонников.

Основные направления строительства Вооруженных Сил в мирное время были указаны еще в специальном решении X съезда партии. Но Троцкий, возглавлявший РВС, и его ставленники в центральных воепных учреждениях не только не выполняли этих решений, но повели с ними борьбу. Троцкий считал невозможным применение марксизма к военному искусству, военному строительству, он отрицал необходимость изучения опыта гражданской войны, охаивал этот опыт. В практической деятельности Троцкий пытался изолировать Красную Армию от влияния и руководства партии, намеревался сделать ее орудием своих честолюбивых замыслов. Позже Ворошилов писал: «Внутрипартийная борьба 1923–1924 гг. характерна тем, что Троцкий вместе с рядом своих единомышленников — военных работников, увлеченный борьбой против партии, проглядел внутриармейские проблемы, вставшие перед нами во всей своей остроте. Красная Армия, перешедшая к этому времени на мирное положение, переживала внутренний кризис. Ее организационная структура, внутренний уклад, проблемы командных и политических кадров, комплектования, обучения, вооружения, снабжения — все они не находили своего разрешения, не встречали внимательного изучения со стороны тех, кому надлежало этим заниматься. Им было не до этого…»

Глубокая тревога распространилась среди армейских партийных работников-ленинцев. Взгляды Троцкого и его порочная практика подверглись резкой критике. Особое значение имела статья Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия», опубликованная в июле 1921 года. В статье Фрунзе, опираясь на ленинские указания и используя опыт гражданской войны, сформулировал свои основные положения по вопросам подготовки армии и развития военного искусства. В марте 1922 года, на XI съезде партии, по инициативе Фрунзе и Ворошилова военные делегаты потребовали от Троцкого информации о положении в армии. Троцкий в докладе отстаивал свои оппортунистические взгляды. Съезд перенес обсуждение доклада для его детального разбора на совещание военных делегатов.

Критика Троцкого на совещании была всесторонней и сокрушительной. Фрунзе в докладе «Основные военные задачи момента» не оставил камня на камне от положений Троцкого. Против оппортуниста выступали С. М. Буденный, Н. Д. Каширин и другие. С резкой отповедью Троцкому выступил и Ворошилов. Показав несостоятельность мнения Троцкого о невозможности планового строительства в армии и ненужности разработки мобилизационных планов на случай войны, Ворошилов говорил:

— Мы не можем сказать, когда начнется война и какие формы она примет, но у нас имеется весьма обильный материал для того, чтобы в общих чертах определить возможности для того, чтобы хотя бы приблизительно готовиться к тому, что нас ожидает.

В конце 1922 года Ворошилов выступал с тезисами по организации Красной Армии на совещании политических работпиков и военных делегатов X Всероссийского съезда Советов. Главной мыслью тезисов было: «Основой организации Вооруженных Сил РСФСР остается постоянная Красная Армия». Так как небольшая армия не может обеспечить обучение всего призывного контингента, оно «должно производиться частью в армии, частью вневойсковым обучением по территориальному принципу…» Тезисы Ворошилова были одобрены на совещании.

На протяжении 1922 года положение армии оставалось очень тяжелым, и в конце октября Фрунзе писал: «Для характеристики минувшего периода жизни Красной Армии достаточно одной фразы: армия жила голодной, холодной, полураздетой и разутой». Но в 1923 году ситуация в армии обострилась еще и потому, что сторонники Троцкого вслед за своим лидером возобновили атаку на партию. Оппозиционеры в армии не только защищали линию Троцкого в общих вопросах, но требовали изменения сложившихся форм руководства партии военным строительством.

Фракционная борьба в армии приняла чрезвычайно резкие формы. Попытались было троцкисты обосноваться и в партячейках СКВО, но командующий округом сумел дать им отпор. Не выгорело дело троцкистов и вообще в северокавказской парторганизации: возглавлявший ее тогда А. И. Микоян при поддержке Ворошилова и других ленинцев сумел разгромить врагов партии.

Положение в армии стало предметом внимания специальной комиссии, которую сначала возглавлял В. В. Куйбышев, а затем С. И. Гусев. На пленуме ЦК партии 3 февраля 1924 года был заслушан и обсужден доклад Гусева. Выводы комиссии оказались весьма неутешительными, и виновниками тяжелого положения армии были Троцкий и его сторонники. Выступавшие на пленуме один за другим давали резкие оценкп положепия. Армия фактически «превратилась в проходной двор», — докладывал Гусев. «Политическое состояние Красной Армии и ее боеспособность постоянно падают», — заявил И. С. Уншлихт. «Положение нашей Красной Армии чрезвычайно тяжелое, — говорил М. В. Фрунзе, — и считать армию боеспособной мы не можем». И. В. Сталин характеризовал состояние армии в следующих словах: «Если бы бог нам не помог… и нам пришлось бы впутаться в войну, нас распушили бы в пух и прах».

Ворошилов в речи на пленуме подчеркивал, что особенно губительно сказывалась на работе в армии постоянная текучесть, смена состава. Об этом он еще в конце декабря 1923 года докладывал главкому, а на пленуме заявил:

— Ни Реввоенсовет Республики, ни штаб не предпринимали всех необходимых мер для ликвидации или хотя бы ослабления этого бича нашей армии.

Далее Ворошилов дал примеры вопиющих недостатков в снабжении войск и утверждал, что «хаос и бесплановость приобрели характер как бы твердой планомерности и нужны неимоверные усилия, чтобы выйти из тупика, в котором мы сейчас находимся». Основной опасностью он справедливо считал стремление Троцкого и его сторонников поставить аппарат Наркомвоенмора вне контроля партии.

— Я лично думаю, — говорил Ворошилов, — что до тех пор, пока Военвед не будет уравнен со всеми другими ведомствами в отношении воздействия на него ЦК, то есть пока военное ведомство будет представлять из себя организацию, отгороженную от ЦК, до тех пор нам не изжить тех ненормальностей, которые грозят закончиться полной катастрофой для Красной Армии… Оборона страны должна быть обеспечена во что бы то ни стало. За это несут ответственность не отдельные лица, а весь ЦК, вся партия в целом.

Пленум ЦК решил радикально обновить и укрепить руководство Вооруженными Силами страны. 11 марта 1924 года заместителем председателя РВС СССР был назначен М. В. Фрунзе, 26 января 1925 года он стал председателем РВС. В марте же 1924 года был образован новый состав РВС, в который вошли А. С. Бубнов, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, Г. К. Орджоникидзе, M. H. Тухачевский и др. В мае 1924 года Ворошилов назначен командующим Московским военным округом. 2 июня того же года он был введен в Оргбюро ЦК партии.

Торжественно провожали Ворошилова товарищи. 12 мая па пленарном заседании Краевого экономического совета Б. П. Позерн говорил, что «в специфических условиях юго-востока деятельность т. Ворошилова являлась сочетанием военной работы с хозяйственной — по восстановлению нормальной экономической жизни края, бывшего в течение 3-х лет театром гражданской войны». Проводить отъезжающих на вокзал собралась большая группа товарищей и друзей.

На посту командующего МВО Ворошилов сменил сторонника Троцкого Н. И. Муралова. Назначая испытанного ленинца на эту должность, партия и правительство, конечно, рассчитывали на то, что он не позволит врагам партии продолжать свою разрушительную работу, что Московский военный округ станет передовым форпостом осуществления военной реформы.

Основными задачами реформы были: переход к территориальному строительству Красной Армии в сочетании с кадровым; перестройка и укрепление аппарата управления армией; изменение организационно-штатной структуры частей и соединений; перестройка системы подготовки командных кадров; введение единоначалия. В задачи военной реформы входило также укрепление партийно-политического аппарата и усиление воспитательной работы в Вооруженных Силах. Требовалось перестроить боевую подготовку войск, развернуть военно-научную работу.

Осуществляя перестройку Вооруженных Сил, необходимо было в то же время сохранить мобилизационную готовность страны, ограничившись минимальной численностью армии. Проведение военной реформы ни на одно мгновение не должно было снижать боеспособность армии, ее готовность дать отпор врагу.

В Московский военный округ тогда входили 15 губерний Северной и Центральной России. На этой огромной территории, составлявшей самое сердце страны, имелось немало воинских соединений и частей. Ворошилову надо было со всеми познакомиться, везде побывать.

Одна из первых его задач — создание территориальных дивизий, их удачное сочетание с кадровыми. Территориальную систему пришлось избрать не от хорошей жизни: страна просто не могла содержать большую армию. «Конечно, — говорил М. В. Фрунзе, — если бы перед нами был выбор между 1,5—2-х миллионной кадровой армией и нынешней системой милиции, то с военной точки зрения все данные были бы в пользу первого решения. Но ведь такого выбора у нас нет…».

Отныне войска Красной Армии подразделялись на кадровые и территориальные. В кадровых призванные в армию проходили без перерыва весь срок службы — два года. В территориальных же частях они призывались на сборы ежегодно на протяжении пяти лет: в первый раз на три месяца, а в последующие по одному месяцу. В территориальных дивизиях имелся кадровый состав, 16–20 процентов штата. Такая система давала возможность обучить весь контингент призывников и в то же время значительно экономила средства, столь необходимые стране. В случае угрозы нападения территориальные дивизии, располагавшие кадровым ядром, можно было быстро развернуть до штатной величины.

Под руководством Ворошилова переход к территориальной системе в МВО был успешно завершен: к концу 1925 года 9 дивизий округа стали территориальными и лишь одна 10-я Майкопская кавалерийская дивизия[35] да части технических родов войск оставались кадровыми.

Реорганизация требовала огромного труда, но она была только частью работы Ворошилова. В 1924–1925 годах он проводил опытные мобилизации в отдельных зонах округа, маневры регулярных частей, инспекторские поездки. В частях командующий округом в первую очередь интересовался службой и боевой готовностью войск, в особенности огневой подготовкой. О посещении командующего округом интересно рассказывает А. М. Василевский, командовавший в ту пору полком в 48-й Тверской дивизии.

Приехав в Тверь, где размещался полк, Ворошилов побеседовал с командованием дивизии, партийными работниками города, вечером встретился с рабочими городских предприятий, а в девять утра был уже на стрельбище, где батальон отрабатывал упражнение в стрельбе из винтовки.

Самым тщательным образом проверив подготовку к стрельбе, Ворошилов после нее пошел к мишеням и стал в присутствии стрелков осматривать их. Результаты были неплохими, но один из бойцов ни разу не попал в цель.

— Почему вы так скверно стреляете? — поинтересовался Ворошилов.

— Винтовка плохая, товарищ командующий!

— Плохая винтовка? — Ворошилов обернулся к комполка. — Проверено ли оружие перед стрельбой?

— Так точно, — последовал ответ, — все винтовки проверены.

Тут же принесли пристрелочную карточку на винтовку — оружие по документу было в порядке. Тогда Ворошилов вместе с владельцем винтовки отправился к прицельному станку и опробовал оружие. Убедившись в его исправности, командующий приказал:

— Установите мишень на триста метров!

Из положения «лежа с руки» Ворошилов показал отличный результат. После этого он обратился к бойцам:

— Товарищи! Я доволен вашей стрельбой, ваши командиры и вы немало потрудились. Благодарю вас за хорошую службу! Но вот один ваш товарищ ни разу не попал в цель и винил в этом винтовку! Посмотрите на эту мишень! Винтовка отличная, в умелых руках, разумеется. Тут можно вспомнить пословицу: «Неча на зеркало пенять…» Стрелять надо учиться. По окончании сборов прошу командира полка сообщить мне, каких результатов достиг этот товарищ в стрельбе.

«Проверив еще две смены, — вспоминает А. М. Василевский, — а затем ознакомившись с тем, как организованы и проводятся на стрельбищном поле стрелковые занятия в других ротах батальона, К. Е. Ворошилов заявил, что хотел бы побывать на тактических занятиях полка. Узнав, что как раз в те часы подразделения первого и третьего стрелковых батальонов отрабатывали на фоне ротных учений сколачивание отделений и взводов, он попросил провести его на занятия в третью роту. К тактическим занятиям командующий отнесся с большим интересом, задавал много вопросов, сделал полезные предложения по тактике боевых действий, использованию местности, оружия, лопаты, по маскировке, а командному составу — и по методике подготовки занятий. В целом, как он заявил на ротном разборе занятий, организация и проведение занятий его вполне удовлетворили… Хорошо прошла на следующий день и проверка строевой подготовки полков». На митинге Ворошилов благодарил полк за усердие и пожелал дальнейших успехов.

Подобным образом он проверял работу и в других частях. Летом 1925 года на стрельбах в 19-й Воронежской дивизии Ворошилов, казалось, был неутомим. Десятки раз шагал он от линии огня до мишеней и обратно, проверял бой винтовок. Стреляли полки неважно. Раздосадованный этим, Климент Ефремович наконец потребовал:

— Дайте винтовку!

Стал стрелять — и выполнил условия стрельбы. То же — из нагана; то же — из пулемета… Шепот побежал по рядам бойцов: «Вот это командующий!» А он уже в казармах, на кухне — быт бойцов интересовал его не меньше, чем результаты стрельб, внимание к людям — одно из главных правил Ворошилова.

Служивший в те годы в штабе МВО К. А. Мерецков вспоминал, как ему при составлении мобилизационных планов удалось, наладив по-новому работу, одновременно сократить вдвое число работников отдела. Составив план, он принес документы Ворошилову. «Командующий забрал все материалы и поехал с ними к… Фрунзе. Вернулся он только к концу дня. Оказалось, что Фрунзе изучал схемы очень обстоятельно. Затем Климент Ефремович спросил, сколько времени ушло на данную работу. Отвечаю: если считать с проверкой сведений на местах, то шесть месяцев. А сколько человек выполняло ее? Пять человек, говорю.

Тут же командующий приказал представить всем пятерым полуторамесячный отпуск и отправить на курорт, в Гурзуф, вызвал сотрудника для особых поручений и дал указание премировать меня двухмесячным окладом. Я сказал, что в гурзуфский санаторий меня не пустят, так как у меня маленький ребенок, а оставить семью и ехать один я сейчас не могу. Тогда командующий приказал выделить мне в санатории отдельную семейную комнату…

Признаюсь, это меня растрогало. Это был первый такой случай в моей жизни. Сейчас мы уже привыкли к тому, что отдыхаем в санаториях или домах отдыха… А тогда этого не было…»

Популярность Ворошилова среди бойцов и командиров округа сделалась почти легендарной. О нем говорили: всё видит, всё знает, всё помнит и до всего доходит. Популярности этой суждено было стать всенародной, когда он возглавил Вооруженные Силы Республики.

Ворошилов очень подружился и сблизился с Фрунзе. По службе они были теперь все время рядом: 26 января 1925 года Ворошилова назначили заместителем народного комиссара по военным и морским делам, то есть заместителем Фрунзе. Но и свободное время они стали проводить вместе. В октябре 1924 года они целый месяц охотились в горах Азербайджана. Вставали с рассветом и пропадали весь день, карабкаясь в погоне за дичью по крутым склонам, готовили себе пищу у костра. Фрунзе чувствовал себя здоровым, хотя о болезни — язва желудка — и не следовало бы забывать.

В июле 1925 года Фрунзе попал в автомобильную катастрофу, получил ушибы, но уже через неделю, 1 августа, они с Ворошиловым целые сутки провели на охоте, в болотах верст за сто тридцать от Москвы. Собирался на охоту Фрунзе и в начале сентября, когда приехал в Мухалат-ку (Крым), где уже отдыхали Сталин и Ворошилов. Один раз сходили, побродили по склонам гор, и, хотя охота была неудачной, Фрунзе повеселел. Но врачи запрещали Фрунзе охотиться, и Ворошилов отвечал на его просьбы:

— Не пойду, Миша, ни за что не пойду с тобой на охоту! Тебе лечиться надо!

Вскоре Фрунзе стало хуже, его перевезли в Москву и после долгих колебаний 31 октября оперировали. Сердце не выдержало… В статье «Памяти дорогого друга» Ворошилов тогда писал: «Дело, которому служил и отдал жизнь незабвенный друг, по-прежнему требует напряжения всех сил и воли»[36].

В первую очередь это дело потребовало всех сил и воли самого Ворошилова: пост народного комиссара по военным и морским делам был предложен именно ему. Имеются свидетельства: Ворошилов отказывался от этого назначения, так как считал, что не в состоянии заменить такого крупного государственного и военного деятеля, каким был Фрунзе. Но воле партии Ворошилов подчинился; 6 ноября 1925 года он был назначен наркомвоенмором. Отныне, почти на 15 лет, строительство Вооруженных Сил нашей страны связано с его именем.

Непосредственное руководство строительством Вооруженных Сил осуществлял Центральный Комитет партии. На пленумах, заседаниях Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК систематически обсуждались военные вопросы. Все важнейшие мероприятия военных ведомств постоянно направлялись и контролировались высшими партийными органами.

Перед обсуждением военных вопросов в Политбюро или на пленумах ЦК партии для полного и всестороннего изучения существа дела выделялись специальные комиссии. По отдельным вопросам материалы поручалось подготовлять членам Политбюро. Центральный Комитет принимал постановления, циркуляры, направлял письма, инструкции по вопросам строительства Вооруженных Сил. Руководящие деятели партии и правительства поддерживали живое общение с личным составом Красной Армии и Флота.

Народный комиссариат по военным и морским делам был общесоюзным и руководил строительством Вооруженных Сил, их управлением и снабжением на всей территории СССР. Ему надлежало разрабатывать планы обороны страны, подготавливать население к военной службе, комплектовать армию и флот, обучать и воспитывать личный состав, обеспечивать постоянную боевую готовность войск. Комиссариат имел право представлять на утверждение высших органов власти вопросы, затрагивающие военное ведомство, издавать руководящие документы по армии и флоту, распоряжения об учете и призыве населения, обязательные для всех граждан Советского Союза. Во главе комиссариата стоял народный комиссар. В своей практической деятельности он обязан был руководствоваться Конституцией СССР и общими положениями о народных комиссарах. Будучи одновременно председателем РВС СССР, наркомвоенмор имел право отдавать приказы от имени этого коллегиального органа. В сумме наркомвоенмор располагал немалой властью, но в то же время нес огромную ответственность за судьбу страны. И пост его требовал неустанного, всепоглощающего труда.

Разумеется, никто не в состоянии был бы руководить Вооруженными Силами Страны Советов, если бы взялся за это один. Но в своей работе Ворошилов опирался на целую плеяду крупных военачальников. 25 ноября 1925 года был утвержден новый состав РВС СССР. В него, кроме председателя — К. Е. Ворошилова, входили П. И. Баранов, А. С. Бубнов, С. М. Буденный, А. И. Егоров, С. С. Каменев, Г. К. Орджоникидзе, М. Н. Тухачевский, И. С. Уишлихт и другие. При их активном участии и шло строительство Вооруженных Сил.

В 1925–1940 годы Ворошилов был наркомвоенмором, а затем наркомом обороны. Проблемы, встававшие перед руководителями Красной Армии в эти годы, существенно различались да и возможности были иными.

Прежде всего следовало решить: какую армию строить? Это был отнюдь не теоретический вопрос. В публиковавшихся в 20-е годы военных трудах нередко встречались неправильные оценки того, какими станут армии капиталистических стран в ближайшем будущем и, следовательно, какой должна быть армия Страны Советов. Авторы этих трудов утверждали, что в грядущей войне капиталистическим государствам вряд ли удастся мобилизовать и двинуть против СССР массовые армии и поэтому придется иметь дело с небольшими, но отлично обученными, вооруженными до зубов механизированными армиями. Так, например, А. И. Верховский в 1928 году утверждал, что «массовая армия исчезнет, ее заменит небольшая армия рыцарей, которую можно построить по классовому принципу».

Известно, что ничего подобного в военном деле не произошло. Необходимо отметить, что советское военное руководство — как Фрунзе, так и Ворошилов, — следуя ленинским указаниям, с самого начала придерживалось единственно правильного решения: армия должна быть массовой и в то же время вооруженной новейшей техникой и механизированной.

Правильный вывод был сделан в первую очередь потому, что советская военная теория уже и в ту пору смело и глубоко рассматривала сложнейшие проблемы характера будущей войны и оценки сил вероятного противника. Главное место здесь, несомненно, принадлежит трудам М. В. Фрунзе. Именно он еще осенью 1921 года критически отнесся к широко распространенному тогда тезису: армия любой империалистической державы в ближайших столкновениях с Красной Армией из-за классовых противоречий и классовой борьбы не сможет противостоять натиску советских войск.

Фрунзе считал, что «вполне вероятным является факт появления перед нами противника, который очень туго будет поддаваться доводам революционной идеологии». В речи 17 июня 1925 года он говорил: «Нам нельзя рассчитывать на то, что война, которую нам придется вести, будет легкой войной, что она может быть кончена без больших усилий, без больших жертв. Эта возможность почти исключается…»

Перспективы развития теории и практики военного дела были уже в 20-е годы тщательно проанализированы в работах Б. М. Шапошникова («Мозг армии»), M. H. Тухачевского («Вопросы современной стратегии»), В. К. Триандафиллова («Характер операций современных армий»), К. Б. Калиновского («Танки в обороне») и других. Советская военная мысль напряженно и плодотворно работала, стараясь предугадать очертания грядущей войны, определить и вероятного противника, и соотношение сил в столкновении, и место, которое займут различные виды и роды Вооруженных Сил в нем, и роль человека и техники. Можно сказать, что советская военная наука в целом верно определила характер грядущей войны, а это позволило Советским Вооруженным Силам развиваться в необходимом направлении.

Однако, чтобы вооружить Красную Армию новейшей техникой, механизировать ее, требовалось обладать определенными предпосылками — мощной оборонной промышленностью. Здесь пути строительства Советских Вооруженных Сил неизбежно смыкались с необходимостью социалистической индустриализации всей страны.

Чтобы обезопасить себя в случае нападения агрессора, надо было создать почти заново оборонную промышленность: расширить и построить новые артиллерийские, снарядные, пулеметные, патронные, танковые, авиационные заводы. Делать это приходилось по возможности быстрее: неизвестно было, когда разразится война. В речи по случаю 8-й годовщины Красной Армии Ворошилов говорил:

— Мы не закрываем глаза на то, что… войны нам не избежать и что в этой предстоящей войне нам нужно будет иметь мощную Красную Армию, мощную не только по организованности, но и по численности.

Подчеркнув успехи в реорганизации и обучении войск, достигнутые в ходе осуществления военной реформы, Ворошилов в то же время отметил:

— Военная промышленность все еще находится в тяжелом положении. В настоящее время на военную промышленность мы тратим немалые средства, но продукция нашей промышленности — я имею в виду здесь не только валенки, сапоги и штаны, но и винтовки, и патроны, и нашу пушку, — эта продукция все еще не стоит на должной высоте, а ее цена заставляет нас разговаривать с руководителями этой промышленности весьма внушительным и не совсем дружеским языком…

Состояние Красной Армии в 1925–1926 годах резко улучшилось, но предстояло сделать еще очень многое. Об этом Ворошилов не уставал напоминать. К примеру, в сентябре того же 1926 года на торжестве по случаю выпуска командиров РККА он сказал:

— Наша Красная Армия является сейчас уже достаточно сильным фактором, с которым всерьез приходится считаться империалистическим захватчикам… Однако прорех, недостатков, недочетов внутри нее еще хоть отбавляй…

Ворошилов не жалеет своих сил, и когда теперь говорят об армейских буднях той поры, то не всегда требуется называть его имя в связи с тем или иным конкретным делом — настолько это само собой разумеется. В каждом деле, о котором будет идти речь ниже, есть частичка, и немалая, труда Клима Ворошилова.

Красная Армия, армия нового типа, пользовалась любовью и уважением населения страны, оборона государства составляла предмет особых забот рабочих и крестьян Советской страны. Ворошилов знал это и ранее, но лишь после своего назначения на пост наркомвоенмора он в полной мере почувствовал, насколько глубока эта любовь и одновременно насколько требовательны и внимательны рабочие и крестьяне к делу обороны страны.

По работе наркомвоенмор встречался и разговаривал с сотнями и тысячами людей, военных и гражданских. Зная доступность и внимательность Ворошилова, немалое число советских граждан обращалось к нему с письмами. Так, вскоре после назначения, лишь за первые шесть месяцев 1926 года на имя наркома пришло около 3 тысяч писем. Анализ их чрезвычайно показателен для характеристики того времени и отношения рабочих и крестьян к своей родной армии.

Только немногие письма носили сугубо личный характер, все же остальные имели общественный интерес и затрагивали важные, а часто и больные места армейского и гражданского быта. Военнослужащие среди корреспондентов наркомвоенмора составляли лишь 27 процентов, демобилизованных насчитывалось 18 процентов, а остальные не состояли на военной службе. Но эти «несостоящие» почти целиком принадлежали к активным участникам гражданской войны и с полным правом считали Красную Армию организацией, наиболее близкой для себя.

Три четверти корреспондентов были знакомы с Ворошиловым лично либо по революционной работе, либо по службе в Красной Армии. Зная Ворошилова, они были убеждены, что их предложения рассмотрят, а просьбы удовлетворят. Содержание писем было очень разнообразным, но можно выделить несколько основных проблем.

Первое место (25 процентов) занимали просьбы о приеме в военно-учебные заведения, причем большинство их исходило от комсомольцев. Тяга в армию, в военные школы была тогда очень велика, и письма шли отовсюду, даже из самых глухих, так называемых «медвежьих углов» страны. Следующую большую группу (23 процента) составили просьбы о содействии разным, главным образом крестьянским, культурно-просветительным организациям. Были здесь письма пионерских отрядов, избачей, демобилизованных красноармейцев, организующих военные уголки и кружки военных занятий; они просили литературу, пособия и указание, «как проводить занятия среди крестьян». Крупную группу писем (18 процентов) образовывали просьбы о пенсиях и пособиях семьям красноармейцев и инвалидов войны. Такие просьбы требовали особого внимания, и наркомвоенмор тщательно их рассматривал.

Таково было его правило: не забывать за большими, государственными делами о судьбах отдельных, конкретных людей, видеть в частном общее.

Тем временем осуществление мероприятий военной реформы продолжалось. Территориальная система упрочилась. Если к концу 1924 года на эту систему было переведено 52,4 процента дивизий, то в 1930 году их было 58 процентов. Впоследствии территориальные дивизии стали абсолютным большинством в Красной Армии: в 1935 году они составляли почти три четверти всех дивизий. Такая система экономила немало средств, но имела и свои весьма существенные недостатки. Однако с ней приходилось до поры до времени мириться.

Реорганизации подверглись центральный и местный аппарат военного управления. С приходом Ворошилова эта реорганизация была завершена. В июле 1926 года по приказу РВС СССР в Штабе РККА были сосредоточены все вопросы, связанные с подготовкой армии в целом. Штаб (возглавляли его М. Н. Тухачевский, затем Б. М. Шапошников) разрабатывал оперативные и мобилизационные планы, изучал опыт империалистической и гражданской войн, разрабатывал основы строительства Вооруженных Сил. Главное управление РККА руководило повседневной работой армии и флота. Специальный орган — инспекторат РККА — занимался подготовкой комсостава, боевой подготовкой войск, инспектировал их. Ворошилов, враг бюрократизма и «бумажного творчества», продолжал линию, взятую Фрунзе, стремился сделать систему руководства войсками более живой и оперативной. Бумажная отчетность в эти годы была сокращена на три четверти, а центральный и местный аппарат — на 40–50 процентов.

Важнейшее мероприятие военной реформы — введение единоначалия — также закончилось в период пребывания Ворошилова наркомвоенмором. Единовластие в частях и соединениях вводилось постепенно, на протяжении нескольких лет. Ворошилов, еще будучи командующим МВО, говорил в августе 1924 года:

— Здесь нам нужно будет соблюдать сугубую осторожность, разрешать вопрос особо в каждом конкретном случае. Всякая поспешность была бы совершенно неправильной…

В то же время он считал:

— Необходимо решительно предупредить против разделения комсостава на две части — краскомов и некраскомов… Поступать так — значит подрывать единство и крепость Красной Армии.

Вопрос о путях развития единовластия неоднократно обсуждался в РВС, в ЦК партии. В постановлении ЦК ВКП(б) «О командном и политическом составе РККА» от 25 февраля 1929 года подытоживалась почти пятилетняя работа в этой области: «Центральный Комитет констатирует, что с периода военной реформы 1924 г. достигнуты значительные успехи в деле укрепления политического и боевого совершенствования кадров начальствующего состава, в результате чего к настоящему времени РККА обладает подготовленным и политически устойчивым начальствующим составом, вполне обеспечивающим боеспособность армии». Напряженная работа в этом направлении продолжалась, и к концу 1931 года единоначалие в той конкретной форме, в какой оно вводилось в 1925 году, было осуществлено: подавляющее большинство подразделений, частей, соединений РККА возглавлялось полными единоначальниками. Это был крупный шаг на пути укрепления Красной Армии, и(он неразрывно связан с именем Ворошилова.

Введение единоначалия было тесно соедипено с подготовкой командного состава, его обучением и воспитанием, ведь от этого в значительной степени зависит боеспособность армии. Огромная работа, проделанная в Вооруженных Силах в этом отношении, осуществлялась на основе решений Центрального Комитета партии и под его постоянным руководством. Выработанные им руководящие документы обеспечивали твердую организационную основу процессу подготовки кадров, придавали ему необходимую логическую последовательность.

Зная, какими талантами обладают командиры-военачальники, закаленные в гражданской войне, наркомвоенмор в то же время очень хорошо представлял и присущие им недостатки, в особенности нехватку специального образования. Народный комиссар учился сам и стремился, чтобы учились и его подчиненные. Он внимательно следил за этим, помогал.

Показателен пример с Ф. Д. Гореленко. Впервые Ворошилов увидел его еще в 1918 году, под Царицыном. Приехав в часть, которой командовал Гореленко, он поинтересовался, где размещены батареи. Выяснилось, что Гореленко, прекрасно зная, где находятся батареи, не может показать их положение на карте. Тогда Ворошилов отметил батареи карандашом и спросил:

— Верно ли? — Увидев смущение Гореленко, добавил: —Надо научиться читать карту!

Прошло несколько лет. Во время очередного инспектирования Ворошилов вновь встретился с Гореленко (уже комполка) и имел с ним неприятный разговор:

— Тебя я, Гореленко, знаю как боевого командира. Хорошего, боевого командира, — повторил он. — А скажи, откуда рыба начинает портиться?

— С головы, товарищ командующий.

— Верно! Пословица верная! Подумай над этим хорошенько!

Но все же Гореленко вскоре послали учиться. Прошло еще несколько лет. В 1926 году на маневрах МВО Ворошилов, увидев старого знакомого, вновь поинтересовался:

— Как учеба? Карту наконец осилил?

По приказу наркомвоенмора Гореленко направили учиться в академию, и впоследствии на протяжении 20— 30-х годов Ворошилов неизменно интересовался делами Гореленко.

Таких случаев можно было бы припомнить много.

В случае каких-либо нарушений дисциплины Ворошилов всегда стремился понять причину проступка и лишь затем определять меру наказания. Здесь он не любил спешить.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.