ИННА КОНСТАНТИНОВА Как проходят годы…{107}

ИННА КОНСТАНТИНОВА

Как проходят годы…^{107}

«Человек с ружьем», «Истребители», «Два бойца», «Тарас Шевченко», «Море студеное», «Ночной патруль»… Трудно перечислить все фильмы, в которых снимался Марк Бернес.

И вот мы у него дома. Мы пришли к Марку Бернесу для того, чтобы поговорить о главном деле его жизни — о кино. И хотя он выглядит несколько усталым, — потирает глаза, — он не отказывается поделиться с нами некоторыми своими мыслями.

— В кино я с 1935 года. За двадцать восемь лет сыграно, включая эпизоды, тридцать пять ролей. Многие считают меня удачливым, — ведь я снимался почти все годы, без перерыва, несмотря на то, что амплуа постепенно менялось.

Но надо помнить, что от роли рабочего паренька Кости Жигулева до роли усталого, умудренного опытом Прошина — прожита длинная человеческая жизнь. Это сама жизнь — Великий Гример — меняет облик актера, накладывает на его лицо несмываемый грим лет.

И все чаще задумываюсь я о невозвратно несыгранных ролях. В среднем три роли за два года. Это равносильно тому, что мой долг перед зрителем выполнен только наполовину. Это тем более печально, что касается не только меня^{108}.

В последнее время о положении актера кино, о далеко не полном использовании его творческих возможностей, об актерском простое говорится и пишется очень много, и голоса киноактеров, протестующих против такого положения вещей, звучат все громче.

Видимо, пора что-то решать. У поэта Расула Гамзатова есть прекрасное стихотворение о колодце. Чем больше черпают воду из него, тем лучше, чище вода. Так в любом деле. Так в поэзии. Так — особенно в искусстве киноактера.

Разве полностью смогли выразить себя в киноискусстве даже такие, много снимавшиеся прекрасные актеры, как Вера Марецкая, Эраст Гарин, Борис Андреев?

Но мои мысли сейчас о молодых. О тех, кто, блеснув в одной роли, а порой только в эпизоде, годами ждут новой удачи — быть приглашенными на новую роль.

Отсюда — жадность до любой, даже незначительной роли, роли, к которой не лежит душа, всеядность, спешка, почти паника: «Годы уходят. Удастся ли еще сыграть себя молодым? Предоставится ли случай? И когда?»

Не хочу называть имен. Актриса закончила ВГИК с отличием. Говорят, она снималась в эпизодах. Сейчас она… выходит на пенсию.

Наше государство заботится о творческой молодежи, годами учит ее, обеспечивает стипендией, общежитием. Но получив диплом об окончании Всесоюзного Государственного института кинематографии, бывший студент попадает в странное и в высшей степени неприятное положение — барышни, весь вечер прождавшей у стены приглашения на танец. Англичане остроумно называют таких барышень «настенные цветы».

Нет, не должен человек с дипломом рассчитывать на благосклонность фортуны.

Такая бесхозяйственность непростительна в нашем государстве, основной принцип которого — строгое планирование. Растрачиваются впустую творческие силы, притупляется, изнашивается в годы бездействия актерский талант. Идут впустую государственные деньги, ушедшие на обучение. Это, со всех точек зрения, недопустимое расточительство.

И тут пора поговорить о режиссере. Его миссия именно у нас в стране как никогда высока. Страна доверила ему право приглашения актера на роль, оплатила все расходы по созданию фильма. Оплачен также вкус и острый глаз режиссера, отбирающего из многочисленных претендентов актера на роль.

Мне везло. Я работал с крупными режиссерами — Сергеем Юткевичем, Игорем Савченко. Когда Игорь Савченко предложил мне сняться в роли капитана Косарева, я, помню, немного обиделся. Роль небольшая, поначалу я в ней ничего не увидел. И главное — не увидел в этой роли — себя.

Но Савченко… Он умел угадать, обнаружить в актере то, чего и сам актер не подозревал в себе. Он уважал актера и одинаковое значение придавал всем ролям — заглавным и эпизодическим. При таком положении, даже сыграв в эпизоде, актер чувствовал, что вырос в работе над ролью.

К сожалению, многие режиссеры, особенно молодые, смотрят на актера, как на глину. Не подошел — «в бак». Взял другого. Благо, глина дармовая, государственная.

К тому же у актера нет права отстаивать свою роль. До сих пор с огорчением вспоминаю, как была испорчена роль Прошина в фильме «Это случилось в милиции». Герой привлек меня. Он был острым, прямолинейным, умным.

Но директор студии, редактор переиначили текст, исходя из предвзятого представления о том, что «типично» и что «не типично». Пришлось переозвучить не так уж много, но куда делись обаяние героя, его ум? Человек — мой герой — стал скучным, примитивным…

К моим возражениям никто не прислушался.

Между тем в кинозалах медленно гаснут лампы, и один на один со зрителем остается не кто иной, как актер кино. Замысел сценариста, поиск режиссера — все это воплощено в актере. Он выходит к зрителю, мыслит вслух, умирает, любит на глазах у миллионов.

Он должен быть убедительным в каждом слове, в каждом жесте. Этого можно достигнуть только в том случае, если голос актера в работе над фильмом будет не совещательным, но одним из решающих.

Не говорю уже о том, что практика сценария, написанного для определенного актера, — обычно очень плодотворная, — у нас теперь почти забыта. А жаль. Я столкнулся с этим лишь раз — роль Кости Жигулева создавалась Николаем Погодиным вместе со мной — в то время начинающим актером.

— Где вы снимаетесь сейчас? — спрашиваем мы Марка Бернеса.

— Недавно я снялся в картине режиссера В. Азарова[26]. Прошло уже три месяца. Когда и где буду играть снова — не знаю. Хотелось бы сыграть в фильме, где много места уделено чувствам. Такие фильмы у нас часто называют обидным словом «мелодрама», что само по себе обозначает этакую слезливую чувствительность.

А почему бы зрителю и не растрогаться, даже не поплакать в конце концов над чистой повестью истинной любви или испытанной дружбы? Не уйти домой, унося щемящую светлую боль в сердце? Без такого искусства души черствеют.

Я очень люблю почти забытый сейчас фильм «Истребители», хотя именно такие фильмы и называют обидно — мелодрамой. Полюбился он и зрителям. С этого фильма ушла в жизнь широко известная перед войной песня «В далекий край товарищ улетает».

В довоенные годы и в годы войны каждый новый фильм приносил людям новую песню. «Темная ночь», «Спят курганы темные», «Тучи над городом встали» — все это песни, впервые прозвучавшие с экрана.

Песня для меня, драматического актера, — та же роль. В России этот жанр родился в давние времена. Бывали дни, когда в старых великих театрах вместо спектаклей выступали с концертами — пели под гитару — драматические актеры — Давыдов, Варламов^{109}. Публика тех времен очень любила эти концерты, русские песни и романсы, в исполнении которых главным был отнюдь не вокал, а манера исполнения, выразительность, при которой каждое слово окрашено особой интонацией.

Песню создает коллектив — поэт, композитор и актер. Я пою столько лет, сколько снимаюсь, и песен у меня примерно 35–40, как и ролей. Иногда над песней приходится работать по нескольку месяцев. Я люблю эту работу.

Так называемый городской романс — уличная песня — необходимы городу. Простой, доходчивый текст, легко запоминающаяся, задушевная мелодия…

Жаль, что таких песен у нас все еще мало. А потребность в них велика. Видимо, есть такие струны в человеческой душе…

Недавно мне рассказали об одном фронтовом случае, связанном с песней «Темная ночь».

Это было на Ленинградском фронте, в дни блокады. Узнав, что появилась новая, «душевная» песня, командование отправило баяниста и двух солдат в город. Через линию фронта, с заданием — разучить песню и принести ее бойцам.

Для меня это самая высокая награда…

За окнами сумерки, снежная январская Москва. Пора уходить…

Артист замолкает, задумывается… О чем он думает? О новой песне? О новой роли?..

Январь, 1963 г.