VI. ФАГОТ И ПРОБЛЕМА БАРАБАНЩИКА

VI. ФАГОТ И ПРОБЛЕМА БАРАБАНЩИКА

Летом 1985 года в музыкальной эволюции самой группы произошел существенный скачок: прогуливаясь в окрестностях «салона на Каретном», Мамонов прямо на улице встретил бывшего фаготиста «Аквариума» Сашу Александрова, более известного под кличкой Фагот. К слову, одно время он даже являлся формальным руководителем группы «Аквариум» при ленинградском металлическом заводе. После «Аквариума» Фагот некоторое время играл в «Трио современного джаза» с Курехиным и Вапировым, но затем Курехин переориентировался на «Поп-механику», и герой «Тбилиси-80» остался не у дел. Он, впрочем, только-только закончил ленинградскую консерваторию по классу фагота, и вот приехал в Москву немного развеяться.

Петр Николаевич тотчас же склонил Фагота влиться в проект. Новый член группы, будучи здесь формально самым образованным в музыкальном плане человеком, удачно содействовал новой расстановке акцентов. Во-первых, он привнес в общий саунд мастерское звукоизвлечение. Стильное урчание его инструмента, напоминавшее утробные стоны молодого депрессивного слона, по тембрам прекрасно привязывало дикий мамоновский голос к музыкальному бэкграунду ансамбля. Кроме того, Фагот как человек грамотный и зрелый занимался в группе не бездумным самовыражением (как это часто бывает с духовиками в «русском роке»), а играл где надо и что надо. «Наша музыка с ним была интереснее и богаче,– вспоминает Лёлик. – Очень тонкий музыкант с развитым чувством меры. Многие слышат только себя, а он – нет» .

Почти одновременно с появлением Фагота произошло еще одно серьезное событие: из армии вернулся барабанщик «Центра» Карен Саркисов – и обнаружил, что его место за ударной установкой в группе Васи Шумова занято Сашей Васильевым. «Звуки» срочно позвонили Шумову и услышали: «Забирайте!» Витиеватый и «нероковый» Жуков был переведен на перкуссию, а Саркисов стал основным барабанщиком ансамбля. Поначалу все были в полном восторге: новый драммер мог держать ритм и «имел удар»: в тот момент даже эти его данные казались бесценными.

С Фаготом и Саркисовым «Звуки Му» сыграли два эпохальных концерта, прошедших под эгидой рок-лаборатории в ее тогдашней цитадели – ДК им. Курчатова. Первый состоялся в рамках новогодней «Рок-елки», запоздало проведенной 11 января 1986 года: это была крупная акция с участием лучших «лабораторских» групп (включая «Центр», «Вежливый отказ», «Бригаду С» и «Браво» с вернувшейся из сибирской ссылки Агузаровой) и питерской «Мануфактуры» – лауреата I Ленинградского фестиваля 1983 года (выступившей экспериментальным составом). Мамонов начал концерт, лежа на раскладушке, в финале динамично попинал ее ногами, чуть не сбросив в зал, а в промежутке покорил стосковавшуюся по рок-н-ролльному раблезианству аудиторию брутальным рефреном: «Курочка Ряба – ты моя баба!» Другой концерт в этом ДК, подле которого, как известно, паркуется настоящий атомный реактор, носил более мрачный характер – он состоялся в начале мая 1986 года, сразу после взрыва в Чернобыле. Про злополучный ядерный катаклизм еще никто толком ничего не знал, но премьера медленно-зловещей песни «Бойлер», по сути, метафорически описавшей это событие, повергла зал в глубокое оцепенение. Здесь Мамонов проявил подлинный провиденциализм.

Я подогретый, кипяченный

Я в трубе, я теку

Всем довольный заключенный

Из тюрьмы не хочу

Я заботливо измерен

Я цементом утеплен

Я по параметрам проверен

Меня в трубах миллион

Миллион кубометров горячей воды

Я войду незаметно, пока дрыхнешь ты

Кипяток, кипяток, не оставит следов

Я приду, вот увидишь, будь готов

Бойлер! Бойлер!

…Ты думаешь, я согреваю тебя?

Не надейся, не жди

Я теку до тех пор, пока длится труба

Дотеку до конца – погоди!

В конце мая «Звуки Му» впервые выбрались за пределы Москвы: по приглашению самого прогрессивного в Союзе Рижского рок-клуба они выступили в столице тогда еще советской Латвии. Латыши, впрочем, концерт русской группы фактически бойкотировали: в зале сидели сплошные русские и евреи.

Между тем, старожилы проекта постепенно стали ощущать в Саркисове некую ментальную инородность. Компанейский армянин, он относился к жизни, по меркам «Звуков Му», слишком бесхитростно – и к тому же (о, ужас!) любил рокабилли. Как барабанщику, ему не хватало в данном контексте самой малости – странности. Да и Жуков с ним как-то не сочетался. Нарастало раздражение. А тут подоспело новое грандиозное событие – так называемое «заключительное занятие московской городской лаборатории рок-музыки»: за этим бюрократическим термином скрывался мощный фестиваль-концерт с участием лучших групп оной лаборатории («Центр», «Бригада С», «Вежливый отказ», «Николай Коперник»…) плюс «Аквариум», «Кино» и «Алиса» из Питера. Генералитет «Звуков Му» уже перед этим концертом, проходившим 8 июня 1986 года в ДК МИИТ, твердо решил, что для Жукова с Саркисовым в составе группы он станет последним. Хотя никакой реальной замены им на барабанном посту в оперативной близости не наблюдалось, и вся надежда была, как всегда, на некие загадочные мистические силы.

Фестиваль, оставшийся в истории под своим неофициальным названием «Движение в сторону весны», озвучивался мощным «Динакордом», принадлежавшим ВИА «Самоцветы», и «Звуки Му» прозвучали на нем очень убедительно: во всяком случае, питерские рок-авторитеты заключили, что это, без сомнения, лучшая группа Москвы. Фрагмент репетиции этого концерта, где «Звуки Му» исполняют композицию «Мумия», вошел в известный короткометражный фильм Надежды Хворовой «Стоит лишь тетиву натянуть», снимавшийся в качестве курсовой работы ВГИКа.

Мумия золотом пышет

Плавится и течет

Слышишь, мумия дышит

Двигается и живет

Мумия – это я

Пушки метятся в цель

Фанфары золотом жарят

Под ногами качается мель

Запах пожарищ

Прямо в сердце мумии пушки

Пергамента рваный треск

Глиняные игрушки

Глаза колотый плеск

Мумия – это я

Мумии – это я и ты

 Мамонов был в ударе: исполнил свой центровой хит «Серый голубь» в позе голубя, внезапно бросался на пол, делал стойку вверх ногами на каком-то интригующем агрегате, истолкованном питерской рок-прессой как «устройство на колесиках необычайно мерзкого вида». Любопытно, что на самом деле это был красивейший антикварный десертный столик ХIХ века, вовлечение которого в шоу «Звуков Му» стало поистине сюрреалистическим актом и принесло соответствующий результат… Но Жукова с Саркисовым все это не спасло: не успев сойти со сцены, Мамонов и Липницкий мрачно сказали друг другу: «Все, больше мы с ними не играем».

И, словно в сказке, к ним тотчас же подошел лидер «Николая Коперника» Юрий Орлов с судьбоносными словами: «Ребята, вы ведь давно хотели познакомиться с каким-нибудь интересным барабанщиком? Так вот, есть парень, который мне очень нравится, но у меня вроде хорошо Митяй стучит, – в общем, этот человек сейчас свободен» . Свободным барабанщиком оказался юный друг пресловутого Митяя (ударника «Николая Коперника» Дмитрия Цветкова) 19-летний Леша Павлов, который весь концерт «Звуков» в ДК МИИТ просидел в первом ряду, поминутно сползая от смеха на пол. «Странный такой был парень, с непонятным взглядом,– вспоминает Лёлик. – Сразу понравился».

Начало контакта ансамбля с Павловым также оказалось многообещающим. Для затравки Петр Николаевич ему позвонил и позвал на репетицию, назначив встречу в центре станции метро «Белорусская». Нужно ли пояснять, что музыканты ждали друг друга сорок минут: Мамонов на радиальной линии, а Леша – на кольцевой? В итоге Павлов зашел-таки на радиус, где услышал: «Н-ничего страшного, это у нас в п-порядке вещей».

После первой же репетиции стало ясно, что подходящий барабанщик группой наконец найден. Павлов подкупал молодой задорной энергетикой в сочетании с хорошей техникой, а также артистическим подходом к делу. Будущий кришнаит, он относился к музыке как к особой форме самовоплощения, вживаясь в образ барабанщика – словно играл роль. Свое участие в «Звуках Му» он воспринимал как шоу – правда, со странной внутренней мотивацией, но по сути правильно. До окончательного формирования канонического состава группы оставался всего один шаг.

Увы, это был шаг назад. Самый музыкально образованный человек в ансамбле, Фагот не мог не вызывать интерес у мафиозных коллективов, способных платить ему деньги. Осенью 1986-го он получил предложение вступить в ряды членов группы Стаса Намина – и немедленно ехать с ней на Мадагаскар. Устоять было трудно. Фагот переживал, предлагал играть и там, и там, но ничего не получилось. Идейные лидеры «Звуков Му» посчитали, что из соображений андеграундной принципиальности иметь в своих рядах участника группы Стаса Намина нельзя.

Прощальный концерт Фагота в составе группы состоялся 2 декабря, в рамках культурной программы эпохальной 17-й молодежной выставки московских художников на Кузнецком мосту. В ее экспозицию впервые были допущены картины авангардистов, и это воспринималось как настоящая революция. С другой стороны, концерт «Аквариума», игравшего после «Звуков Му», был прерван инструктором МГК ВЛКСМ, что только лишний раз обозначило переломный характер и знаковую этапность всей акции. Между тем, сами «Звуки Му», выглядевшие намного радикальнее «Аквариума», успели без помех отыграть, может быть, лучший концерт в своей истории. Фотографии с него, опубликованные вскоре в журнале «Юность», вызвали у подписчиков культурный шок: такой визуальной крутизны даже видавшие виды меломаны не могли припомнить – разве что в «Q» или «Rolling Stone».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.