О Сергее Мироновиче Кирове

О Сергее Мироновиче Кирове

С Сергеем Мироновичем Кировым я познакомился в острый период моей жизни. Тогда я работал нелегально в Тифлисе по созданию разведывательной сети в Грузии и Армении. Это был апрель-май 1920 г. В Тифлисе меня тогда мало кто знал, но нашелся предатель, меня арестовали и выручал меня товарищ Стуруа, выручил. Нас высылали в Баку, но мне никак нельзя было возвращаться, потому что связь была на мне, с резидентами и в самом Тифлисе я уже завязал связи. Тогда товарищ Киров меня взял к себе, он только приехал в Тифлис как полпред РСФСР. Тогда мы и познакомились, хотя оказалось, что он знал меня заглазно еще когда работал в 11-й армии.

Сергей Миронович был человек веселый и легкий, людей понимал очень хорошо. В выражениях человек прямой, за словом в карман не лез. Тогда в Тифлисе говорили, что Ной Жордания (лидер грузинских меньшевиков, в 1918–1921 гг. глава правительства буржуазной Грузии. – С.К.) ненавидел Кирова так, что при одном упоминании Кирова у него руки тряслись, ненавидел и боялся. Потом, когда мы где-то в 1932 г. вспоминали в Москве те дни, Сергей Миронович много смеялся, когда я ему это напомнил. Помню, он тогда сказал: «Если у него тогда поджилки тряслись, в Тифлисе, как он нас должен сейчас ненавидеть, когда мы его из Тифлиса вышибли в Париж».

Потом меня снова арестовали, снова подвел предатель, и мы с Кировым встретились снова в Баку, когда он там был секретарем. Там я уже по делам чека имел с ним дело, и все решали быстро. Он вообще был быстрый человек, резину не тянул, а ошибался редко. Говорил: «У меня глаз газетчика. Там надо хватать все слету, ворон ловить некогда. И у большевиков глаз должен быть меткий, точный».

Когда его убили, в Закавказье был большой траур. Многие и радовались, он много кому хвост накрутил и дал по шапке. Но все честные люди тогда горевали. И товарищ Сталин, когда потом о Кирове разговор заходил, сразу темнел, очень переживал.

Комментарий Сергея Кремлёва

Сергей Миронович Киров (1886–1934), выдающийся деятель партии большевиков и ближайший друг Сталина, был связан с Кавказом прочно и давно. Ещё до революции, с мая 1909 г. до весны 1917 г., он вёл большую партийную работу на Кавказе и в гражданскую войну опять вернулся на Кавказ, сыграл важнейшую роль в восстановлении в Азербайджане советской власти, с 29 мая 1920 г. был полпредом РСФСР в меньшевистской Грузии, с июля 1921 г. до переезда в Ленинград – первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана.

Именно Киров, уже в первые дни пребывания в Тифлисе, выручил Берию из меньшевистской тюрьмы, куда Берия, посланный в Грузию для организации нелегальной работы, попал после ареста весной 1920 г. Киров же устроил Берию после его освобождения на службу в представительство РСФСР под псевдонимом «Лакербая».

Летом 1920 г. Берию вновь арестовывают на пути из Баку в Тифлис и направляют в Кутаисскую тюрьму. И вновь Киров хлопочет за Берию. В итоге в августе 1920 г. Берию этапным порядком выслали в советский Азербайджан.

Более года Берия работал в АзЧК при первом секретаре ЦК КП(б) Азербайджана Кирове и без ведома и санкции Кирова вряд ли мог быть переведён на работу в Тифлис.

Иными словами, Киров был для Берии старшим товарищем, которому Берия, возможно, был обязан даже жизнью. Между прочим, если бы Киров относился к Берии отрицательно, он вряд ли согласился бы с назначением Берии 1-м секретарём Закавказского крайкома ВКП(б), а мнение Кирова в глазах Сталина весило очень много.

«Товарищ Стуруа», упоминаемый в записи Л.П. Берии, это Георгий Федорович Стуруа (1884–1956), младший брат известного кавказского большевика Ивана Стуруа (1970–1931) и сам видный большевик, член РСДРП с 1901 г. Оба брата работали в революционном подполье со Сталиным, оба пользовались его уважением и доверием. После Гражданской войны оба работали в Грузии, младший Стуруа в 1942–1948 гг. был Председателем Президиума Верховного Совета Грузинской ССР.