1946 год

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1946 год

10/I-46

Подписываю акт сдачи-приемки и от НКВД отхожу полностью. Думаю, это теперь можно сделать без вреда для дела[825]. Коба говорит, половину времени я должен отдавать Атомным делам.

Говорил с Игорем[826], Ванниковым и Завенягиным. Сказал, Бомба нужна как воздух, потому что нас уже обкладывают со всех сторон и скоро не будут считать за Великую Державу. А потом могут забросать бомбами. Сдачи мы дать не можем.

По материалам из-за кордона видно, что они уже начинают думать о Сверхбомбе. Наши физики подтверждают, что это возможно и наиболее подходящим веществом является тяжелый водород[827]. А он как мне докладывают, радиоактивный и очень опасный. Говорят, по сравнению с Сверхбомбой Атомная бомба фитюлька.

Такие у нас теперь дела.

14/I-46

Приехал Арсен[828]. Привез лимоны, мандарины вино, бастурму. После того как немцев отогнали, они там войны почти не заметили, хорошо живут. Не все, но тбилисские интеллигенты и всякая шушера живет неплохо. И не зажмешь, на все рук не хватит. Арсен говорит, много блата.

Эти вещи могут плохо кончиться для многих. Я так Арсену и сказал. Но всего не охватишь. Пусть этим теперь занимается Коба.

23/I-46

Хреново с Ираном. Шах требует вывести войска. Вопрос поставлен в ООН, сегодня у Кобы были американцы, жали[829]. В феврале должен приехать иранский премьер-министр на переговоры[830]. Можно обменять вывод войск на совместные работы по нефти. Тут на них будет жать Америка и Англия. Нам общая работа по нефти помогла бы. Но это Иран. Там все продажные, я это знаю. Коба тоже. Америка даст им больше. Даже если мы заплатим шейхам золотом, все равно продадут. А народ очень темный. Удержать Иран не получится. И не любят нас там. Коба Грибоедова вспомнил. А что, хоть давно, а тоже правда[831].

[Плохи] дела и с Турцией. Место немцев занимают американцы. Им на Кавказе всегда было медом намазано. Говорил с Кобой, он сказал, пусть ЧК не дремлет. Я ему говорю, я теперь к ЧК отношения не имею.

Коба говорит, к ЧК все отношение имеют. Только разные по разному.

Спорить не стал.

25/I-46

Сегодня Коба лично знакомился с Игорем[832]. Были только Вячеслав и я. Беседовал почти час, остался доволен. Спросил, сколько лет. Игорь ответил, что 43. Коба сказал: «Это хорошо. Опыт уже есть, а молодость еще не прошла».

Потом был общий разговор без Игоря. Хорошо, что они поговорили.

26/I-46

На Игоря Коба произвел огромное впечатление. Говорит, это человечище. Говорит, если бы он занимался наукой, это был бы универсальный гений. Спорить не стал. Коба и меня бывает потрясает.

2/II-46

Был разговор с Андреем[833] о будущем. В Партии сейчас почти половина служащих. Много. Конечно, люди становятся грамотней, но все равно не дело. Андрея это тревожит, Кобу тоже. Меня тоже. Важно даже не это. Больше 3 миллионов коммунистов погибло в войну. Из них не меньше 200 тысяч, это была партийная Молодая Гвардия. Половину кадрового резерва война забрала. Хреново. Это же все были в будущем руководители экономики. Грамотные, честные, преданные. Очень их не хватает.

А сейчас лезет всякая ср…нь как мухи на сладкое. И никакие парткомиссии не помогают. А без партбилета нет роста. Это неверно. Сейчас продвигаем ученых и будем продвигать в руководство. И не все партийные, большинство беспартийные. Ну и что!

Коба согласен, но на все не хватает рук.

15/II-46

Очень нужна нефть. Уран мы получим из Германии, Чехии, Болгарии. А нефть нам получить неоткуда, Иран не даст. Ему не дадут. Надо расширять свою добычу. Байбак[834] слабак, не вытянет, размаха нет. Надо разделять Наркоматы2. Уже не Наркоматы, Министерства[835]. Отдельно старые районы, отдельно новые. Уголь разделили[836], надо и нефть разделить. И быстро наращивать добычу, осваивать новые методы. Нам надо увеличить добычу в разы.

21/II-46

Коба принимал премьера Ирана. Мы с ним уже вели переговоры в Совнаркоме. Кавама Салтани[837]. Потом у Кобы был разговор со мной, Георгием и Анастасом. Положение в Иране хреновое, придется выводить войска. Англичане наверно останутся, и черт их знает, сколько они останутся[838].

Персы всегда старались показать нам ж…пу, а англичанам ж…пу целовать. Об Америке не разговор. Этой вообще все могут поцеловать. Понимают только силу, как тогда в Энзели[839]. Но крыть нам нечем, у них[840] Атомная бомба, только дай повод. Ведут себя нагло где могут. Коба понимает, придется уступать. Сказал, уступим, но так, чтобы это не выглядело как будто мы испугались.

28/II-46

Год занимаюсь Ураном, насточертели склоки с учеными. Мешик[841] сообщает, возникли осложнения по академику Семенову[842]. Не могут договориться, как его использовать. Ванников тоже заср…нец, не может разобраться сам. Павел работает основательно, но придется заняться самому.

Надо всерьез думать о подготовке молодых ученых в области Атомного ядра. То, что пока сделали, это мало. Нужны отдельные ВУЗы[843].

Комментарий Сергея Кремлёва

Выше я сообщал, что в книге 2-й тома 2-го сборника документов «Атомный проект СССР» мне удалось отыскать справку П.Я. Мешика на имя Л.П. Берии от 28.02.46 (док. № 175).

Поскольку П.Я. Мешика, как и самого Л.П. Берию, нередко представляют безграмотным и бездушным палачом с маузером, вечно болтающимся на брюхе, думаю, для читателя будет не бесполезным, если я остановлюсь на этой справке подробнее.

Обстоятельно и объективно изложив историю вопроса с привлечением Н.Н. Семёнова к Урановому проекту, Мешик далее писал Л.П. Берии (орфография, пунктуация и разбивка на абзацы – автора письма):

«…По-видимому, в результате Ваших указаний дело зашевелилось.

Было собрано совещание: тт. Ванников, Завенягин, Курчатов, Семенов. Был приглашен и я.

Договорились, что Семенов должен возглавить все работы по взрыву…

…Примерно 7–8 февраля акад. Семенов приехал ко мне уже в худшем состоянии. Он высказал недоумение по поводу затяжки вопроса, но я объяснил ему, что этому причина выборная кампания (в Верховный Совет СССР. – С.К.), что как только т. Ванников приедет, работа будет продолжена. Акад. Семенов в этот раз принес черновой набросок письма на Ваше имя и попросил меня отпечатать и сохранить его, т. к. ему негде хранить секретные документы такого рода…

Как видно из этого письма, он отводит для себя более скромную роль, чем об этом говорилось на указанном выше совещании. Это обстоятельство и нервозность Семенова, по-видимому, объясняются неопределенностью его положения…

<…>

…Я думаю, что ультимативный тон последнего письма акад. Семенова является результатом все той же нервозности, вызванной затяжкой его привлечения к работам.

Вы могли бы легко убедить его отказаться от требований тех людей, которые заняты в других лабораториях.

Должен сказать еще, что было бы очень печально, если бы Семенов, являющийся ученым с мировым именем, не был использован в проблеме на полную мощность.

Прошу Вашего решения.

28 февраля 1946 г.

Мешик».

Спокойный, умный и деловой стиль письма говорит сам за себя. Остается добавить, что всё время, пока Берия находился в числе высших руководителей СССР, академик Н.Н. Семёнов был членом Технического совета Спецкомитета и НТС ПГУ – с 1946 по 1953 год. В 1949 году он получил вторую (первая в 1941 году) Сталинскую премию и орден Ленина за работы по РДС-1.

См. также запись от 10 июня 1946 года и сноску 4 к этой записи.

17/III-46

На Пленуме меня и Георгия перевели из Кандидатов в Члены Политбюро[844]. В Правительстве остаюсь Заместителем Председателя Совета Министров. Сейчас в Политбюро Коба, Вячеслав, Анастас, Лазарь, Жданов, Мыкыта, Калинин, Клим, Андреев и я с Георгием. Всего одиннадцать человек. Кандидаты старые Шверник и Вознесенский, новые Булганин и Косыгин.

Думаю, разнобоя не будет.

Совнарком заменили на Совмин[845]. Коба прав, надо переходить к Министрам. Комиссар это отжило, война прошла, надо от чрезвычайного переходить к устойчивому, основательному. Это как от петлиц к погонам. Погоны сразу подтянули, и персонально спрашивать стало легче. Так и тут. Ты теперь Министр, на тебя весь мир смотрит, а ты манкируешь. Стыдно!

Все правильно.

19/III-46

Вчера Коба вызвал Георгия и Андрея[846] и сообщил, что считает нужным назначить Кузнецова ленинградского[847] секретарем ЦК, ввести его в Оргбюро и назначить завотделом кадров. Георгия это не очень радует и Андрея тоже.

Кузнецов парень с большими амбициями и заср…нец. Я с ним дело имел мало, и теперь много не буду. Но Георгию он кровь портить будет, да и Андрею, хотя Андрей его продвигал.

Комментарий Сергея Кремлёва

Назначение Кузнецова сегодня многие историки рассматривают как начало неких больших послевоенных интриг в «узком» руководстве СССР, новый этап «борьбы за власть» и т. д. Примерно так же расценивают и ряд перемещений ближайших сотрудников Сталина, многочисленные реорганизации государственного управления, в частности – замену Меркулова на посту министра ГБ СССР на Абакумова, создание и упразднение Бюро СМ СССР и т. п.

Историк Юрий Жуков в своей очень интересной по фактологии, но очень, на мой взгляд, неумной по общей концепции книге «Сталин. Тайны власти» пишет: «…все эти назначения, перераспределения обязанностей так и не привели к хотя бы слабому, пусть неустойчивому равновесию сил в узком руководстве. Напротив, его продолжали раздирать непримиримые противоречия, порожденные ущемлением былых прав Молотова, Берия, Маленкова, но в еще большей степени – неуемными амбициями Кузнецова, не желавшего смириться со столь быстрым проигрышем позиций Жданову (в августе 1946 года решением Политбюро председательствовать на заседаниях Оргбюро ЦК и вести работу Секретариата ЦК должен был Жданов, а не Кузнецов. – С.К.)…» и т. д.

Но Юрий Жуков здесь абсолютно не прав! Рассматривать ситуацию в высшем руководстве СССР Сталина как некую «борьбу за власть» и «клубок интриг» – значит неправомерно переносить особенности нынешней эпохи на ту эпоху и особенности буржуазного строя на социалистический строй образца Сталина. Нет, соратники Сталина – кроме Хрущёва – жаждой власти не страдали. Даже скрыто амбициозный Молотов. Им этой власти хватало по горло, потому что бо?льшая власть для соратников Сталина означала всего лишь бо?льшую ответственность и бо?льшую нагрузку! И разве увеличение властных прав давало Молотову, или Микояну, или Маленкову, или Берии новые акции, дворцы, фабрики, заводы, шубы и бриллианты для жён и любовниц? Оно давало им лишь ещё более длинный рабочий день.

Какая, пардон, несусветная дурость – подозревать этих людей в интригах во времена Сталина! Да, некий дух карьеризма и интриги был внесён в высшее послевоенное руководство СССР после убийства Сталина и Берии. Внесён Хрущёвым, но это уже, как говорится, другая история.

Был привнесён, правда, этот гнусный и гнилой дух в высшее послевоенное руководство СССР на некоторое время и при жизни Сталина, но привнесён именно Кузнецовым и Вознесенским! Так они за это и поплатились.

При этом Кузнецова подают сегодня как возможного преемника Сталина на посту Генерального секретаря партии. Того, что Сталин решил попробовать молодого и энергичного «чистого» партаппаратчика на предмет возможности такой замены, я не исключаю. Но какой виделась Сталину роль Генсека в будущем?

Думаю, ответ на этот вопрос даёт знакомство со следующей пикантной деталью. До своего назначения в ЦК Кузнецов не присутствовал на деловых совещаниях в кремлёвском кабинете Сталина НИ РАЗУ, а с момента назначения 18.03.46 до момента снятия 28.01.49 он был в этом кабинете ДВА РАЗА: 9 и 26 апреля 1946 года. Хорош «преемник»! Уже из этого видно, что Сталин не был склонен укреплять ведущую роль партийного аппарата в реальном государственном управлении, а намеревался по мере решения ряда неотложных проблем переставить приоритеты в пользу органов советской власти и Совмина СССР. Тот же Берия за тот же период был у Сталина только в Кремле (ЦК располагался на Старой площади) сотни раз!

Ей-богу, думать же надо головой, господа-товарищи! Конечно, ближайшие соратники Сталина тоже были людьми. Кто-то кому-то нравился, кто-то кого-то не терпел. Но все они тянули один и тот же государственный «воз», и тянули его отнюдь не в манере Лебедя, Рака и Щуки или Путина с Медведевым. И пока они его тянули более-менее честно и ответственно, они все были членами одной команды – «команды Сталина».

25/III-46

Вместо Оперативных Бюро Вячеслава и Вознесенского и моего с Георгием в Совмине образовано одно большое Бюро[848]. Я председатель, заместители Вознесенский и Косыгин. Коба наваливает на меня двенадцать Министерств[849], это не считая Спецкомитета. Только сейчас обрадовал. Сказал, это тебе к дню рождения подарок.

Ладно, за мной топливо, танки, МВД, МГБ и Госконтроль. Это все знакомо.

За собой Коба оставил армию.

Георгий от Совмина отходит, будет работать в ЦК. Четверка похоже распадается[850].

6/IV-46

Коба занят с народными демократиями и с внешними делами. 4 числа был генерал Смит[851]. Внешняя ситуация обостряется. Назначение Смита говорит само за себя. Черчиль (так в тексте. – С.К.) заявил о железном занавесе[852], Коба говорит, ничего другого от него не ждал. Выматерился.

Коба прав. Но может не надо нам очень лезть в Европу. У нас внутри вопрос на вопросе. Намекнул Кобе, он пожал плечами. Говорит, нельзя упускать такую возможность обеспечить нашу безопасность. Говорит, такого Россия никогда не имела, ни при одном царе. Сказал: «Черчиль (так в тексте. – С.К.) потому и разозлился. Мы их переиграли, создаем надежный буфер по всей границе. Везде было их влияние, в Польше, в Румынии, в Венгрии, а мы все перехватили. Только с Грецией не получается»[853].

17/IV-46

Интересные бывают встречи. Сидели в Спецкомитете, поймал взгляд. Оказалось – Лейпунский[854]. Я его запомнил когда освобождал. Только переехал в Москву, а его привезли из Харькова. Крепкий и умный человек. Мало изменился, увидел, что смотрю, улыбнулся. Теперь мы его назначили замом по науке к Завенягину.

Добиваюсь чтобы в ПГУ было свое строительство, отдельное от всех Минстроев (имеются в виду различные строительные министерства. – С.К.). Организуем свою стройку на базе МВД и расширения. Решение приняли.

Лабораторию профессора Харитона[855] решили развернуть в бывшем монастыре Саровской пустыни. Место подходит, глухие леса, железная дорога, есть небольшая производственная база. Режим надо будет ввести как у американцев и даже строже.

4/V-46

Георгия выводят из Секретариата[856]. Коба разгневан, что открылись безобразия по самолетам. А что безобразия? Сколько их было. Думаю, это временно[857]. Георгий Кобе нужен. Он и я у Кобы главные помощники по экономике. Вознесенский заедается, а толку все меньше. Вижу по Спецкомитету.

Надо активнее использовать немцев и немецкое оборудование, но использовать и вывозить надо с умом[858]. Предупредил Ванникова и Первухина и особенно Завенягина.

10/VI-46

Семенов обижается, привлекают меньше, чем он считает[859]. А как иначе? Он хочет работать как ученый, а Игорь работает с учетом агентурных данных. Мы убедились, это не дезинформация, так что будем полностью после проверок использовать. Семенов этого не знает, и пусть не знает. Пусть занимается теорией и расчетами, а Бомбу будут делать Игорь и Харитон[860]. За Игорем плутоний, за Харитоном конструкция[861].

15/VI-46

Американцы пригласили наших представителей на испытания Атомной бомбы[862]. Хотят испугать? Не испугают. Но поехать надо.

Круглов[863] и Жук[864] вышли в Правительство с предложением о возобновлении работ по каналу Волга – Дон. Эта мысль была до войны, сейчас они подработали и готовы поработать. Я поддерживаю.

24/VI-46

Разбирался с очередной склокой у Тевосяна[865] с Вознесенским. На этот раз разошлись по стали и прокату. Вознесенский барин, глубоко не вникает, а Иван человек горячий, зато тщательный. Осточертело мне это дерьмо с Вознесенским. Сам путает, а сваливает на других. А мне разбирайся[866].

Сам удивляюсь, как нервы выдерживают. Ну, ладно. Кобе еще тяжелее.

Комментарий Сергея Кремлёва

В опубликованных архивных документах можно отыскать разъяснение дневниковой записи от 2 июля 1946 года. В июне 1946 года И.Т. Тевосян обращался к Л.П. Берии с обстоятельной деловой запиской (копия – Н.А. Вознесенскому), в которой, тем не менее, прорывались кипящие в Тевосяне эмоции и которая начиналась так:

«В связи с заявлением тов. Вознесенского на Бюро Совета Министров о том, что он рассматривал со мной 2 раза по 4 часа разногласия по плану производства на III квартал, считаю необходимым доложить следующее:

1. Тов. Вознесенский со мной не рассматривал разногласий по плану выплавки стали и производства проката на III квартал с.г.

2. У заместителя Председателя Госплана СССР тов. Силуянова 15 мая рассматривались только разногласия по плану производства кокса и чугуна. Разногласия по плану выплавки стали были рассмотрены частично, а по производству проката разногласия вовсе не рассматривались…»

И т. д.

На этой записке Вознесенский в свойственной ему манере начертал:

«т. Берия Л.П.

т. Тевосян продолжает путать. Из его письма видно, что вопрос о программе производства проката обсуждался. Вся эта мелочная шумиха затеяна т. Тевосяном для того, чтобы отвлечь внимание от главного – занижения им программы на III квартал 1946 года. Н. Вознесенский. 15/VI».

Обвинение Вознесенского было серьёзным – намеренное занижение плановых заданий Сталиным, естественно, не только не поощрялось, но и наказывалось (не расстрелом и тюрьмой, конечно, однако и выговор Сталина был уже серьёзным наказанием для государственных деятелей той поры). При этом путал сам Вознесенский, что следовало из его же визы, где он писал лишь о проблеме с прокатом, игнорируя тот момент, что дело касалось как проката, так и выплавки стали.

Я остановился на этой малозначительной, рядовой, в общем-то, детали государственной жизни СССР Сталина и Берии для того, чтобы читатель получил более чёткое представление о характере повседневной державной работы в СССР Сталина и о разнообразии загрузки Л.П. Берии.

Между прочим, будет, думаю, нелишним сообщить также, что разногласия между Тевосяном и Вознесенским заключались в том, что Минчермет предлагал установить квартальные планы по чугуну 2560, стали 2850 и прокату 2150 тысяч тонн, а Госплан СССР настаивал на планах соответственно: 2625, 2910 и 2209 тысяч тонн. Разница по стали составляла 60 тысяч тонн (2,1 %) и по прокату 59 тысяч тонн (2,7 %). Всего-то! И из-за этого – из-за двух процентов в плюс или минус – шли жаркие межведомственные «бои»!

А сейчас в непонятные «чёрные дыры» «россиянской» «экономики» ухают миллиарды долларов, и это никого в Кремле не волнует и не возмущает.

19/VII-46

Страшная засуха. Голод как в 1933 г. мы не получим, но горя нахлебаемся. Думали отменить пайки, а придется урезать. Коба нацеливает на создание ветрозащитных полос. Это большое дело и мы его сделаем. Но в этом году будет тяжело. Сейчас бы делать трактора и комбайны, а приходится делать Бомбу. Какие они политики, бандиты, а не политики.

2/VIII-46

Георгий утвержден зампред Совмина[867]. Мне будет легче. А все равно мне тянуть кроме моего и реактивные снаряды Георгия[868]. Как привыкли с войны на Лаврентия валить, так оно и идет.

17/IX-46

Коба уехал, а дела идут неважно. Голод будет, цены повышаем, а Коба требует, чтобы мы ужесточали ограничения. Это придется сделать. Анастас, Косыга[869] и Зверев[870] подтверждают, что без этого не обойтись. [Плохо]! Но придется[871].

30/IX-46

Написал товарищу Сталину о необходимости активной добычи уранового сырья в Саксонии – это уже организовано. Готовим решение по Болгарии[872]. То все мы им, так хоть уран с них.

20/XI-46

Добился отдельного строительства для ПГУ. Это дело я буду контролировать особо[873]. Хочу поставить дело так, чтобы был образец для всего остального строительства по всему Союзу.

3/XII-46

Получил депешу Георгия из Барнаула. План хлебозаготовок по Алтаю и Сибири почти выполнен вместе с дополнительным заданием. Доложил Кобе по ВЧ. Надо будет расширять яровой клин в Сибири и в Казахстане.

Будем строить завод в Череповце[874] и завод синтетического каучука в Караганде. В Ленинграде будем строить Метрополитен. А в Москве Высотные здания. Буду отвечать я. Очень рад, но сразу сказал, не надо копировать американцев. Был стиль ампир, придумайте стиль Кремль.

Малышев[875] начинает строить танки Т-54. Говорит, отличные машины. Их бы пару лет назад.

По Урану. В пересчете на металл[876], немцы смогут дать в следующем году не более 50 тонн, а болгары вряд ли больше 20 тонн[877]. Надо больше рассчитывать на себя.

25/XII-46

Сегодня запустили атомный уран-графитовый котел[878]. Игорь радовался как ребенок, поэтому верю, что действительно большая победа. А так ничего особенного. Стрелки прыгают. Спрашиваю: «Это действительно важно?». Игорь говорит: «Это важнейший этап. До этого мы знали только, что это можно сделать, потому что это уже сделали в Америке. А теперь мы знаем, что и сами делаем все верно. Теперь мы знаем, что Бомбу точно сделаем». Глаза горят, значит не врет.

Хорошо. Буду докладывать товарищу Сталину. Надо будет познакомить его с учеными[879].

28/XII-46

Сегодня, когда остались только Коба и Вячеслав, доложил о пуске котла и отдал в руки наш рапорт. Коба прочитал, вернул, сказал, молодцы. Потом спросил, когда будет Бомба? Я говорю «Американцы пустили котел в декабре 1942 года, а взорвали Бомбу через три года». Коба говорит: «Раньше». Ну, да, немного раньше. Говорю, и мы через три года или немного раньше взорвем.

Он поморщился, говорит, надо раньше. Я говорю «Постараемся, но они богатые, им было легче». Он снова поморщился и говорит: «Мы же большевики, или уже не большевики?»

Что получается? Они взорвали в августе. Значит и нам надо в августе. Получается, в августе 1949 года. А надо раньше.

Посмотрим[880].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.