Леонид Филатов и Нина Шацкая Страсти по-тагански

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Леонид Филатов и Нина Шацкая

Страсти по-тагански

Эта звездная пара нашла друг друга не сразу, а когда нашла, вынуждена была на протяжении 12 (!) лет скрывать свои отношения от окружающих. Это была тайная любовь, которая изматывала души не только самих любовников, но и у их вторых половин, с которыми они тогда жили в законных браках. Как же они дошли до жизни такой?

Леонид Филатов (1946) первую серьезную любовь пережил еще в школьные годы. Дело было в Пензе в 1963 году, где 16?летний Леня жил с мамой. Девушку звали Люба Сидорит, она была подружкой двоюродной сестры Филатова Светланы. Самое удивительное, она была на два года младше его.

Влюбленные встречались после школы и обычно проводили время за городом: например, летом любили кататься на лодке по реке Сура. Еще они любили прогуливаться вдоль берега реки и есть горбушки еще теплого хлеба, который они покупали в ближайшей булочной. Там же, на берегу, у них был тайник, куда они прятали любовные записочки друг другу: в них Света была Белкой, а Филатов – Водолеем.

Вспоминает Л. Сидорит: «Леня еще мальчишкой был, но уже таким утонченным, симпатичным. В 16 лет перстенек носил, гулял в белоснежных рубашках… Как-то мы играли в загадывание желаний, и на Лене была как раз такая белоснежная рубашка. А я загадала, чтобы Леня окунул ее в воду, которая была на дне лодки, с ряской и тиной. Говорю: «Ленчик, тебе не жалко?» Голос у него предательски дрогнул, но он все равно сказал: «Да запросто». Снимает рубашку, бросает на дно лодки и давай ее «полоскать». А сам говорит: «Для тебя, Любочка, я все готов сделать…»

Однажды Леня выиграл у меня поцелуй. Мы зашли, чтобы никто не видел, за сарай, и он коснулся сначала одной моей щечки, потом другой. Я вышла – щеки горят: кроме мамы, меня еще никто не целовал. Но говорю остальным в компании: «Вот, Ленька и целоваться-то не умеет!»

Помимо Любы в Филатова были влюблены и другие девочки с их двора. Одна из них оказалась смелее других и первой призналась ему в своих чувствах. Но Филатов ей очень деликатно отказал во взаимности. У девушки была большая грудь, а это Филатову не нравилось. Своей двоюродной сестре он так и сказал: «Я не люблю, когда вот здесь (показал на грудь) слишком большая масса…»

Но, как обычно бывает с такого рода школьными любовями, она завершилась сразу после того, как влюбленные окончили школу. Тем более что летом 1965 года Филатов отправился покорять Москву и с первого же захода поступил в театральное училище имени Щукина. На тот момент его будущая жена Нина Шацкая (1940) уже два года как была замужем за своим однокурсником по ГИТИСу Валерием Золотухиным (1941). По словам самой актрисы:

«С первого взгляда Валера покорил меня своим нелепым видом. На вступительных экзаменах в ГИТИС в 1958 году бросились в глаза шаровары и белая шляпа в дырочку «а?ля Хрущев» – Золотухин носил ее на затылке, как комбайнер. Таким мне и запомнился. За все пять курсов мы не общались ни дня. Только перед выпускным экзаменом засветились: оба пришли в институт с одинаковой лихорадкой на губах. Накануне активист Золотухин вызвался помочь мне, отчаянной прогульщице, с конспектами по эстетике. С обязательным условием – поцеловаться… Поехали к нему в общежитие… «Ты что, встречаешься с Золотухиным?» – расхохотались подружки – нас ведь рядом даже представить никто не мог…

Именно я инициировала первую близость с Валерой, после чего сразу повела его знакомить с мамой. Считала, что так надо, а Валерий и не сопротивлялся… Пока бегал за водкой, мама дала волю слезам: она видела, какие женихи за мной ухаживали! До 22 лет я только дружила с мальчиками, отношения были чисто платоническими. Правда, один больше других нравился, подогрел чувства, подготовил, так сказать, к грехопадению… Но как Ассоль, я ждала чего-то особенного… И дождалась! Золотухина! Я открещивалась от него, а потом вдруг оказалась с ним в загсе. На церемонии постоянно ржали и уж очень не нравились тетке, что декламировала под Мендельсона.

Сейчас мне кажется, что наши отношения с Валерием были недоразумением от начала до конца. Хотя первые три года брака не покидало ощущение, что мы любим друг друга. Жили в маминой малюсенькой квартирке. Когда кто-то из нас уезжал на гастроли – оба плакали. Как-то я отправилась на съемки. Жаркое лето, актеры купаются в реке, а я одна-одинешенька страдаю по Золотухину у себя в номере. И вот открываю глаза – его ноги стоят у кровати! Не выдержал, приехал. А недавно обнаружила целую кипу его нежных писем. И такое было…»

Летом 1964 года Шацкая и Золотухин поступили работать в один театр – драмы и комедии на Таганке, который той весной принял к руководству Юрий Любимов. Причем поначалу факт своего замужества актеры скрывали – боялись, что супругов в один театр не примут. Оба тогда же начали сниматься в кино. Причем Шацкая даже раньше. Она еще в 1962 году, за год до окончания ГИТИСа, сыграла небольшую роль (Инна) в фильме «Коллеги». На съемках за ней пытался ухаживать Василий Ливанов, но Шацкая осталась верна своему «нелепому» кавалеру Золотухину.

В начале 1965 года на экраны страны вышел второй фильм с участием Шацкой – «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», где у нее была роль вожатой. А 7 ноября того же года проснулся знаменитым и ее супруг Валерий Золотухин. В тот день по ТВ показали героико-революционный телефильм «Пакет», где герой нашего рассказа блестяще исполнил роль красноармейца, который должен доставить срочный пакет в штаб красных, но вместо этого попадает в плен к белым.

Внешне брак Шацкой и Золотухина выглядел вполне благополучным, но в реальности все обстояло сложнее. Супруг периодически позволял себе увлечения на стороне, о чем Шацкая, судя по всему, догадывалась. И все же на развод она не подавала, видимо, считая, что в актерской среде такое поведение естественно.

А что же Филатов?

Во время учебы в «Щуке» он пережил очередное сильное чувство – правда, на этот раз безответное. Его угораздило влюбиться в девушку, которая хотя и была первокурсницей «Щуки», но была уже не просто известной, а суперизвестной актрисой. Это была Наталья Варлей (1947), которая прославилась ролью Нины в комедии «Кавказская пленница». Премьера фильма состоялась 3 апреля 1967 года, причем в одной Москве его сразу показали в 53 кинотеатрах! После этого на Варлей свалилась такая слава, что она не могла пройти по улице нескольких метров – сразу сбегалась толпа. Особенно ее донимали мужчины, которые клялись актрисе в вечной любви и наперебой предлагали ей руку и сердце.

Филатов обо всем этом знал, как и о том, что шансов у него ровно столько же, сколько у тех мужчин с улицы. Как он сам признавался, «у меня был комплекс относительно своего лица, точнее «рыла». Однако ничего поделать с собой он не мог: Варлей ему очень нравилась. Особенно эти чувства усилились, когда Филатов сошелся с ней в совместной работе. Он написал пьесу для первокурсников (помимо Варлей там учились: Наталья Гундарева, Константин Райкин, Юрий Богатырев) под названием «Время благих намерений», состоявшую из трех новелл, и приходил на репетиции чуть ли не ежедневно (пьесу ставили Валерий Фокин и Сергей Артамонов). Однако Варлей относилась к нему всего лишь как к коллеге и не более.

Вспоминает Т. Сидоренко: «Нет, Варлей не отталкивала Леню, позволяла любить себя, даже не ухаживать, а именно любить, общалась с ним. Но не больше. А он из-за этого страшно переживал. Мы с Леней часто сидели в одном кафе на Арбате, он рассказывал о своей любви, говорил, что страдает, просил совета. А что я могла ему посоветовать? Сидела, слушала, боясь лишним вздохом ему как-то помешать. Ведь для меня Филатов, да и вообще тот курс казались какими-то небожителями…»

Шансов у худющего и абсолютно безвестного Филатова не было никаких. Варлей, которая вкусила всесоюзной славы, не могла обратить на него своего внимания. Ее интересовали совсем другие мужчины – известные. Поэтому она тогда вышла замуж за популярного актера Николая Бурляева, а чуть позже – за писаного красавца и сына знаменитых родителей Владимира Тихонова (он был отпрыском Нонны Мордюковой и Вячеслава Тихонова).

Летом 1969 года Филатов окончил «Щуку» и попал в Театр на Таганке. Как раз в это время в жизни Шацкой произошло сразу два знаменательных события. И оба выпали на июнь. Во?первых, она родила сына от Валерия Золотухина – Дениса. Во?вторых – 30 июня на экраны страны вышла музыкальная комедия таджикского режиссера Мукадаса Махмудова «Белый рояль», где Нина Шацкая сыграла свою первую главную роль в кино – музыковеда Аллу Арсеньеву, которая приезжает в Таджикистан в поисках уникального белого рояля. Скажем прямо, фильм не слишком притязательный по части сюжета, но в нем звучала шлягерная музыка Александра Зацепина, а песни за кадром исполняли Муслим Магомаев и Аида Ведищева. Вряд ли Филатов видел этот фильм, поэтому не мог оценить игру Шацкой. Впрочем, он тогда о ней не думал, увлеченный своим романом с молодой актрисой-травести из ТЮЗа, с которой жил в тюзовском общежитии. Но этот роман закончился вскоре после того, как Филатов попал в «Таганку» и там увидел другую актрису, которая запала ему в душу – Лидию Савченко. Причем его в этом чувстве не остановил тот факт, что она была замужем и разводиться не собиралась. Но Филатов, что называется, закусил удила…

Савченко пришла в «Таганку» за два года до Филатова. Она была старше его на целых пять лет (1941) и окончила ГИТИС. Замуж она выскочила в 20 лет, причем за человека, который не имел никакого отношения к театру – он был инженером про имени Юрий. Это был красивый, атлетически сложенный мужчина, на фоне которого шуплый и худой Филатов выглядел явно проигрышно. Юрий красиво ухаживал за Лидией, поэтому она не долго сопротивлялась его напору. Хотя полюбить его по-настоящему она так и не сумела. Он был ей, скорее, другом, чем мужем. А потом на горизонте внезапно «нарисовался» Филатов.

Видимо, узнав о том, что у Савченко муж не имеет никакого отношения к театру, он решил, что тот ей не пара. А вот сам он наоборот. Короче, он начал обхаживать женщину: сторожил у входа в театр, ловил в коридорах, пытался провожать домой. Действовал очень напористо и в то же время нежно, как настоящий восточный мужчина, поскольку долго жил в Туркмении, в Ашхабаде, где работал его отец. Вначале Лидия пыталась его резко отшить, затем сменила тактику – перестала с ним разговаривать, наконец, элементарно не здороваться, но все это не действовало. Когда они сталкивались где-нибудь случайно в театре, Савченко ясно читала в его глазах: «Куда ты, милая, денешься?» И то правда – куда?

Поскольку Филатов был полной противоположностью ее мужу, да еще и постоянно курил (за это она называла его Пепельницей), Лидия решила, что не будет поддаваться на его преследования. Но в итоге… сломалась. Потом даже удивлялась – и чем он ее взял? Он тогда и в самом деле выглядел непрезентабельно: вся одежда дымом пропиталась, и пальцы от табака желтые. Он скитался по общежитиям, ходил в застиранных джинсах с пузырями на острых коленках и в одной и той же линялой рубашке. А она терпеть не могла запах табака, и ей неприятно, что за ней такой неопрятный молодой человек ухаживает!

Вспоминает Л. Савченко: «И все же однажды Леня меня «уболтал» – я пошла с ним в кафе на Пушкинской. Вот тогда я убедилась, дура эдакая, что «женщины «любят ушами». Он так искусно расставил «силки», что я, не помня себя, в них попала… Ведь тогда, в тот весенний день (1970), мне стало любопытно послушать: что же он такое скажет, после чего я сразу же уйду к нему от мужа?..

Леня говорил и говорил, словно одержимый, о том, как мы будем жить. Я даже не пыталась возразить, он словно заклеил мне рот: «Мы будем всегда вместе, будем жить прекрасно. Совершенно не так, как другие… Никакого быта, кастрюль, сковородок и грязного белья! Представь себе: закончилась репетиция, мы выходим из театра, и я тебе назначаю свидание в кафе на Пушкинской! Мы встречаемся, будто любовники, хотя и давно живем вместе… И умрем в один день!»…

Удивительно – я шла с Леней в кафе, полная решимости все прекратить раз и навсегда, а когда расстались, идти домой не могла: ноги не шли.

Долгое время мы с Леней просто встречались, у нас не было интимных отношений. Мы могли часами, до изнеможения, целоваться где-нибудь в парке на скамейке. Я не могла изменить мужу, но о расставании с Леней думать не хотела.

…Однажды Леня пригласил меня в гости в общежитие ТЮЗа, где он тогда жил. Помню, он говорил мне: «Я живу у друга», а оказалось, что не у друга, а у подруги… Это была актриса-травести из ТЮЗа. Правда, я до сих пор не знаю, какие у них были отношения: братские или любовные? Во всяком случае, он ей рассказывал обо мне, мне – о ней. Мы даже познакомились… Вообще у него до меня была бурная личная жизнь. Он мне сам кое-что рассказывал. Да и я как-то оказалась невольной свидетельницей одного эпизода. Помню, мы еще не были женаты и жили в общежитии. Возвращаемся домой после спектакля. Вдруг крик сзади: «Леня! Леня!» Оглядываемся и видим – за нами бежит актриса одного московского театра. «Что-нибудь случилось?» – бросает он на ходу раздраженно. Она хватает Леню за рукав и умоляет: «Можно с тобой поговорить?» Я отрываюсь от них и иду вперед. Поднимаюсь наверх, жду. Лени нет и нет. Через час приходит. «У нее какие-то проблемы, – пожимает он плечами. – Понимаешь, у нас с ней было… Я ей сказал, что мы с тобой вместе, но… она не может успокоиться. До сих пор там меня ждет». – «Ну и что ты теперь будешь делать?» – «Я уже давно все решил…» Я, как всегда, поверила. Но это была не единственная Ленина связь. Леня оказался, как бы это выразиться помягче, очень влюбчивым и вполне раскрепощенным с другими женщинами…

Думаю, подобных историй у него было немало. Очень быстро выяснилось, что у него до меня была бурная жизнь. Молодой талантливый артист, да еще и поэт…

Возвращаясь к тому дню, когда Леня впервые привел меня в свое общежитие. Это было летом 1970 года. Все его общежитские товарищи разъехались. Когда мы ехали на Патриаршие пруды, я прекрасно понимала, на что иду, и хотела этого. Комната была непрезентабельная, с матрасом на полу – совершенно студенческая обстановка. Но разве на это обращаешь внимание, когда влюблен?

Там все и произошло. Я была счастлива и одновременно несчастна. В этот вечер я долго кружила вокруг дома, надеясь, что Юра заснет, а я тихонечко проскользну и лягу спать. А утром муж уйдет на работу, и мне не придется смотреть на него предательскими глазами. Так продолжалось долгое время, пока я однажды не попросила его: «Юра, давай поживем какое-то время врозь…», чувствуя, что ухожу от него насовсем…

Я перешла жить в пустующую квартиру брата, уступив на время свою комнату мужу (он пытался получить квартиру на работе). И мы стали встречаться с Леней…»

Летом того же 1970 года Филатов уехал в Ашхабад навестить родителей. Влюбленные договорились, что они будут писать друг другу письма до востребования. Однако Лидия в течение нескольких дней ходила на почту, а писем все не было. Естественно, она переживала, в голову лезли нехорошие мысли: «Неужели забыл? Разлюбил?» И она постоянно ловила себя на мысли, что ей не хватает его запаха табака, который она раньше на дух не переносила, а теперь он ей казался приятнее дефицитного французского парфюма. Иногда бывало так: рядом кто-то закурит, а Савченко тут же вспоминает Филатова. Стоило ей только услышать популярную песенку Хампердинка, как сжималось сердце: под эту мелодию они совсем недавно целовались в парке. Короче, те дни разлуки доставляли ей сильные мучения. Ну а когда Филатов наконец вернулся, то все недавние подозрения разом улетучились – возлюбленный был таким же страстным, как и прежде.

Между тем Савченко продолжала быть замужней женщиной, что иногда доводило Филатова до белого каления. А тут она еще однажды осмелилась привести супруга в театр, и они поднялись в буфет. А там в это время сидел Филатов. Надо было видеть его лицо – оно стало злым, на скулах заходили желваки, в глазах засверкали молнии. Он двинулся к супругам. Заметив это, Савченко тут же схватила ничего не понимающего мужа за рукав и потащила к выходу – она очень боялась скандала. Потом, оставшись наедине с Филатовым, она попыталась пристыдить его: дескать, ну как ты можешь? И услышала в ответ гневное: «Это как ТЫ можешь?!»

Самое счастливое время для влюбленных наступало тогда, когда их театр уезжал на гастроли. Однажды в Киеве, в сентябре 1971 года, вся труппа жила в гостинице, и Филатов тайком бегал ночью к Савченко со своей подушкой. Но в один из последних дней перед отъездом он забыл вернуть эту подушку в свой номер. И в гостинице разразился скандал. Театр был уже в Москве, когда Юрию Любимову позвонили из Киева: «В номере вашей актрисы Савченко мы нашли чужую подушку. Примите меры!» Обескураженный режиссер пришел на репетицию и в присутствии всей труппы объявил: «Оказывается, кто-то оставляет подушки в чужих номерах. Я имею в виду Савченко и Филатова… – и он выразительно посмотрел на любовников по очереди: – Вы уж разберитесь как-нибудь с подушками…»

Но не все было так гладко и сладко. Однажды Филатов получил гонорар в журнале за свои пародии и «прикарманил» его, хотя они с Савченко уже решили, что потратят его на новую мебель. А он отдал деньги чужому человеку. Узнав об этом, Савченко… прервала с ним отношения. А Филатов закрутил роман… с Ниной Шацкой, которой он давно нравился. А тут еще ей стали приходить знаки… свыше. Какие? Как-то в начале 1970 года, когда Шацкая только-только вышла из декретного отпуска, она решила погадать. Благо и повод удачный подвернулся: на календаре был старый Новый год. Она сожгла в тарелке лист бумаги, и в этих углях ей привиделось человеческое лицо с рогами и козлиной бородой, потом щенок, а потом сцепленные руки. Объяснить эти знаки Шацкая сама так и не смогла, зато это сделала за нее ее подруга. По ее словам выходило, что Козел – это Леонид Филатов, поскольку он по гороскопу Козерог, щенок – тоже он, потому что родился в год Собаки. «А сцепленные руки – это ваша будущая совместная жизнь», – заключила свою речь подруга. Шацкая тогда подивилась этому предсказанию, однако близко к сердцу не приняла. И вспомнила о нем только спустя несколько месяцев. Он тогда после репетиции пригласил Шацкую в кафе рядом с театром и стал читать свои стихи, в которых… признался ей в любви. Нину это настолько поразило, что она какое-то время сидела без движения, не зная, что ответить. После чего собралась с духом и сказала: «Я замужем». С тех пор Филатов к ней больше не подходил, а если и здоровался в театре, то как-то холодно, отрешенно. Так минул еще один год.

Когда у Филатова разладились отношения с Савченко, он снова принялся ухаживать за Шацкой. И та ответила… благосклонностью. Далее послушаем рассказ Л. Савченко:

«Прошел месяц, потом второй. Леня прекрасно знает, что я живу в квартире брата одна… Мы встречаемся в театре, но не общаемся, ничего не выясняем, проходим мимо друг друга… Я не знаю, что думать, как поступить, и уверена, что он найдет способ помириться. Вдруг подруга говорит мне: «Лида, а ты знаешь, твой-то Нину Шацкую встречает после спектакля?» Нина тогда была замужем за Валерием Золотухиным. Я сделала вид, что не придаю этому особого значения. Я же не жена, чтобы меры принимать… Но про себя решила: Леня для меня больше не существует. А еще подумала: «В какую историю я вляпалась! А может, он действительно меня не любил?» Мне так захотелось ему отомстить и завести на его глазах роман. Как вдруг…

Буквально через несколько дней иду на спектакль. Мимо проезжает такси. Краем глаза вижу – на заднем сиденье Леня и Нина. Машина вдруг резко останавливается. Леня выскакивает и подбегает ко мне: «Подожди. Я хочу поговорить…» Молча иду вперед, он плетется сзади. Такси с Шацкой обгоняет нас и тормозит у служебного входа. Захожу в театр, поднимаюсь в буфет и сажусь за стол. Леня садится рядом. А тут и Нина входит, присаживается поодаль. Издали наблюдает. Леня начинает лихорадочно говорить: «Ради бога, ты ни о чем не думай… Это не то… Там все чужое, не мое… Не те руки, не те глаза. Ты не понимаешь…»

И начинается «возвращение меня»: он звонит, добивается встреч, стоит под окнами. В конце концов мы помирились. И с этого момента у нас были уже серьезные отношения. Из-за отсутствия своего жилья мы поселились в нашем театральном общежитии. А приютил нас Боря Галкин.

…Свадьбы никакой не было. Расписались, и все: я – в брюках, Ленька – в вечных джинсах. Потом мы с Борей Галкиным отправились в общежитие праздновать это событие. На столе – жареная картошка с квашеной капустой и бутылка дешевого вина. Все было очень буднично, словно ничего и не произошло. Леня не был похож на счастливого человека. И казался необычно молчаливым…

Боря был не только нашим свидетелем в загсе, но еще и… нашим «сожителем». Где-то с полгода мы втроем жили в одной комнате. Леня спал на раскладушке рядом с моей кроватью, Боря – в другом конце комнаты. Правда, засыпал он мгновенно: сложит руки на груди, как йог, и через три секунды уже спит сном младенца…»

Выйдя замуж, Савченко принялась обихаживать своего нового супруга. Она шила ему рубашки, стригла его, даже переделала большую дубленку в модную приталенную куртку, пальто ему сшила с мехом внутри и даже джинсовый костюм, в котором он любил выступать на концертах. Все вокруг говорили: «Леня стал такой красивый!»

Однако, самое интересное, Савченко не могла честно себе ответить, любила ли она Филатова. Впрочем, и он сам испытывал те же сомнения в отношении своих чувств к ней. Но одно несомненно – Лидия гордилась им! И еще была дико влюблена в его мозги! А вот внешность его ей скорее мешала. Нельзя было сказать, что в моменты интимной близости у них было полное совпадение.

Внешне у них с Филатовым все выглядело прекрасно. Например, в театре их считали красивой счастливой парой. А потом и счастье подвалило – театр в обмен на комнату Савченко дал им однокомнатную квартиру на Андроньевской, рядом с их театром. И спустя год хозяйка квартиры прописала туда и своего супруга. А совсем недалеко от них жили Шацкая с Золотухиным. Это соседство окажется роковым.

В 1973 году в семье Шацкой грянул очередной кризис: Золотухин увлекся очередной женщиной. Вообще он увлекался женщинами практически регулярно. В основном это были дамы из родственной ему киношно-театральной среды, хотя бывали и исключения. Например, одно время он был влюблен в балерину Мариинского театра Аллу Осипенко (1932). Впервые он увидел Аллу под Одессой, когда ее муж (и партнер по сцене) на фоне восходящего солнца нес ее на руках в море. Влюбившись в балерину, Золотухин буквально потерял голову. Он стал ездить в Ленинград на все ее спектакли, дарил цветы, пытался назначить свидание, но… Алла всегда отвечала отказом, ссылаясь на то, что у нее есть муж. Последний, узнав причину визитов Золотухина, однажды подстерег коллегу и едва не убил. Но Валерий своих попыток добиться Осипенко не оставил. Правда, его чувств хватило ровно до тех пор, пока Алла не согласилась наконец провести с ним вечер. Осознав, что она совсем не похожа на тот образ, который он нарисовал в своем воображении, он сказал балерине «адью»…

В 1972 году Золотухин сошелся еще с одной женщиной, которая была старше его – популярной актрисой Ией Саввиной (1936). Их утвердили на главные роли в фильме «Каждый день доктора Калинниковой» (режиссер Виктор Титов, «Мосфильм»), где Ия играла врача Калинникову, а Валерий – проверяющего чиновника из министерства Евгения Дмитриевича Бибикова. По сюжету, последний испытывает симпатию к первой, и в итоге эта симпатия выплеснулась и за пределы съемочной площадки – начался актерский роман. Шацкая узнала об этом случайно. Каким образом? Вот как она сама об этом вспоминает:

«Валерий ежедневно вел дневник, от усердия прикусив кончик языка. Казалось бы, такие записки делают для сугубо личного пользования, однако Золотухин несколько лет подряд разрешал мне их читать: «Вот, зайчик, ни дня без строчки…» Может быть, поначалу у него действительно не было от меня секретов… И что же я должна была подумать, когда дневник исчез с привычного видного места? Больше того: был обнаружен за книгами на полке… Опасения подтвердились: мой муж влюбился! И не в кого-нибудь, а в известную актрису старше себя… Стало понятно, почему Золотухин настойчиво звал меня на репетиции с Ией Саввиной. Тет-а?тет они тоже встречались – Валерий ездил к ней в гости, а меня уверял, будто задержался в театре. Читая подробный отчет о похождениях супруга, я впервые в жизни столкнулась с тем, как неприятно, когда тебя сравнивают с другой женщиной. Ту первую измену мы пережили – было непростое объяснение и примирение… Но за ней последовала вторая, третья, четвертая… А скрывать свои интрижки на стороне Золотухин так и не научился: близкие отношения с актрисой Линдт обнародовал в прессе и на телевидении. Что я считаю совершенно дикой ситуацией…»

Однако эти отношения продлились недолго, поскольку Золотухин вскоре нашел себе новую даму сердца – на этот раз гораздо моложе себя. Речь идет об актрисе Евгении Сабельниковой (1951). Она в ту пору жила в Ленинграде, где Золотухин оказался по киношной надобности – в том же 1973 году они вместе снимались в фильме «О тех, кого помню и люблю» (режиссеры Анатолий Вехотко и Наталья Трощенко). Это была героическая драма по документальной повести П. Заводчикова и С. Самойлова «Девичья команда». В чем-то картина перекликалась с популярной лентой Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие…», ставшей лидером проката в 1972 году. «О тех, кого помню…» рассказывал о командире саперного женского батальона (эту роль и исполнял Золотухин) и шести его девушках-подчиненных. Одну из них (Катю Сомову) играла Сабельникова.

Золотухин влюбился в девушку так сильно, что не мог прожить без нее и дня: постоянно звонил ей, а едва представлялась возможность, так и приезжал, невзирая на расстояние (однажды, не в силах вытерпеть до отправления поезда, он уехал в Ленинград на такси). Что оставалось делать в такой ситуации Шацкой? Тоже влюбиться. И она вспомнила о Филатове. Причем случилось это… во сне.

Той памятной ночью Шацкой приснился сон, где главным героем был Филатов. По ее словам: «Я проснулась, как от толчка. Сейчас я вспоминаю эти ощущения, как будто что-то должно произойти. Что-то… и я чего-то не успеваю. Я недавно сформулировала для себя – вот перед тобой ворота, высокие-высокие ворота, и они закрываются. Ты по эту сторону, и если ты не успеешь влететь в эти ворота, то что-то произойдет. Здесь беда. Ты должна успеть. И вот я с этим ощущением встала и побежала в театр… Я вбежала в театр, там была какая-то репетиция или даже показ начальству. Я даже не помню, какой спектакль. Похоже, «Под кожей статуи Свободы». Я влетела, вот такая вся дрожащая, встала в проходе, много здесь актеров в театре толкались. Я стою, смотрю на сцену, естественно, ничего вокруг не вижу – и вдруг меня кто-то целует. Целует сзади. В шею. Я оборачиваюсь – Ленька. Тут вот и ворота… как будто вот закрылись – я успела. Успела. Ну, тут бред начался какой-то. Какие-то бессвязные слова… Леня тоже не должен был быть в театре. Ибо тоже какой-то был толчок. И потом полгода мы встречались там, где никого не было. Мы обнимались и подолгу стояли; многим говорю – как лошади. То есть почти ничего не говоря друг другу…»

Однако нельзя сказать, что все в этом романе было гладко. Несмотря на то что влюбленные тщательно конспирировались, однако скрыть что-либо в театре – вещь невозможная (там, как в деревне, все про всех знают). Вскоре слухи об этом пошли гулять по «Таганке» и дошли до ушей Золотухина. Но он на них никак не отреагировал, поскольку к тому времени сам был увлечен, причем уже другой женщиной: место Сабельниковой (которая, кстати, в 1974 году переехала в Москву и поступила в штат Театра-студии киноактера) заняла помощник режиссера с того же «Ленфильма» Тамара (с ней Золотухин познакомился осенью 1974 года во время работы над фильмом «Единственная»). Однако сама Шацкая сильно переживала по поводу своего адюльтера и где-то через год решила с ним покончить. У них с Филатовым произошел серьезный разговор, после чего они прекратили свою связь. Но очень скоро опять возобновили ее – видно, слишком далеко все у них зашло.

Вспоминает Н. Шацкая: «Один раз мы с Леней сильно поссорились и решили расстаться. Я три часа безысходно проплакала. У меня есть икона Владимирской Богоматери, и она мне так помогла! Я помню, прошла неделя или полторы, он не звонит. Господи, я стояла на коленках, слезы ручьями, и молилась-молилась, почти до 12 ночи. И вдруг звонок!..»

Читатель вправе спросить: а как же Лидия Савченко? Она по-прежнему была женой Филатова и какое-то время не догадывалась о романе ее мужа с коллегой по работе (хотя и работала в той же «Таганке»). А когда кто-то ей об этом пытался рассказать, просто не в силах была в это поверить, поскольку не могла взять в толк, зачем ее мужу менять ее на кого-либо еще – ведь она буквально растворялась в нем, стараясь, чтобы он ни в чем не нуждался. Но здесь, видимо, сработал тот же принцип, что и мужчин. Помните: чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей. А тут еще Савченко угораздило забеременеть. Она вспоминает:

«Мы поехали отдыхать в санаторий «Актер». Кстати, так совпало, что оказались мы там втроем: я, Леня и Нина Шацкая. Вместе завтракали, вместе ужинали. Я часто уходила загорать на женский пляж, оставляя их вдвоем. Ничего плохого в этом не видела…

Словом, в этом санатории я обнаружила, что забеременела. Мы с Леней никогда не заводили разговор о детях, жизнь актерская не очень к этому располагала. И он всегда старался, чтобы этого не случилось. А тут так вышло… Помню, в самолете меня стало тошнить, Леню страшно это раздражало. Когда я решила сказать ему о беременности, он… устроил мне скандал: «Какие дети?! Я еще ничего не добился. Неужели ты не понимаешь, что ребенок нам только помешает?!» После этого он сразу же уехал в Болгарию на гастроли (это было в сентябре 1975?го. – Ф. Р.). Целую неделю я проплакала от обиды, думая: «Ну сказал бы просто: «Лид, ну ты же сама все понимаешь… Давай подумаем…» – это было бы одно. А когда тебе говорят в крайнем раздражении: «Что-о?о? Ты тут собираешься детей заводить, а мне этого не надо!» – совсем другое…

Вернулся Леня после гастролей притихший. «Ну что?» – спрашивает и смотрит испытующе. «Я была у врача. Это уже точно». – «Ну и хорошо… Ну и замечательно…» Он явно понимает, что тогда переборщил, и хочет загладить вину. «Может, сделать аборт? – спрашиваю я. – Еще успеваю». А он после большой паузы: «Ну, решай сама…»

Его ответ меня расстроил: «Значит, ребенок нужен только мне», и я решила пойти на операцию. В больницу меня провожал Леня. Я переоделась в больничный халат и вынесла ему свои вещи. «Ну, что ты решила? Ты решила?» – спрашивает и все в глаза заглядывает. «Ну раз я здесь, значит, решила», – зло ответила я. Конечно, я ждала, что он скажет: «Знаешь что, одевайся. Мы уходим отсюда!», но он так и не произнес это…

На следующий день после операции я позвонила соседке и попросила передать Лене, чтобы он приехал за мной с вещами. Ожидая его, пролежала на больничной койке в коридорчике часов пять. Наконец дождалась его. А он даже не объяснил, почему задержался. Оправдание готово – телефона ведь у нас не было… Вот тогда что-то важное из нашего дома и ушло…»

Несмотря на этот случай, их семейная жизнь продолжалась. И роли в ней остались прежними: Филатов занимался собой и своим творчеством, а Савченко ему прислуживала. По сути он сам был ребенком – неорганизованным и беспомощным в быту. Его жена все время боялась, что он, не дай бог, устроит пожар или наводнение. Уходя из дома, она постоянно напоминала: «Леня! Закрой кран! Погаси свет! Выключи газ!» Он ведь мог ходить из угла в угол, что-то сочинять, ничего вокруг себя не замечая. То сигарета у него непогашенная дымится (а он очень много курил – в день по три пачки), то вода из ванны переливается. Жена готовит, а он сидит с ней на кухне, курит и себе под нос что-то бормочет: то ли роль учит, то ли сочиняет, то ли готовится к встрече. Мысли у него рождались одна от другой, точно так же, как он прикуривал одну сигарету от другой…

Лидия обычно ложилась спать раньше, а Филатов заплетет ногу за ногу и сочиняет до утра на кухне. Когда он ложился спать, она уже видела пятый сон! Иногда вставала и заходила на кухню: «Лень, ложись уже наконец, завтра рано вставать!» Но он продолжал писать. А утром отсыпался, пока его жена, как верный секретарь, вычищала пепельницы от бычков и аккуратно сортировала листочки, исписанные его стремительным почерком.

О том, как Филатову удавалось скрывать от нее свою связь с Шацкой, Савченко рассказывает следующее:

«Почему-то мысли о Нине все время бессознательно всплывали в течение всей моей жизни с Леней. То кто-то намекает, что видел Леню с Ниной в буфете, или что они по странному совпадению озвучивали фильм в Киеве… Меня это обижало, но я не подавала виду. Представляю, как надо мной смеялись те, кто знал об их тайном романе… Я была настолько наивной дурой, что ни о чем не подозревала. Наверное, меня, как человека открытого, было легко обмануть. Вот Леня этим и пользовался…

Было время, когда Нина пыталась со мной дружить. Даже приходила однажды ко мне домой за выкройкой. Мы тогда все увлекались шитьем, вот она и советовалась, как сшить платье. Потом, много позже, мне передали, что она кому-то в гримерной сказала: «Лида совсем не следит за собой. Ходит в задрипанном халате…» Нина обожала носить платья с рукавами-фонариками, которые, на мой взгляд, совершенно ей не шли. Я, помню, советовала ей: «Отпусти волосы. У тебя они такие красивые». И уже в «Мастере и Маргарите» она играла Маргариту с длинными волосами. А я в этом спектакле играла Геллу. Помню, как страшно стеснялась играть полуобнаженной на сцене. Леня меня воспитывал: «Чего стесняться-то?! Обалдела? У тебя такая красивая фигура!»

Однажды Леня меня спросил, не завидую ли я Шацкой? Все-таки такая роль… Я в это время строчила ему брюки. «Нет. Не завидую, – ответила я. – Вроде она и красивая, и фигура замечательная, а вот глаза у нее какие-то невыразительные. Пустые…» Он торопливо ответил: «Да-да-да… Ты права… У тебя глаза выразительные…»

Они от всех таились. Думаю, знали только самые близкие Нинины подруги…»

Во второй половине 70?х оба брака, о которых мы ведем речь, превратились в чистую формальность. Однако самое интересное, что никто из участников этого запутанного адюльтера не спешил положить ему конец и создать нормальную семью. Видимо, всех все устраивало. Впрочем, говоря всех, выбросим из этого списка Савченко – она все-таки ни о чем не догадывалась. А вот Филатов, Шацкая и Золотухин были в курсе всех текущих событий.

Рассказывает Н. Шацкая: «Я знала о многих увлечениях Золотухина. И уже не любовь заставляла меня бороться с этими тетками, а злоба и раздражение – замахнулись на мой каравай! В результате встреча с одной девицей закончилась для нее легким сотрясением мозга. Почти анекдот: возвращается жена (то есть я) раньше времени домой, пьяный муж лежит на диване, за столом некая высоченная гражданка потягивает шампанское и лопает конфетки… Мило спрашиваю: «Вы кто будете?» Великанша молчит, только глаза в потолок пучит. Задала я ей еще 5–6 интеллигентных вопросов – и огрела первым, что под руку попалось, то есть мужниной тростью. Голову дамочке в больнице подправили, а Золотухин потом выговаривал: «Зайчик, что ты наделала? Мне теперь на телевидении стыдно появляться!» Оказывается, этот амбал на студии работала. Золотухин сорвал свое участие в одной передаче, не придя на эфир, а вернулся домой с таким вот «крупным уловом».

Какого-то определенного вкуса на женщин Валерий не придерживался: от девиц-амбалов его кидало к актрисам-травести. С последней я застукала своего мужа в кустах за поцелуями, когда мы отдыхали в санатории «Актер». Эту я наградила пощечиной, а вечером еще пришлось разбираться с ее супругом…

После чего даже решила подать на развод, но Валерий просил прощения, и мы продолжали жить вместе ради Дениски… Была попытка с его стороны возобновить супружеские отношения: «Зайчик, хватит спать под разными одеялами!» Попробовали. Но я не смогла освободиться от брезгливого чувства – будто грешу… Мы с Валерой стали друг другу чужими. В своих дневниках я писала: «Почему З. не уходит? До тошноты надоело…»

Иногда становилось даже жалко Золотухина – на нем лица не было, когда, очевидно, поссорится с любовницей. Я думала: «Тоже ведь кого-то любит, как я – Леню. И той, другой, наверняка тяжело – Валерий из семьи не уходит, как и мой любимый, свою жену не бросает». Так мы все метались между супругами и любовниками…

Думаю, Золотухин меня не ревновал… А вот Леня, особенно до нашей женитьбы, переходил в этом плане всякие границы. Если в компании со мной заговаривал мужчина – Леня потом отзывал его в сторону и выяснял отношения чуть ли не с кулаками. Однажды ехали с пьяным приятелем в такси, тот в невменяемом состоянии стал говорить мне комплименты… Леня резко приказал шоферу притормозить, вытащил нашего попутчика на дорогу и учинил дуэль – расквасил несчастному физиономию. Будучи на съемках, Леня всегда звонил – проверял, возьму ли трубку, не случилось ли чего. Иначе – выяснения, где и с кем была…»

Ближе к середине 70?х у Золотухина появилась очередная пассия, которая ускорила распад его семьи. Познакомился с ней актер при следующих обстоятельствах.

Дело было в Запорожье, где Золотухин снимался в фильме «Единственная». На дворе стоял октябрь 1974 года. Во время съемок актер внезапно воспылал сильными чувствами к ассистенту режиссера, женщине по имени Тамара. Причем первая их встреча изрядно напугала ее. Вот как об этом вспоминает сам актер:

«Однажды, будучи навеселе, я проходил под окнами гостиницы «Театральная» и услышал, как из номера, где жила Тамара, доносятся звуки скрипки. Я тогда еще не знал, что Тамара скрипачка, но музыка что-то во мне разбудила, и я полез по водосточной трубе. Зачем? Сам не знаю, мог бы вообще-то и в дверь зайти. Весь идиотизм ситуации я осознал лишь тогда, когда появился в окне. Но мой «подвиг» не имел ни малейшего успеха: ничего не сказав, Тамара просто открыла дверь и кивком головы показала, чтобы я уходил. Я тогда был оскорблен в лучших чувствах…»

Но Золотухин, как всегда, своего добился: в течение нескольких недель он методично обхаживал женщину, после чего та сдалась. У них начался роман, который продолжился и после съемок. Золотухину опять пришлось жить на два города, разрываясь между Москвой и Ленинградом. Поскольку оба любовника на тот момент были несвободны (у Тамары были муж, директор Русского музея Владимир Гусев, и маленькая дочь Катя), им приходилось прилагать массу усилий, чтобы про этот адюльтер не узнали их вторые половины. Встречались влюбленные… в отстойнике, где поезд «Красная стрела» стоял в ожидании следующего рейса. Золотухин обычно подкупал проводников, и те разрешали им по нескольку часов проводить в купе наедине. Так продолжалось довольно долго: Тамара, по ее же словам, успела сделать от Золотухина четыре или пять абортов. Когда Шацкая обо всем узнала, то не расстроилась – у нее у самой в самом разгаре был роман с Филатовым. Лишь в 1978 году терпение Нины лопнуло, и она вызвала мужа на откровенный разговор. После этого они приняли решение разойтись.

Вспоминает Н. Шацкая: «Свое расставание мы даже отметили с шампанским. Правда, через два дня после развода Валера вдруг снова появился у меня… Поговорили, вспомнили былое, Валера даже разрыдался… Но назад пути не было, хотя я всегда думала: «Если бы он мне не изменял, никогда бы, вероятно, его не оставила».

Наша семейная лодка уперлась еще и в финансы… Мы сидели на мели, а ведь Золотухин был востребованным актером. И думаю, хорошо получал, откладывал на свою новую жизнь. По крайней мере, после развода сразу купил дачу, квартиру, машину…»

Расставшись с Шацкой, Золотухин в одну из суббот приехал в Ленинград с твердым намерением забрать Тамару с собой. Он купил два литра коньяка и отправился в отделение милиции, чтобы договориться о выписке любимой женщины. И быстро обо всем договорился. Спустя несколько месяцев, в августе 1979 года, у Тамары и Валерия родился сын Сережа.

Как это ни странно, но этот развод не сподвиг Филатова уйти от Савченко и переехать жить к Шацкой. В итоге он продолжал жить на два дома, скрывая от жены свою тайную страсть. На дворе стоял конец 70?х – время, когда к Леониду Филатову пришла широкая слава. А началось все летом 1977 года. Причем руку к этому приложила супруга актера Лидия Савченко. Это она в один из дней познакомила мужа с Сергеем Евлахишвили, который с 1971 года был режиссером Главной редакции литературно-драматических программ ЦТ. На телевидении он начал работать в 1968 году, снимая некоторые выпуски популярного «Кабачка «13 стульев». В 1973 году он выпустил фильм-спектакль «Во весь голос» по одноименной поэме В. Маяковского, где впервые снял Леонида Филатова. А следующая их творческая встреча произошла три года спустя, когда Евлахишвили снял «Мартина Идена» Джека Лондона, где Филатов исполнил роль Бриссиндена (премьера – 22 сентября 1976 года).

Но в этих спектаклях, хотя и видели их миллионы телезрителей, Филатов играл второстепенные роли. Так длилось до лета 1977 года. Пока 10 августа 1977 года по ЦТ не показали новую работу Евлахишвили – телеспектакль «Кошка на радиаторе» по пьесе А. Родионовой, где у Филатова была уже главная роль. Да еще какая! Он играл своего современника – обаятельного молодого мужчину по фамилии Кузнецов, который вечно ссорится со своей женой-красавицей Лизой по пустякам. Кстати, роль последней исполнила Татьяна Сидоренко (1949), которая с 1971 года была актрисой все того же Московского театра драмы и комедии на Таганке. Спрашивается, почему на эту роль не взяли ту же Лидию Савченко? Сама она думает об этом следующее:

«Леня никогда не помогал мне в работе. Может быть, считал меня плохой актрисой? А может, не хотел, чтобы я мешала ему в его свободной мужской жизни… Ему даже Костя Худяков, у которого мы однажды снимались в одном телевизионном спектакле, сказал: «А давай Лиду снимем?» Леня оставил это предложение без внимания. А самое смешное, что я считала: видимо, он прав! Главное, чтобы у Лени все сложилось. О себе мало заботилась – принесла, как говорится, в жертву. Обстирывала его, обглаживала, прихорашивала, не зная, что все это для других женщин… И вы знаете, что ужасно? Я начала рядом с Леней… стареть. Подруги стали обращать внимание: «Лид, у тебя как-то глаза потухли, ты какая-то уставшая, постаревшая…» Действительно, я во всем себе отказывала. Конечно, он – гений, а я – серая мышка! Комплексы у меня были жуткие. Даже порой в гостях, куда мы очень редко вместе ходили, я смущалась, словно не имела права быть рядом с ним. Он такой умный, талантливый, остроумный!..»

Успех этого спектакля был настолько огромен (на ТВ приходили тысячи писем с просьбой повторить его и сделать продолжение), что руководство ЦТ не могло это оставить без внимания. В итоге продолжение написал сам Филатов. Так появился второй телеспектакль из этой серии под названием «Часы с кукушкой», который увидел свет 18 июня 1978 года. Завершающая часть трилогии была показана спустя полтора года – 19 ноября 1979 года и называлась «Осторожно, ремонт!». Именно эта трилогия сделала Леонида Филатова всесоюзно знаменитым, а не фильм «Экипаж», как принято считать (фильм Александра Митты увидит свет через год после завершения трилогии).

Вообще это было более чем странно: Филатова весьма активно снимали в главных ролях на ТВ, а в кино брать не хотели, считая его… некиногеничным. На протяжении последних нескольких лет он несколько раз проходил пробы на различных киностудиях, но каждый раз ему отказывали. Это было несправедливо, поскольку на самом деле Филатов в ту пору был очень даже киногеничен. Знаю это по себе и своим друзьям, которые были в восторге от Филатова в упомянутой выше телетрилогии. Несмотря на комедийность ситуаций, в которые попадал его герой, Филатов выглядел настоящим суперменом: высокий, стройный мужчина в модной одежде, да еще с блестящим чувством юмора! Короче, мечта каждой советской девчонки (это была почти копия летчика Скворцова из «Экипажа»). Вот почему удивительно слышать, что такому актеру, как Леонид Филатов, в советском кинематографе 70?х не находилось места. Судя по всему, здесь дело было в другом: многие из тех ролей, которые Филатову предлагали в кино, не нравились ему самому.

Что касается фильма «Экипаж», то он, конечно, вознес Филатова на огромную высоту зрительской популярности, хотя мало кто знает, что попал туда актер случайно. В роли штурмана Скворцова начал сниматься Олег Даль, но спустя какое-то время актер захандрил и от роли отказался: дескать, не мое это. И вот тогда режиссер Александр Митта и пригласил Филатова. По словам режиссера:

Данный текст является ознакомительным фрагментом.