Поиск разведчиков

Поиск разведчиков

С наступлением темноты оживляется движение через насыпь. Пехоте доставлялась пища, боеприпасы, вода. В обратном направлении шли раненые. Трубой мало кто пользовался.

На НП передышка. Если не считать лейтенанта Смолькова и тех, кто обслуживал ПНП, а также телефонистов, личный состав НП не утруждал себя чрезмерно. И тем не менее люди уставали. Ночной отдых короток. Часть персонала НП восстанавливает ход сообщения, на своих местах несут службу разведчики, у телефонистов — дежурство.

Около 23 часов возвратился из 1-го батальона командир взвода управления. Как дела в пехоте? Лейтенант Смольков присел на телефонную катушку.

— Положение в первом батальоне хуже, чем во втором. Укрытий нет никаких. Днем ни воды, ни пищи, нехватка патронов. Ждут темноты...— голос лейтенанта становился тише. Он запрокинул голову и уснул.

Благодаря старшему лейтенанту Азаренко, количество спальных мест на НП увеличилось. В ячейке командира батареи вдоль задней стенки оборудована полка. Можно лечь, подогнув ноги. Но большинство людей взвода управления считает, что терять время на устройство не стоит и спит сидя.

Около полуночи меня разбудил караульный. Прибыл старший лейтенант Пономарев — помощник начальника штаба полка по разведке. Вместе с ним старший лейтенант-пехотинец и группа разведчиков. Пономарев в предвоенное время служил в 6-й батарее командиром огневого взвода, старшим на батарее и ее командиром. За отличия в Финляндии удостоен высокой военной награды. Пономарев пользовался репутацией храброго и деятельного командира.

В условиях быстро меняющейся обстановки служба разведки артиллерийского полка требует четкой организации и постоянных усилий со стороны начальника разведки. Группа Пономарева состояла из 9 человек — 4 артиллеристов и 5 пехотинцев. Она получила задачу проникнуть в Малин и оказать содействие другой группе в поимке языка. Пользуясь светом немецких ракет и схемой целей, Пономарев знакомил пехотинца с местностью южнее насыпи, нанес на мою карту полосу действий разведгруппы. Вести огонь в ее границах запрещалось.

Я проводил старшего лейтенанта Пономарева и вернулся в ячейку. За насыпью выли снаряды. На севере, кажется в районе огневых позиций 1-го дивизиона, полыхали вспышки разрывов. Над тусклой гладью озера взметнулась вода, поднятая снарядом. Через минуту налет прекратился. Все погрузилось в темноту. Только в стороне обоих разъездов светили ракеты. Я лег, укрылся палаткой. Засыпая, видел на стенке светлые блики. Следовало подняться, пройти к стереотрубе, подготовленной к работе ночью. Не было сил. В конце концов есть дежурная смена, позовет, если возникнет необходимость.

Шесть часов. Тишина, безмолвие. Стала мокрой моя одежда, на палатке капли росы. Выход из ячейки закрыт. Вытянувшись во весь рост, вниз лицом, храпел человек. Я попытался встать. Посыпалась щебенка. Повернулся спящий, повел сонными глазами и захрапел снова. Старший лейтенант Пономарев. Вспомнилась ночная стрельба. Значит, Пономарев вернулся. По-видимому, операция закончилась благополучно.

В ячейках все спали. Упираясь головой в резиновую окантовку окуляров, спал разведчик-наблюдатель, спал телефонист. Спал и лейтенант Смольков. Ему следовало бодрствовать. Несколько ударов карандаша в каску, и все вскочили, торопливо оправляют одежду. Смольков заговорил о происшествиях минувшей ночи.

Жаль... прежде чем отдыхать, лейтенант мог бы поднять меня. Он, командир, ответственный за службу на НП.

Смущенный Смольков перечислил происшествия. Вылазка разведчиков не удалась. Цель № 9, траншея левее дома — я считал, что она оставлена,— оказалась занятой. Разведчики понесли потери и отошли ни с чем.

6-й батарее ночью пришлось стрелять в запретной зоне. Командир дивизиона приказал цель № 9 подвергнуть получасовому обстрелу. Обнаружены новые цели: один пулемет вел стрельбу из траншеи, а два других — из дома. Тусклые вспышки, отмеченные в разных местах, не поддавались объяснению. «Возможно, это световые ориентиры, по которым немцы проверяли топопривязку»,— высказал предположение Смольков.

Мы вместе готовим данные по целям, обнаруженным ночью. Пришел Пономарев, он уже умылся и привел себя в порядок.

— Вы... шестая батарея донесла, что траншея оставлена,— недовольно начал Пономарев. Командир взвода управления навел стереотрубу. В окулярах четко видны старые воронки, прямые попадания снарядов.

— Что толку в ваших воронках? — повернул стереотрубу Пономарев.— Вот следствие ложных докладов, запомните! — на земле, изрытой снарядами, тела погибших разведчиков.

Но... в батарейном журнале отмечено время разрушения траншеи. Автоматчики оставили ее в 14 часов 10 минут. Кроме того, старший лейтенант Пономарев, по-видимому, пользовался сведениями не только 6-й батареи, но и пехоты.

— В том-то и дело, что пехота утверждала то же самое. Сектор-то ваш? — Так точно! Наш основной сектор и запасной 4-й батареи,— уточнил Смольков. — Вы! Наблюдайте внимательно в ночное время! Если немцы имеют привычку возвращаться, то командир батареи обязан знать об этом и не ссылаться на дневную запись. Придется докладывать,— закончил старший лейтенант.

У входа в ячейку стоял каптенармус с котелками — принес завтрак. Пономарев поел и отправился на КП.