Впереди доты Емильчино
Впереди доты Емильчино
1-е орудие покинуло Старую Гуту. Навстречу шли машины, повозки. В воздухе стоит густая, непроницаемая пыль.
На карте я нашел проселочную дорогу. Она привела орудие и обе колесные машины к ручью. Люди пили воду, мылись. Шофер вскрыл мешок с продовольствием, раздал консервы. Короткий привал закончился. Снова пыль, жара. Одолевает сон.
Дуров пришел в такое состояние, когда человек уже не воспринимает ни увещеваний, ни окриков. Выбился из сил и не способен управлять рычагами. Кем заменить? Орлов, выразивший согласие, держался не более получаса. Тягач качался на гусеницах. Нетрудно убаюкать усталого человека.
Орлова сменил орудийный номер, но он плохо справлялся с обязанностью водителя. Тягач глох, дергался. Дуров занял место и снова ронял голову.
Люди на встречных повозках глядят в небо. «Юнкерсы!» Разорвалась первая бомба. «Юнкерсы» пикируют, обстреливают дорогу из бортового оружия. Все бегут в поисках укрытия. Раздаются винтовочные выстрелы.
Бомбежка закончилась. «По местам!» Дуров забрался в кабину. Орлов собирал орудийных номеров. Успели уснуть, не слышат команды.
Тягач тронулся. Водитель ерзал на сиденье, тер глаза. Остановиться, передохнуть? Съездов нет, движение на дороге не прекращается ни на минуту.
Только за селом Кулики орудие вышло из общего потока. Получасовой привал. Я проспал бы в своем углу, вероятно, до наступления лучших дней, если бы не колесные машины. Из-за бомбежки они отстали. Меня разбудил Соколов. Короткий отдых вернул бодрость. Но ненадолго. Водитель засыпает. Тягач едва не смял повозку, виляет то в одну сторону, то в другую.
Летят «юнкерсы». Орлов увел людей в укрытие. На дорогу падают бомбы, загорелась чья-то машина, стелется дым.
19 часов. Орудие вошло в населенный пункт Белки. Речка, перед мостом маяк, выставленный от 6-й батареи. ОП недалеко, в лесу за крайними хатами.
Навстречу шел младший лейтенант Безуглый.
— Долго вы кочевали... Командир батареи обеспокоен... не стряслось ли чего. Сейчас спрашивал,— Безуглый указал Орлову заезд на ОП.
Расчет привел орудие в боевое положение. Закончилась наводка в основное направление. 1-е орудие пристраивалось к батарейному вееру по 2-му. Удалена пыль. Орлов открыл створки передка.
— Пустые лотки? — удивился Безуглый.— Товарищ старший сержант, разве вы не знаете? Снаряды, перевозимые в орудийном передке, расходовать запрещено.
— Так точно, товарищ младший лейтенант, не хватило тех, что вы загрузили в машину,— ответил Орлов.
— Ну... не хотите же вы сказать, будто... с закрытой позиции стреляли бронебойными. Не думаю, чтобы вам ставились подобные задачи.
— Ночью в лесу всякое бывает.
— Орлов, я не люблю шуток..— Безуглый счел ответ командира орудия фамильярным.
— Товарищ младший лейтенант, разрешите доложить,— переменил тон Орлов. — Снаряды неприкосновенного запаса, товарищ старший сержант, предназначены исключительно для самообороны... расходуются только при отражении нападения непосредственно на огневую позицию.
Безуглый считает, что когда 1-е орудие оказалось между небом и землей, огонь не следовало открывать.
— Куда стреляли? Даже не разглядели толком цель... кухня, зарядный агрегат... а может лавка военторга?
— Но караульный... немцы могли преследовать...
— Не преследовали, значит, не могли.
— Почему?
— Этого я не знаю,— ответил Безуглый.
— Зато я знаю,— ответил Орлов.
— Скажите.
— Потому что рвались снаряды... бронебойные и шрапнель... все, что попало под руку заряжающих...
— Стреляли спросонья,— Безуглый не соглашался.
— Что ж... может быть,— признал нехотя Орлов,— важно, что ушли.
— За это вот спасибо... осталось бы три орудия... и вас, Орлов, жалко потерять,— продолжал серьезно Безуглый,— а замкового, значит, похоронили на ОП?
О выполнении задачи полагалось доложить тому, кто отдавал приказание. Я должен это сделать, по-видимому, через командира батареи.
Телефонист передал на НП о возвращении 1-го орудия. Задача выполнена, израсходовано 60 выстрелов, потери — 2 человека.
Телефонную трубку взял командир батареи. Мне нужно доносить рапортом. Штаб полка интересует причина опоздания. Кочующее орудие 231-го КАП выделялось по приказанию начальника артиллерии 5-й армии.
Безуглый стал рассказывать обстановку. Наш полк снова возвращен в состав 15-го CK и действовал совместно с 45-й СД, ее части занимали оборону в укрепленном районе Емильчино на старой государственной границе. Противник не проявлял особой активности. 6-я батарея поддерживала 1-й батальон 10-го СП. Варавин провел всего четыре стрельбы. Расчеты отдыхают.
После полуночи дозор, несший охрану подступов к ОП, задержал группу местных жителей. В карманах бутылки, наполненные зажигательной жидкостью и водкой. Члены истребительного батальона, собранные якобы для зажигания немецких танков.
Я не слышал о таких формированиях. Безуглый и Савченко также сомневались — немцы не дураки посылать в Емильчино танки. Гражданские люди... кто они? Почему бродят ночью? В зоне боевых действий население обязано соблюдать комендантский час и не имеет права оставлять место жительства без разрешения военного командования.
Часть задержанных ушла, осталось человек сорок. Складывали в кучу свои бутылки. Произошло воспламенение. Бутылка разбилась. Пламя быстро распространялось. Трава под ногами горела. Безуглый объявил огневым взводам пожарную тревогу.
Как поступить с задержанными? Отправить на все четыре стороны? Савченко возражал. Оставить на ОП? Нужно выставлять дополнительную охрану. Я доложил командиру батареи.
— Истребительный батальон? Кто это придумал? Гражданские дела на усмотрение замполита,— сонным голосом ответил Варавин.
Незадолго до восхода солнца огневым взводам был объявлен отбой. Идти на Белку и дальше до поворота на коростенскую дорогу.
Командир батареи остановил колонну для осмотра. Я представил ему рапорт.
— Переделайте... Штаб дивизиона и меня тоже интересует причина опоздания. Чем вы объясните?
Произошло недоразумение, поэтому орудие задержалось. Немцы открыли огонь. Я предполагал, что передний край остался позади.
— Командиру пе позволено ошибаться... тем более, когда ему доверено выполнение важной задачи... когда она расписана по времени.
Но местность совершенно незнакомая, ночь, орудие попало в расположение противника. Едва унесли ноги.
— Потерять ориентировку! Как же это? И выражения у вас... унесли ноги... вы выполняли боевую задачу!
Поразмыслив на досуге, я понял, что командир батареи прав. Я не заручился указанием старших начальников на случай, если орудие изготовится к стрельбе раньше назначенного срока. Приступил к выполнению задачи, не будучи уверен, найду ли в темноте обратный путь. Не учел состояние людей. Силы их, как и мои собственные, были на исходе. А исчезновение точки паводки? И потом... смена позиции ночью в непосредственной близости от переднего края — мероприятие сомнительное во всех отношениях. Как выяснилось позже, недовольство моих начальников вызывала еще одна деталь. Я не упомянул в рапорте некоторые обстоятельства, считая их несущественными. Так, отсутствие запасной точки наводки, предположим, моя вина. А другие? Очертания переднего края на моей карте, нанесенные в штабе дивизиона, не соответствовали действительности. Старший лейтенант Азаренко не сделал исправлений на рекогносцировке и не позаботился о том, чтобы становить местонахождение подразделений, которые занимали оборону в районах ОП кочующего орудия, как было оказано на карте. Командир батареи вызвал лейтенанта Смолькова, младшего лейтенанта Безуглого.
— Обстановка... Части пятьдесят шестой пехотной дивизии противника вышли на рубеж Емильчино, Белокоровичи. Южнее Новограда-Волынского, в районе Острополя, тринадцатая и четырнадцатая танковые дивизии, двадцать пятая моторизованная из третьего моторизованного корпуса противника прорвали оборону наших войск и после занятия Житомира двинулись на Киев. В настоящий момент бои идут на реке Ирпень. Контрудар, нанесенный группировкой наших войск из районов севернее Новограда-Волынского, должен изменить ситуацию на подступах к Киеву к лучшему. Двести тридцать первый КАП остается в резерве начальника артиллерии пятой армии и выступает на Коростень. Район сосредоточения... лес, южная окраина города. Задача будет уточняться, порядок движения... первый, второй, третий, четвертый дивизионы, сигналы...
Начался завтрак. По случаю того, что собран весь командный состав батареи, старшина сервировал стол. За обочиной на бревне расставлены миски, в одних — суп, в других — черника, кружки с молоком.
Приехал командир дивизиона. Младший лейтенант Варавин пригласил его к столу. После завтрака командир дивизиона в присутствии командного состава батареи объявил мне замечание за несвоевременное возвращение кочующего орудия в батарею.
— По местам! Моторы!
Мимо шли батареи 1-го дивизиона. Колонна автомобилей штабной батареи полка. Тронулся ГАЗ-24 командира батареи. Лейтенант Смольков в кузове взмахнул флажками — «огневым взводам марш!».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.