Под знаком Скорпиона
Под знаком Скорпиона
Можно сказать, что своим появлением на свет Джулия отчасти обязана жене знаменитого темнокожего борца за права человека Мартина Лютера Кинга. Дело в том, что в этот период семейство Робертсов испытывало большие материальные трудности, а порой и просто бедствовало. Их небольшой бизнес лопнул как раз в момент, когда вот-вот должна была родиться младшая Робертс. Беременность протекала тяжело, а платить за роддом было нечем. Незадолго до рождения ребенка родители познакомились с проживающими по соседству Кингами. Жена Мартина — Коретта, зная, что у роженицы не было средств, решила в качестве подарка оплатить счет из роддома. Робертсы с благодарностью приняли этот презент. Спустя полгода после рождения Джулии во время выступления Мартин Лютер Кинг был застрелен расистами… Будучи уже в подростковом возрасте, Джулия узнала о помощи, которую при ее рождении оказали Кинги, и с тех пор всегда чтит память своих «приемных» родителей.
Итак, 28 октября 1967 года в провинциальном американском городке Смирне, известным лишь тем, что когда-то в нем проходили съемки нескольких сцен легендарного фильма «Унесенные ветром», в семье преподавателя актерского мастерства Уолтера Робертса родилась дочь Джулия Феона. Она была младшей из детей. Брат, Эрик, был старше ее на 10 лет, а сестра, Лиза, — на два года. Отец семейства Уолтер тогда еще был режиссером и руководил театральной студией. Мать, Бетти Лу, также увлекалась лицедейством. Они были необыкновенно красивой парой. Когда Уолтер и Бетти были молоды, их объединяло общее дело, они любили театр, бредили кинематографом. Первые годы совместной жизни они постоянно пытались пробиться на большой экран. И даже то, что им не удалось получить роль, не могло заставить их усомниться в собственных перспективах. Все их фантазии казались им достижимыми. Они ночи напролет мечтали о будущем, и казалось, что мечтам нет конца, что и всей жизни будет мало, чтобы осуществить задуманное.
«Они принадлежали к актерско-сценарным кругам Атланты, — вспоминала позже Джулия. — Играли в Пидмин-парке, где у них была сценическая школа. Каждый сезон они готовили спектакли, и все студенты этой школы были задействованы на всех этапах постановочного процесса. Мои старшие сестра и брат участвовали в этих спектаклях, а я была на них вроде талисмана».
Так что Джулия просто не могла не стать артисткой, как, впрочем, и ее брат и сестра. «Я думаю, это повлияло на выбор моего пути, потому что я росла в богемной среде, в свободной общительной семье с определенными культурными и политическими устоями, и я уверена, что все это оказало влияние на мой образ мысли».
Бесконечный творческий беспорядок, окружавший Джулию с первых лет жизни, позволял ей чувствовать себя частью пестрой артистической чехарды. Детские сказки ей заменяли истории гостей — актеров и режиссеров, засиживающихся в их доме далеко за полночь. Ей казалось тогда, что и весь мир населен такими же веселыми, беззаботными и фанатичными людьми, которым чужды какие-либо материальные ценности. Для нее отец и мать навсегда запомнились молодыми, боготворившими друг друга, влюбленными в мир и окружающих их людей, а не теми сварливыми неудачниками, которыми они позже стали…
Родители самозабвенно поклонялись театру и потому своим чадам прививали чувство любви к сцене с юных лет. Они устраивали для детей по субботам домашний театр, разыгрывая для них спектакли, выдумывая на ходу волшебные истории о принцах, драконах и эльфах…
И если Бетти делала упор на актерскую технику, заставляя своих слушателей искать яркие внешние формы, чтобы выразить внутреннюю сущность героев, то Уолтер считал главным для актеров умение переживать эмоции своих персонажей. Так, Эрик отцовскую теорию эмоциональности постигал на занятиях в студии уже в пятилетнем возрасте. Эти уроки, по его мнению, остались с ним на всю жизнь. Именно в этом возрасте мальчик уже дебютировал перед камерой, сыграв ребенка-калеку в теледраме «Маленькие первопроходцы», которую отец поставил на местном телевидении.
Интерес к кино пробудился в Эрике где-то к 11 годам. Он вспоминал, как однажды поздним вечером отец поднял его с постели и заставил смотреть показываемый по телевизору фильм «До свидания, мистер Чипе». На мальчика картина произвела большое впечатление. Именно тогда он и захотел стать кинозвездой. Однако Голливуд был далеко от небольшого городка Смирна в штате Джорджия, а проблем в семействе — хоть отбавляй. Эрик продолжал выступать на любительской сцене, колеся с отцом по маленьким городишкам штата. Он приучил себя посмеиваться над своим заиканием и делал вид, что ему не обидно, когда над этим смеялись другие.
Юный Эрик ухаживал за младшими сестренками. Благодаря большой разнице в возрасте девочки считали его таким же родителем, как отец и мать: менял им пеленки, кормил из бутылочки, укладывал спать в коляску. Но со своими ровесниками общего языка не находил. Он предпочитал дружить со старшими ребятами, которые быстро приобщили его к выпивке и наркотикам. К 13 годам Эрик вовсю курил марихуану, что, по его мнению, помогало ему легче переносить этот «безумный, безумный, безумный мир».
Уже после рождения Лизы Уолтеру и Бетти пришлось задуматься о своем незавидном финансовом положении. Они жили явно не по средствам. Почти каждый вечер многочисленные друзья Робертсов собирались у них дома. После ужина начинались долгие разговоры об искусстве, пение песен, розыгрыши. Потом гости благодарили хозяев за гостеприимство и исчезали, а детям требовались помимо сказок элементарные подгузники. Открытый родителями магазинчик «Актер и писатель» дохода не приносил, так как его клиентами были люди очень похожие на Робертсов — безработные актеры, литераторы, драматурги, перебивающиеся случайными заработками. Так что хозяевам удавалось лишь с трудом выплачивать аренду. Кроме пустых разговоров о театре и кино по вечерам с такими же фанатичными коллегами в их жизни ничего не менялось. Спустя два года Робертсы вообще обанкротились. Бывшие приятели предпочитали теперь обходить их дом стороной. Уолтер предлагал супруге перебраться в другой город, но она была категорически против.
Тучи над семьей Робертсов все сгущались. Родителям с каждым годом все труднее было прокормить большую семью. Они думали только о том, как подработать и на собственных детей времени у них оставалось совсем немного.
Помнит Джулия и сегодня, как родители метались в поисках средств к существованию. Забрав малышку Джулию с собой, они разъезжали по всей Атланте и прямо с кузова грузовика, как со сцены, выступали с театральными номерами. Частенько девочка засыпала, убаюканная монологами шекспировских персонажей. Однако денег семейству не хватало даже на еду. Порой все меню составляли сандвичи с арахисовым маслом.
Наконец, ее предки поняли, что так жить больше нельзя, ибо увлечение театром не приносило никакого дохода. Бетти требовала, чтобы муж придумал что-нибудь стоящее, чтобы обеспечить семью. В конце концов она устроилась работать секретаршей, а отец пошел торговать пылесосами. Для них, людей искусства, такой поворот в жизни был настоящей трагедией. Не удивительно, постепенно в семье все учащались и учащались распри — родители или неделями не разговаривали, или же начинали кричать друг на друга. Словом, любовь ушла вместе с мечтами о театре. Работа ни того, ни другого не приносила должных доходов. Бетти начала разгонять тоску алкоголем, сокрушаясь о несовершенстве и несправедливости мира. Обычно вечерами, лежа на диване с бутылкой пива, она причитала, умоляя, чтобы Уолтер (если он, конечно, не тряпка, а мужчина!) нашел какой-нибудь выход из создавшейся ситуации. А тот не нашел ничего лучшего, как начать продавать все, что имело хоть какую-то ценность. Из дома стали пропадать вещи, украшения, посуда. Бетти однажды поняла, что скоро эта участь уготовлена и ее подвенечному платью, с которым 15 лет тому назад у нее было связано столько светлых надежд, и приняла решение сжечь его.
В то утро Джулия проснулась от едкого запаха гари, наполнившего их дом. Четырехлетняя девочка в ночной сорочке через пустые комнаты выбежала на задний двор. Остановившись на крыльце, она сквозь пелену дыма увидела нетрезвую мать, которая рвала на куски свадебное платье и бросала их в костер. Языки пламени уже лизали первые ступеньки. Девочка испуганно заплакала, а Бетти не обращая на ребенка внимания, продолжала бросать обрывки ткани в огонь и кричала: «Не отдам я тебе его! Ни за что, пусть лучше сгорит к чертовой матери!»
Вернувшись после работы, Уолтер застал свою супругу, еле стоявшую на ногах, около огромного костра. Кругом толпились любопытные соседи. Когда же он потребовал прекратить балаган и не позорить семью, она продолжала кричать, что он лишил ее молодости, друзей, достатка. Вечером мать отвезли в больницу, а через неделю, когда она вернулась домой, было принято решение — развестись. Джулии и Лизе было сказано, что отец и Эрик будут жить отдельно, чтобы заработать деньги для семьи.
Таким образом, в 1971 году Бетти и Уолтер расстались навсегда. Эрику исполнилось в то время 14 лет, а Лизе и Джулии соответственно — 6 и 4 года. Девочки остались с матерью в Смирне, а Эрик с отцом переехали жить в Атланту.
Бетти устроилась работать в церковь, но продолжала жить, как и прежде, иллюзиями и потихоньку спивалась, не желая признать и смириться, что ее брак оказался неудачным. Тем не менее, по выходным дням она давала театральные представления для своих девочек, рассказывая о принце и принцессе… которые, полюбив друг друга, жили долго и счастливо… Джулия между тем все ждала и ждала отца, который, по словам матери, вскоре должен был забрать их к себе: «Папа и Эрик строят для нас дом. Большой, красивый, светлый, чтобы мы могли жить в нем все вместе — долго и счастливо. Как раньше».
Джулия часами просиживала на чердаке, разбирая старые вещи, и уже сама придумывала сказки о принцессе, заточенной в высокой башне, и принце, который явится и спасет ее. Позже, уже будучи школьницей, она не раз перечитывала любимый роман «Унесенные ветром». Ее обожаемой героиней была Скарлетт. Не нравился маленькой девочке только финал романа. Она любила хеппи-энды. И только слова Скарлетт: «Подумаю об этом завтра», — спасали ее всякий раз, когда жизнь становилась невыносимой.
Время шло. Джулия пошла в школу. Длинная, как жердь, угловатая, она совершенно не нравилась мальчишкам и очень страдала по этому поводу. Одноклассники вечно ее изводили: «Эй, Джули, смотри не упади: у тебя передние зубы туловище перевешивают!» Она злилась, убегала в туалет и плакала. И никто, решительно никто, не пытался ее утешать. Только старший брат Эрик, изредка приезжавший навестить сестер, и был ее единственной слабой опорой. В школе девочку в это время дразнили «губошлепкой» и «зубастиком»… Не в пример ей, большим успехом пользовалась ее сестра Лиза.
Эрик, приезжая в Смирну, как только мог утешал младшенькую: «Да ты им всем дашь фору через пару лет, — уверял он. — Глупышка, ты ведь на самом деле очень хорошенькая, просто не оформилась еще. Вот подожди, подрастешь, станешь настоящей красоткой — и отвянут от тебя все эти дураки!» — «А девчонки? — робко спрашивала она. — Они же просто ненавидят меня, считают грязнулей и дурой!» — «Ничего, ничего. Ты, главное, не вздумай поддаваться. Гни свою линию, увидишь — рано или поздно все они станут тебя уважать. Они просто умрут от зависти, ты ведь у меня самая лучшая и талантливая, а вот они — обыкновенные дуры!»
Эрик просто обожал свою маленькую сестренку-зубастика и мужественно терпел, когда она с непередаваемым треском грызла купленные им леденцы, а потом с наслаждением облизывала перепачканный рот. «Джули, знаешь, тебе надо все-таки отвыкнуть от этой идиотской привычки скрипеть зубами. Неужели нельзя спокойно пососать леденец и не издавать при этом ужасных звуков…»
«На самом деле, мне очень повезло со старшим братом, — говорила Джулия. — Разница между нами была в десять лет. Он сыграл в моей жизни огромную роль, опекая меня с младенчества. Я полагалась на него, на его поддержку, поэтому все перемены, связанные с разводом родителей, а позже и со смертью отца, я перенесла сравнительно спокойно только благодаря моему брату».
В редкие дни, когда Эрик оказывался в Смирне, он гулял с сестрами. «Мы с братом и сестрой, — вспоминает Джулия, — росли хиппи — бегали босиком и с цветами в волосах».
Но большую же часть времени Джулия была предоставлена самой себе — никто не хотел возиться с малышней — даже ее 8-летняя сестра. Джулия бегала с бродячими собаками и мечтала стать ветеринаром. Однажды Бетти заинтересовалась, с кем это ее младшая дочь разговаривает на заднем дворе. «С мисс… кошкой, — ответила Джулия, — она рассказывает мне о своей жизни. И я отлично понимаю ее, мамочка. Как ты думаешь, у нас в городе еще, кроме меня, кто-нибудь понимает по-кошачьи?»
«Джули, ты снова мечтаешь — опоздаешь в школу!» — услышав голос матери, девочка быстро опустила котенка на пол и бросилась догонять школьный автобус, уже готовый тронуться с места.
Как уже говорилось, в школе «Кэмпбэлл Хай Скул» она долгое время была золушкой. Самая сильная школьная любовь Джулии, смазливый капитан школьной футбольной команды Кит Мюллер, лишь благосклонно позволял ей бегать за ним.
Однако вскоре все изменилось — Эрик оказался прав. Она подросла и действительно стала хорошенькой. Зубы у нее наконец-то выровнялись, а рот теперь не казался таким непропорционально большим. Поначалу Джулия ужасно стеснялась собственных полных губ и нередко поджимала их, отчего выражение ее лица становилось на редкость забавным. А теперь ее рот — притча во языцех — превратился в объект сексуального вожделения. Ее вдруг перестали дразнить одноклассники. Наоборот, у Джулии появилась куча поклонников, и теперь, если кто-то обижал ее, а она по привычке бежала плакать в туалет, сразу же находились мальчишки, готовые ее утешить. Парни стали задерживаться перед окнами их дома, делая вид, что именно здесь вдруг заглохли двигатели их автомобилей. Поначалу она не обращала внимание на эти знаки внимания. У ребят горели уши и бока — она забавлялась тем, что щипала их… Но природа брала свое — потом в классе у нее появился бойфренд Джефф, а позже, в тоске по настоящей любви, она неожиданно заметила обращенные на нее горящие глаза соседа по парте. Теперь уже и тот самый футбольный капитан Кит Мюллер рвался доказать ей свое расположение. И доказал… на заднем сиденье отцовского автомобиля. А потом и вовсе у Джулии от мальчишек не было отбоя.
Еще в школе ее прозвали «горячие трусики» за активные и краткосрочные романы, а подруги тайно ненавидели Джулию за шумный успех у сильного пола.
Однако на учебном поприще ее достижения были менее успешными. «Мне пришлось туго, когда я завалила математику, а все потому, что учительница меня недолюбливала, — говорит она. — Мы всегда считаем, что учителя нас ненавидят. И я была убеждена, что она терпеть меня не может. Я в этом не сомневалась. Как-то я подошла к ней и сказала: «Послушайте, поговорим начистоту. Я знаю, что, если я буду пропускать ваши уроки, скучать по мне вы не станете. Я не собираюсь бросать школу и отсиживаться дома. Я просто каждый день вместо занятий буду ходить в библиотеку. В таком случае вы разрешите мне больше не появляться на ваших уроках». Она согласилась. Так я каждый день стала ходить в библиотеку. Там я обнаружила море интересных книг и всю четверть провела в библиотеке, читая их. Не знаю почему, но от одной я не могла оторваться. Она называлась «Листья травы».
Если Эрик после развода родителей время от времени встречался с сестрами, то с матерью он практически не виделся — главным образом из-за ненависти, которую испытывал к ее новому мужу — Джеймсу Мотесу, за которого Бетти вышла замуж вскоре после развода с Уолтером. Отчим оказался человеком не просто тяжелым и мрачным, но и отъявленным негодяем — педофилом и садистом в одном лице. Эрик стал первым объектом его вожделений, но в это время парнишка уже был достаточно взрослым, чтобы постоять за себя, хотя это и оборачивалось для него зверскими побоями. Впрочем, такие ситуации были эпизодическими, так как Эрик жил в Атланте с отцом. Маленькую Джулию любили по инерции, как любят домашнюю кошку. Временами у отчима возникал к младшенькой необъяснимый интерес садистского характера. Возвратясь домой, он направлялся в детскую и избивал Джулию. Лиза рвалась в комнату, чтобы защитить сестру, но дверь была закрыта. Потом все вместе мирно ужинали, стараясь не замечать синяки на девочке. Вместе с тем уже позже Джулия вспоминала, что, когда она подросла, ее подростковые прелести не оставляли отчима равнодушным. Даже более того, оставив попытки учинить насилие над Эриком, отчим решил заняться его сестричками. Однажды, когда он связал Лизу и Джулию, чтобы совершить свое гнусное дело, в спальню на их мольбы о помощи ворвался Эрик и поднял такой крик, что обезумевший маньяк вынужден был ретироваться. Тем не менее, когда не было Эрика, а мать была на работе, девочки, дрожа от страха, боясь выдать свое присутствие прерывистым дыханием, прятались от порочного отчима на чердаке. К слову скажем, что вскоре извращенец получил должное, загремев в тюрьму, где, как оказалось, он пребывал не в первый раз за непристойные домогательства по отношению к несовершеннолетним.
Вообще-то Джулия об этих годах не очень любит что-либо рассказывать. В отличие от Эрика. «Мы выросли среди насилия и зла, — говорит он. — Мы были обозлены и унижены. Наверное, все, что было в моей жизни и в жизни Джулии, — следствие этого кошмарного периода, когда мы, еще будучи детьми, неумолимо саморазрушались».
Да, сказки кончились. Это стало ясно после того, как она, приехав на похороны отца, и не обнаружила ничего даже отдаленно напоминающего дом их мечты. Она увидела лишь комнату под самой крышей — убогую, темную, со сломанным телевизором… Но это произошло несколько позже.
До девяти лет Джулия мечтала стать ветеринаром. Видимо, еще в те далекие годы у нее родилось чувство жалости к животным и ответственности перед ними. «Я мечтала стать ветеринаром. Я думала, что животные выздоравливают, когда их гладишь и любишь. Но, узнав, что мне в полном смысле слова придется их резать, тут же передумала». Она не хотела делать больно тем, кого любит.
Позже, после смерти отца, у которого был рак, она решает стать врачом. Несмотря на имевшие место конфликты с отцом, она всегда ощущала его поддержку, хоть ей и было всего девять лет, когда его не стало. «Если ты теряешь кого-то из родителей в юном возрасте, из твоей жизни уходит мечтательность, так необходимая в детстве», — говорила она.
О смертельной болезни отца Джулия узнала в день своего 9-летия. Это стало еще одним шоком для нее. Первым был, когда весельчак-отец исчез из ее жизни, а второй — когда мать вторично вышла замуж. Все это создавало в душе девочки неразрешимый конфликт, скрытый протест. Она была уверена, что ее отец святой. Он, мол, ни в чем не виноват, а это сильный и самоуверенный Эрик увел его от нее. Как, впрочем, и то, что он заболел и умер, потому что брат не сумел его защитить. Мученическая смерть Уолтера искупила его мнимую вину, и в сознании Джулии он окончательно превратился в идеального героя, незримо присутствующего рядом с ней. Бетти не раз повторяла, что отец следит за ними с небес. «Если сделать что-то плохое, он сверху увидит, и ему будет больно». Джулия с радостью уверовала в эти слова.
«От него у меня сохранилось всего четыре письма, — говорит Джулия, — и чувство потерянной навсегда защиты. Если бы отец был сейчас жив, моя жизнь сложилась бы абсолютно иначе…»
В то же время издевательства отчима, пожалуй, сыграли роковую роль в жизни Джулии.
Учиненное над ней насилие навсегда сломило ее. В ней преждевременно пробудился сексуальный интерес, а вместе с этим и убеждение, что мужчины относятся к женщинам как к куклам. Поэтому, чтобы не быть игрушкой в чьих-либо руках, нужно самой задавать правила игры…
В это время ее уже перестало интересовать, нравилась ли она кому-то или нет. Она считала своим долгом бросить вызов всему миру. Чем чумазее она выглядела и глупее себя вела, тем больше ей нравилась собственная персона. Ко всему, девочка стала проявлять повышенный интерес к крепким напиткам. Она на спор могла выпить бутылку бурбона. Это относилось ко времени, когда Эрик отправился завоевывать Голливуд. Ей стало совсем одиноко. Теперь она мечтала об актерской карьере — брат для нее всегда был примером для подражания. Она уже тогда сознавала свой шарм и была уверена в своих актерских данных: как же — еще ребенком выступала на сцене родительской студии. Но чем ближе был день окончания колледжа, тем меньше оставалось от ее намерений. Тем не менее, Джулия продолжала мечтать о Голливуде. Она с нетерпением ждала, когда же брат, наконец, напишет ей, позовет. Ведь уже прошло десять лет с тех пор, как он уехал! Она гордилась Эриком, сделавшим успешную кинокарьеру, а ее подружки теперь завидовали ей и искали ее дружбы, ведь она была сестрой настоящей кинозвезды!.. В ее мечтах представлялось, что однажды Эрик приедет с какой-нибудь супермоделью вроде Фары Фоссет на роскошном кадиллаке и заберет ее, и эта самая Фара будет нести ее портфель. А мальчишки около окна будут смотреть на них на всех с завистью.
Ведь когда Эрик собирался в Голливуд, и исподтишка поддразнивал сестренку: «Пока, малышка, я буду очень скучать по тебе, обезьянка!», Джулия, впрочем, делала вид, что вовсе не обижается на обидное словечко брата. Она была слишком расстроена. «Знаешь, Эрик, я даже на обезьянку согласна, только возьми меня с собой, ну, пожалуйста!» Эрика тронули ее слова. Такой покорности он не ожидал от сестренки. «Прости, малышка, — утешал он ее, — сейчас не могу. Но обещаю, когда подрастешь, сразу заберу тебя к себе. Надеюсь, что к тому моменту я уже стану суперзвездой».
О замужестве думать было рано. Учиться в университете ей не представлялось интересным. Поэтому, едва закончив колледж, она, поссорившись с матерью, забросила пару джинсов в рюкзак и отбыла в Нью-Йорк, где жила уже ее сестра, у которой она и поселилась на первое время. Разумеется, шаг был сделан решительный, но закономерный. Оплачивать учебу к тому же было некому — матери после второго развода предстояло ставить на ноги Нэнси — младшую сводную сестру Джулии и Лизы.
Однако молоденькая девушка, да еще к тому же из провинции, не могла не затеряться в манхэттенской толкучке. По старой привычке она еще продолжала курить и ругаться, но вскоре «образумилась». К счастью, нашлось место продавщицы в спортивном магазине, куда ее пристроила сестра (не кормить же ее за свой счет). Так что пока на Джулию глазели, разинув рты, покупатели-мужчины, толпящиеся у прилавка. Но работа продавщицей честолюбивой девушке, бредившей артистической карьерой, была явно не по вкусу. И тут 18-летней девчонке помог случай. Она, как говорится, оказалась в нужное время в нужном месте. Сбежав от бесконечных осточертевших разборок между матерью и отчимом, от скучных соседей и знакомых в своем городке и толком не представляя чем заняться в жизни, она бродила в свободное время по шумным улицам Нью-Йорка. Голова кружилась от высоченных небоскребов… И вдруг судьба буквально столкнула ее лицом к лицу с киноагентом Макгоуэном и режиссером Гленном Дэниэлсом. Прямо здесь, на Коламбус-авеню, среди шумной разношерстной толпы к ней пришла удача — ее пригласили зайти в актерское агентство.
Когда Джулия заявилась в офис в своих потертых до дыр джинсах и просторной рубашке с длинными рукавами, то вовсе не это привело в ужас ее случайных знакомых, а ее южный акцент. Ей твердо было сказано, что, если она не станет посещать в течение месяца логопеда, ей придется в лучшем случае играть только глухонемых. Собственно, занятиями с логопедом началось и закончилось образование Джулии. Позже она призналась: упоминание о том, что она якобы училась на факультете журналистики, как об этом писали в газетах, было ее выдумкой, как и то, что ее впервые пригласили на роль, когда она работала в Нью-Йорке моделью.
Тем временем Эрик, став настоящей кинозвездой, как-то позабыл об обещании, данном сестре. И вот однажды, сидя на веранде в своем особняке, он небрежно просматривал почту от поклонниц и вдруг на глаза ему попался конверт, на котором было написано «Мисс Дж. Робертс, Джорджиа-сити». «Джулия! — понял Эрик. — Не может быть!» Джулия писала, что мечтает работать в кино, хотя бы ассистенткой третьего осветителя…
Пока Эрик пробивал для нее хоть какую-нибудь работу в Голливуде, ее первый менеджер Дэниэл Макгоуэн пытался пристроить ее в одно манхэттенское модельное агентство, но когда она там появилась, ей сказали: «Слишком крупная!» «Это было ужасно, — вспоминала Джулия. — Я хочу сказать, меня заранее ждал полный провал. Я была совершенно непривлекательной».
Возникла проблема и с деньгами: «Я была в ситуациях, когда нечем было платить за квартиру, за телефон и по кредитным картам. Паниковала, не зная, как выкручусь… Настоящая радость, связанная с деньгами, у меня была только один раз в жизни, когда я впервые, еще девчонкой, устроилась кассиршей в магазин и в зарплату получила целых 27 долларов».
Познакомившись однажды в баре с миловидной Сандрой Баллок, Джулия обрела подружку. В те времена, да и сейчас, было очень популярно снимать угол на пару с таким же нуждающимся актером, как ты сам. В этом не было ничего удивительного — молодым людям всегда не хватает денег и поэтому приходится экономить на всем, и прежде всего — на квартире. Не исключением были и будущие кинозвезды, такие, как Настасья Кински и Деми Мур, Дастин Хоффман и Джин Хэкман, Майкл Дуглас и Денни Де Вито, Гвинет Пэлтроу и Уайнона Райдер и многие другие. Как правило, со временем эти тандемы распадались, да к тому же еще и с обидами друг на друга, но тем не менее подобные альянсы продолжают существовать и поныне. Словом, Джулия и Баллок сняли квартиру на двоих и стали жить вместе, ожидая своего звездного часа. Сандра училась на актерских курсах и мечтала о звездной карьере. Завидуя подруге, которая вечерами заучивала тексты ролей, Джулия по телефону терроризировала брата, требуя, чтобы тот замолвил о ней словечко перед каким-нибудь режиссером, или перечитывала письма Эрика, которые тот посылал сестре прямо из Голливуда. И вот однажды, распечатав очередное его письмо, она обомлела: «Приезжай! Есть работенка для тебя». Не раздумывая, в тот же вечер Джулия собралась и улетела в Лос-Анджелес. Баллок облегченно вздохнула, лишившись компаньонки. Совместное проживание с Робертс у Сандры оставило негативное воспоминание — Джулия оказалась неряхой, всюду разбрасывала свое белье. Баллок порой даже приходилось снимать ее бюстгальтеры с зеркала в ванной, где та намеревалась полюбоваться с утра пораньше на свое отражение. Ко всему прочему Джулия ленилась мыть посуду и нередко забывала спускать за собой воду в туалете… Впрочем, все это ерунда по сравнению с тем, что она мчалась как на крыльях в Голливуд.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.