Александр Никитченко

Александр Никитченко

Мне искренне дороги многие участники райкинского фестиваля, но этого артиста я вспоминаю с особым теплом.

Жванецкий и Задорнов, Новикова и Шифрин, Олейников и Альтов, Трушкин и Ургант – всё это было, и было здорово. Но недолгий сценический свет Саши Никитченко своим душевным настроем словно озарил «MORE SMEHA».

Саша был настолько чист и светел, что отпускать его со сцены было крайне трудно. И таким же чистым, добрым смехом заливалась публика.

Саша, в несуразном тёмно-рыжем в полоску костюме, своими ужимками и интонациями брал за душу любого зрителя. А ведь Саша, выпускник циркового училища, ещё и танцевал, и крутил сальто, и появлялся из самых неожиданных мест закулисья, не давая мне вести концерт дальше, потому что в зале царил всепоглощающий хохот.

Лауреат фестиваля «MORE SMEHA?1992», в 1993 году Никитченко был уже званым гостем.

Никогда не забуду его номер со скрипкой, когда Саша семь минут обещал сыграть «кончерто гроссо де бемоль», пристраивая инструмент под подбородком. Уже полюбившая Сашу публика восторженно ждала: неужели он ещё и это умеет? А он рассказывал об испорченной скрипкой жизни: «Полкило фанеры, а сколько сломанных детских судеб!..», да так ничего и не сыграл. Объявил: «Я вам лучше станцую!» – и под весёлую музыку завершил номер акробатическим танцем.

Александр Никитченко на сцене «MORE SMEHA»

Зрители рукоплескали, кричали «браво», а генеральный спонсор фестиваля, Валерий Мачугин, выскочил на сцену и вручил Саше персональный приз – поездку в Германию, в Майнц, с экскурсией на завод шампанских вин Kupferberg, чью продукцию Мачугин представлял на алкогольном рынке Латвии.

* * *

О Валере Мачугине мы ещё поговорим, а в Майнц мы поехали втроём: он сам, и мы с Сашей.

Помню, другой лауреат фестиваля, Серёжа Кравец, сокрушался: такой приз – и Сашке, он же не пьёт!

Никитченко действительно не пил. И завод Kupferberg поразил нас не ассортиментом, а культурой производства. Там было чисто и тихо. Нам, привыкшим к отечественным условиям заводского труда, было не по себе. А когда мы увидели свисавшие в некоторых местах со стен голубые пулемётные ленты и узнали, что это беруши от шума, мы уточнили у нашего гида:

– От какого шума?

– Как от какого – прислушайтесь! – и только тут мы уловили лёгкое гудение конвейера…

За обедом мы делились впечатлениями от экскурсии, вспоминали симпатичный немецкий городок, живописный вид на реку Майн и, конечно, «чудовищный заводской шум».

На десерт Валера с Сашей заказали кофе, я же после еды не пью и, чтобы не выделяться, заказал по той же цене мороженое. Официант принёс две маленькие кружечки эспрессо и. отнюдь не маленькую, продолговатую вазу мороженого, оформленную в виде фрегата. Глаза Саши Никитченко, оценившие размеры его чашечки и моего десерта, раскрылись шире кофейных блюдец и передали букет эмоций настоящего артиста. Впрочем, и я подивился немецкому гигантизму: у нас-то мороженое подают – в вазочках, два-три шарика.

«Отомстил» мне Саша в отеле. Мы пошли в бассейн, и он предложил посоревноваться, кто быстрее проплывёт от края до края под водой.

Раз, два, три – мы нырнули, я лягушкою грёб изо всех сил, но, когда вынырнул, Саша уже отфыркивался на финише. Чистая победа.

И всё бы ничего, если б не раскатистый смех Валеры, наблюдавшего за этим скетч-шоу. Оказалось, нырнуть-то мы нырнули, но Саша сразу же выбрался из воды, пробежал дистанцию по бортику бассейна, слез в воду и утомлённо ждал меня.

Вот таким – настроенным на добрую шутку, фонтанирующим импровизациями – и помню я Сашу Никитченко.

Мало того, что Саша не пил, он и гулять никуда не хотел идти: большую часть дня сидел по-турецки в постели и читал Библию. И выглядел при этом светло и лучезарно.

Шоу-бизнес понёс тяжёлую утрату: Александр Никитченко предпочёл ему иную ипостась.

Сегодня Саша – служитель Успенского храма города Красногорска. Мы иногда общаемся по скайпу, и видно, как светится его квартира – жена, дети легки и улыбчивы. И все крутятся возле него.