Ян Арлазоров
Ян Арлазоров
Ян Арлазоров в гримёрке
«У меня нет никаких атрибутов звезды. Даже шофёра не имею, потому что мне неудобно, когда меня кто-то ждёт. Вообще, я считаю, что звезда должна быть звездой на сцене, надо светить там, а не «светиться» за счёт часов «Картье», лимузина и группы поддержки «наверху»…
Сейчас есть понятия «банк», «кредит», «партнер», а понятия «друг», мне кажется, больше нет. Раньше были люди, которые могли спасти друга ценой собственной жизни. Я воспитан своим отцом, поэтому знаю, о чем говорю. И я привык приходить на помощь, не думая о себе, готов отдать последнюю рубашку. Но сейчас редко встретишь людей, которые готовы поступить так же. Конечно, у меня есть приятные знакомые, с которыми я общаюсь. Но чтобы ко мне приходили, чтобы я принимал гостей – такого тоже нет…
Не люблю отмечать свои дни рождения, тосты терпеть не могу. В самом начале я сам говорю, какой я замечательный, талантливый и неповторимый, сам выпиваю за это. А потом предлагаю всем нормально пообедать. Подарки ненавижу, не беру вообще. Когда мне что-то дарят, чувствую себя ужасно неловко.
Но актером я стал не потому, что любил театр. Его я никогда не любил и не люблю, считаю, что по мастерству, по энергетике эстрада гораздо выше театра. Раньше на ней были великие артисты, Аркадия Райкина я считал просто богом. Вообще, по сравнению с эстрадой театр – просто ерунда!»
(Из интервью артиста.)
Ян Майорович Арлазоров никогда не рисовался.
Ему это было не нужно. Характер у него был непростой, но он умел оставлять его за кулисами.
С микрофоном в руках это был Мастер. Ян втягивал зрителей в свой эстрадный номер, превращая в актёров всех. А ведь посмеяться над собой умеет не каждый. Кто-то заложник собственных комплексов и боится выглядеть глупым, кто-то просто не любит публичного эпатажа, но сам жанр актёрской импровизации зрительского равнодушия не предполагает. Яна или любили, или боялись.
* * *
Визиткой Яна было обращение к зрителю: «Мужик!» В русской питейной традиции дальше шло: «Третьим будешь?» У Яна «мужик» мог стать и вторым, и пятым, только не первым. Первым всегда был «свой в доску» Ян.
И начиналась Игра, игра Яна со зрителями и вместе с тем игра с самим собой.
Простота такого панибратства с публикой обманчива, одного таланта недостаточно – труда тут немерено. Работать с такими артистами авторам крайне сложно. Ему писали разные авторы, Семён Альтов например, но большинство монологов Ян писал сам. Ян был единственным из актёров разговорного жанра, кто общался с залом напрямую, и нельзя было предугадать, во что выльется написанный автором монолог.
Ян возвращал зрителей в детство, в игры по ролям. Вспомните: ты, Мишенька, будешь Волком, ты, Машенька, будешь Козой.
Дети любят, когда с ними играют, вот и взрослые любили, когда с ними играл Ян. Впрочем, не все: заложники собственных комплексов, мы нередко боимся показаться смешными.
Моим девизом ещё с юности был принцип Ходжи Насреддина: «Если ты упал с осла, засмейся над собой первым!»
Ян Арлазоров, тост за Аркадия Райкина, «MORE SMEHA-1999»
Это уже позже с залом стали заигрывать и другие актёры. То Клара Новикова мужчину рядом уложит, чтобы тот ей в любви признавался, то Лолита габаритного дядю на колени усадит да колыбельную споёт.
Но в отличие от виртуозной работы Яна его последователи скорее исполняли упражнения с предметами, как в художественной гимнастике. Ведь на сцене оказывались люди безответные. А Ян… Ян даже квнщиков опередил: те со временем стали в зал спускаться, с жюри заигрывать.
* * *
Помню, во времена «дружбы» Буша с Ираком написал один монолог Яну и я. Как мне казалось, очень удачный и смешной, с учётом разговорной манеры Яна, когда он в образе, – со съедаемыми «будешь», «ладно», «тогда» и другими словами:
– Ты чё, мужик, такой зажатый, сидишь? На тебя ж смотреть больно – так ты весь напрягся! Бушь «очагом напряжённости», лана?
– А ты, мужик, ты бушь бороться с мировой агрессией! Бушь, я тебя спрашиваю? Лана – тада бушь Буш! Хочешь быть американским президентом? Конечно, кто ж не хочет! Ну вот, другие тока хочут, а ты им бушь!
И так далее… Ян разок попробовал, но не пошёл мой номер: сложно импровизировать на грани политкорректности. А вдруг «поскользнёшься».
* * *
Ян в своей игровой маске никогда не читал сатирических монологов.
Актёры-эстрадники, как правило, выучивают текст, выходят на сцену, входят в образ, придуманный автором, и «работают» этот образ от аплодисментов до аплодисментов. Всё предсказуемо. Кроме самих аплодисментов. Бывает, «проваливаются» и корифеи жанра.
Другое дело – Арлазоров. Его прямой контакт с аудиторией – это готовность к любому развитию событий и мгновенная реакция. Неизвестно, что и в какой форме тебе выкрикнут из зала, – ты артист и реакция твоя должна быть беззлобной. Поставить (посадить) на место зарвавшегося выскочку нужно так, чтобы весь зал оказался на твоей, а не на его стороне. И Ян умел это делать мастерски.
Мне доводилось видеть озлобленных артистов, вступавших в перебранку с залом. Стыд, смущение, досада – далеко не полный список испытываемых мною в таких случаях чувств. На концертах срабатывает магазинный принцип «Клиент всегда прав». Зритель всегда прав.
Известен случай, когда великого Аркадия Райкина на концерте в Киеве сразил инфаркт в ответ на антисемитский выкрик из зала. Райкин был чувственным актёром, его мудрые глаза и сердце были настроены на ноту «боль»: он переживал и сопереживал – за всё и всем.
* * *
Глаза Арлазорова никогда не казались мне добрыми. Скорее наоборот – его взгляд был холодным и жёстким, а сам Ян виделся мне не по-мужски капризным, агрессивным и безжалостным.
Помню, одна из моих помощниц, встречавшая Яна на перроне в Риге, несколько дней жаловалась на сильную боль: Ян, получив от неё «встречные» цветы, вроде как игриво прокусил ей до крови ухо.
Ян Арлазоров в «MORE SMEHA-1992»
Отношение Яна к женщинам не могло вызывать настоящего, мужского уважения. Что «маму» «Аншлага» Регину Дубовицкую, которую, было время, он называл своим другом, что своего директора Людмилу Карчевскую, которая много лет до его последнего дня была с ним рядом, он материл и прилюдно унижал так, что если бы не законы гостеприимства и не участь концертного продюсера, я бы…
Очень трудно писать правду – врать, отмалчиваться намного легче. Может быть, поэтому многие предочитают именно враньё? Или недомолвки – пусть безболезненное, но ведь тоже враньё.
* * *
Фаина Раневская, цитировать которую сегодня считается проявлением личного интеллекта, на вопрос, чем она занимается, отвечала: «Симулирую здоровье». А ещё она как-то призналась: «Спутник славы – одиночество».
И то, и другое с лихвой досталось Яну Арлазорову.
Когда Ян смертельно заболел, родная дочь заявила, что не желает его видеть, а бывшая жена, актриса Ёла Санько, в интервью газете «Жизнь» сказала: «Мне очень жалко Яна, но, увы, сказать хорошего мне про него нечего, а плохое о человеке, который тяжело болен, говорить неэтично».
Упаси Бог от такой участи! Ладно, бывшая жена, но родная дочь!!! Не пришла она и на похороны отца.
У каждого своя жизнь и свои претензии к ней, умение прощать приходит далеко не к каждому.
* * *
Коллеги называли Яна Дон-Кихотом российской эстрады. Ян мог сказать в лицо любому артисту всё, что о нём думает. Яна сторонились, побаивались, но признавали: Арлазоров был настоящим профессионалом. Его участие в концертах вызывало аншлаги, но могло и вызвать скандал. Ян мог приехать на концерт и… не выступить, если в программе участвовал не симпатичный ему человек.
Ян сокрушался как-то: «Актеров-то на современной эстраде нет. Есть люди, которые просто произносят со сцены репризы. Или, в лучшем случае, надевают чулок на голову и при этом говорят, что они – народные негры России. Да их бы в Щукинское училище, которое я заканчивал, даже на предварительный конкурс не пустили бы».
Ян считал себя учеником Райкина и самым значительным событием своей жизни считал получение диплома лауреата конкурса артистов эстрады из рук самого Аркадия Исааковича. И Ян был первой «звездой», откликнувшейся на участие в райкинском фестивале «MORE SMEHA».
Первые лауреаты фестиваля получали дипломы из рук Яна Арлазорова.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.