Введение

Введение

История, которая будет нами изложена, настолько поразительна, что у большинства читателей справедливо возникнет вопрос: неужели такие дела могли вершить корифеи церкви? Описываемые события в большинстве покажутся невероятными, даже если предположить, что их совершали люди, являвшиеся подонками общества. Но в том, что история эта достоверна, что факты, изложенные здесь, действительно имели место, самых недоверчивых читателей смогут убедить цитируемые отрывки из трудов историков церкви, современников нашего героя (Иоанна ХХIII) и живших после него, а также цитаты из источников настоящего времени.

Даже теперь, когда люди читают немало исторических книг, некоторые события кажутся неправдоподобными, остаются непонятными и неразгаданными. История раскрывает такие таинственные и страшные факты, по сравнению с которыми даже самая богатая фантазия романиста кажется детской забавой.

Для того чтобы помочь читателю разобраться в событиях, излагаемых ниже, мы в этом введении коротко расскажем о событиях, происшедших до того, как Иоанн XXIII — первый Иоанн XXIII — завладел «престолом апостола Петра». Перед вами, как на киноленте, промелькнут образы многих «преемников апостола Петра» такими, как их представили нам их современники и известные историки католической церкви.

* * *

Так как галерея предшественников нашего героя очень обширна, мы ограничимся показом лишь некоторых из них. Мы извлечем эти образы из той эпохи, когда произошел раскол между западной и восточной церковью.

Эймар, специалист по истории католической церкви, пишет: «Папа Адриан II был женат и имел дочь. Один из высокопоставленных церковников, видная фигура при папском дворе, желая породниться с папой, попросил руку его дочери для своего сына. Папа отказал ему. Оскорбленный священнослужитель решил отомстить, похитил жену и дочь папы и убил их. Адриан II сумел разыскать и поймать преступника. Преступник был задушен в папской тюрьме».

Следующий папа, Иоанн VIII, на протяжении всех лет своего правления вел борьбу с умным и хитрым иерархом церкви епископом портоским Формозом, который был известен тем, что посредством интриг и подкупа пытался отколоть от восточной церкви отдельные епархии и страны.

Деятельность его была довольно успешной, ему едва не удалось присоединить к западной церкви Болгарию и объявить себя её патриархом. Бороться с Формозом было тем более трудно, что на его стороне был народ Рима. Папа был вынужден бежать во Флоренцию. Но ему обманом удалось заманить к себе Формоза, и он возил его за собой из города в город до тех пор, пока не кончилось восстание в Риме.

Но, возвратившись в Рим, папа вскоре был убит своими родственниками, которые проникли во дворец, пытаясь овладеть сокровищами, хранившимися там. Они заставили папу принять сильный яд. Яд не подействовал. Тогда родственники решили расправиться с папой по-иному. Один из них молотком пробил ему череп.

Так описывает смерть Иоанна VIII историк Карл Иозеф фон Хефеле в своём труде «История соборов».

Кардинал Бароний, перерывший все архивы Ватикана при написании своей многотомной «Церковной летописи от рождества Христова до 1198 года», рассказывая об этой эпохе, убедительно просит читателей не ругать его, если у них волосы встанут дыбом от ужаса при чтении его труда. «Но я обязан, — пишет он, — рассказать несчастным христианам о страшных кощунствах служителей церкви, позорящих святыню». И добавляет из Даниила: «И ныне услыши, Боже наш, молитву раба Твоего и моление его и воззри светлым лицом Твоим на опустошенное святилище Твое…» В заключение кардинал говорит: «Неисчислимые бедствия, которые причинили народу чудовищные скоты, сидевшие на святом престоле, покрыли его вечным позором».

Не отстал от своих предшественников и Адриан III. За короткий срок своего пребывания на папском престоле он тоже сумел кое-что сделать. Так, например, он арестовал одного из приверженцев Формоза и выколол ему глаза [52]. [1]

Следующий папа, Формоз, человек умный и ловкий, умело и гибко проводил свою политику. Он союзничал то с одним, то с другим правителем или порывал с ними, если того требовали обстоятельства. Но успех его был кратковременным. Его бывшие союзники быстро поняли, что он обманывает их одного за другим, и в конце концов все стали его врагами. Кроме того, им были недовольны и народные массы Рима. Папа увидел, что он остался один. От страха его разбил паралич и он умер.

После его смерти на папский престол был избран Стефан VI, ярый противник Формоза. Первое, что он сделал, заняв престол, — это созвал Высший церковный суд, чтобы судить умершего папу Формоза. Стефан VI приказал вырыть труп своего предшественника из могилы и принести его во дворец. Зловонный труп (он уже около двадцати дней пролежал к земле) доставили новому папе, прикрыли папским облачением, и начался суд.

— Почему ты согласился оставить епископство в Порто и сесть на римский престол? Разве ты не обещал папе Иоанну VIII не покидать Порто и не соглашаться на это предложение? — спрашивали судьи-епископы. — Не ты ли клятвенно заверял святейшего, что скорее вообще откажешься от служения церкви [104]?

Так как мертвец не защищался и не оправдывался, его осудили на отстранение от престола. Стефан VI приказал снять с него папское облачение. Затем мертвеца подвергли ещё одному наказанию: палач ножом отсек ему три пальца на правой руке.

— А теперь бросьте его в Тибр, — приказал папа.

Приказ был выполнен.

Кремонский епископ Лиутпрандт в своих трудах также описывает это событие (о нём писали почти все историки католической церкви) и далее говорит: «Рыбаки, которые тащили труп к реке, проходя мимо собора святого Петра, увидели чудо: святые на иконах склонили головы в знак уважения к истерзанному трупу бывшего папы».

Жители Рима, возмущенные тиранией папы Стефана VI, восстали, схватили папу, бросили в тюрьму и однажды ночью задушили его там.

Стефана VI похоронил один из претендентов на папский престол — Сергий, также противник Формоза. Сергий сочинил Стефану VI хвалебную эпитафию, не упустив случая обругать при этом Формоза.

Сергий давно уже пытался захватить папский престол, но дважды терпел поражение. И в первый и во второй раз, не добившись успеха, он находил убежище у одного богатого феодала. Внучка этого феодала, дочь знатного римского сенатора Теофилакта Мароция («Маруся»), была любовницей Сергия.

За это время сменилось несколько пап.

Лев V недолго держался на престоле, всего около месяца. Он был убит в тюрьме Христофором, видным церковником, который занял его место и назвался папой Христофором I.

Но и он правил меньше года, потому что из своего убежища, из Тосканы, опять вернулся Сергий, арестовал папу Христофора, заточил его в тюрьму и занял папский престол под именем Сергия III.

Его любовница, Мароция, не уступала своей матери — блестящей Теодоре — ни в красоте, ни в ловкости. Может быть, даже превосходила её.

Эти две женщины были в «дружеских» отношениях со многими видными церковниками и оказывали большое влияние на них. За свою долгую жизнь они подняли и низвергли около десяти пап.

Мароция, которая была умнее и смелее матери, продолжая оставаться любовницей Сергия III, вышла замуж за герцога Альберико Камерино. Благодаря последующим своим связям с крупными иерархами церкви она в дальнейшем сильно увеличила богатство своей семьи, присоединив к нему новые замки, крепости, поместья [38, 42, 62].

Деятельность Сергия III, который в течение семи лет Заставлял стонать западную церковь, оценивается различными историками по-разному.

Так, например, Флодоардо в своих летописях утверждает, что Сергий III был очень добрым и его пребывание на святом престоле было счастьем для всего христианства.

Кардинал Бароний высказывает совершенно обратное: «Не было преступления, которое не совершил бы этот подлый папа, не было позорного поступка, которым бы он себя не замарал. Это был негодяй, палач из палачей, узурпатор на папском престоле». Бароний не признает его папой.

Наш современник, историк католической церкви Эймар, говорит, что папа Сергий III был достойным понтификом, одаренным художником и широкообразованным человеком.

Теодора и Мароция продолжали пользоваться своим влиянием и при Сергии III. Теодора, правда, уже была пожилой женщиной, но ещё сохранившей свою былую красоту и молодой темперамент.

В это время к ней в Рим приехал посол — молодой священник — от архиепископа Равенны, который через неё хотел о чем-то попросить Сергия. И Теодора с первого взгляда влюбилась в этого молодого священника.

Итак, дочь была любовницей старика, папы, а мать стала любовницей молодого священника. Чтобы удержать его, она добилась для него сана епископа в Болонье и, продолжая выдвигать его дальше, помогла ему занять кафедру архиепископа Равенны. Она часто ездила к нему туда.

Когда умер Сергий III, Теодора и Мароция преподносили из своих рук престол ещё нескольким папам, продолжая фактически править христианской церковью. Так, они возвели на папский престол двух стариков — Анастасия III, который просидел на престоле всего два года, и за ним Ландона, который скончался через полгода.

После смерти Ландона встал вопрос: кто же займет папский престол?

Теодора то ли потому, что она хотела заставить своего любовника ещё сильнее почувствовать зависимость от неё, или просто потому, что хотела иметь его около себя, сейчас же подумала о нём. Разыскав дочь, она сказала ей:

— Мароция, мой друг должен стать папой.

— Хорошо, — согласилась та, и вопрос был решен.

Таким образом мать Мароции посадила на престол святого Петра своего последнего любовника. Под именем Иоанна X он четырнадцать лет был пастырем западного христианства. На четырнадцатом году правления он поссорился со своей «падчерицей».

Теодора к тому времени уже умерла. Мароция, её дочь, была ещё молода и полна сил и не захотела подчиняться своему «отчиму». Она подняла против него народ Рима. На глазах Иоанна X по её приказу был казнен его брат. Затем схватили и самого папу Иоанна X, бросили в тюрьму, где через несколько дней его задушили подушками в кровати. Так погиб Иоанн X [52].

После этого Мароция помогла занять престол ещё двум папам. Когда умер второй папа, она решила, что теперь престол святого Петра должен принадлежать очень близкому ей человеку. И она сделала главой западного христианства своего младшего сына (родившегося от её связи с папой Сергием III) Иоанна.

Это был папа Иоанн XI.

Внук Мароции, Октавиан, был совсем юным, когда умер его отец, второй сын Мароции Альберих, «властитель и сенатор всех римлян», завещавший ему светскую власть в Риме. Октавиану было шестнадцать лет. Однако через полгода наследник «властителя и сенатора всех римлян» уговорил влиятельных людей избрать его папой и занял престол под именем Иоанна XII. Это был юноша, испорченный до мозга костей. Убеждают в этом слова послов, направленных римлянами к императору Оттону I с жалобой на молодого папу.

— Это дьявол! — рассказывали они. — И, как дьявол, ненавидит создателя. Он оскверняет святыню, он невоздержан, для него не существует справедливости. Он окружен женщинами, ради обладания которыми идет на святотатство и убийство. Он насильник и кровосмеситель. Все честные римлянки — девушки, замужние женщины и вдовы — бегут из Рима, чтобы не стать его жертвами. Латеранский дворец в прошлом неприкосновенная святыня, превращен им в публичный дом. Среди других женщин там содержится и бывшая наложница его отца, ставшая теперь его любовницей.

Выслушав эта обвинения, император распорядился со звать специальный собор, на котором самые видные церковники должны были обсудить поведение молодого папы.

На соборе присутствовало много итальянских, немецких и французских служителей церкви.

Сначала против папы выдвинули «незначительные» обвинения. Его обвинили в том, что он никогда не осеняет себя крестом, что он появляется перед верующими в военных доспехах, что часто с подозрительными компаниями отправляется на охоту, что он всегда сквернословит, играет в карты и просит языческих богов Зевса и Афродиту помочь ему выиграть.

Затем появились обвинения более серьезные. Так, его обвиняли в том, что он пил за здоровье сатаны (и ссылались на свидетелей, присутствовавших при этом).

Кардинал Джованни и епископ нантский обвиняли Иоанна в том, что он рукоположил одного из своих любимцев в епископский сан в конюшне. Обвиняли его также в продаже церковных должностей и установлении определенной платы за возведение в сан.

Рассказывали, что папа за деньги посвятил в сан епископа десятилетнего мальчика.

Потом были приведены примеры всевозможных кощунств папы, в частности многочисленные связи его с замужними женщинами. Был зачитан список женщин, с которыми он состоял в связи, среди них были и родственницы папы.

Упоминалось также убийство одного из кардиналов. По приказу Иоанна XII ему отрубили нос, уши, руки, ноги, и он умер в страшных мучениях. Все эти факты приводит Лиутпрандт в своих трудах и добавляет, что летописцы — и епископы, и священники, и люди из народа — клялись, что готовы вечно гореть в геенне огненной, если они хоть что-то преувеличили.

Собор подтвердил все эти обвинения и постановил низложить папу. На его место (по указанию императора) был «избран» светский человек, имперский рыцарь, севший на престол под именем Льва VIII.

Правда, западная церковь до сих пор не признает законным его избрание и считает антипапой, а Иоанна XII — папой законным.

Оттон покинул Италию, и притихший было Иоанн XII снова ворвался в Рим и занял папский престол. Он жестоко отомстил всем своим противникам. Льву VIII отрезали язык, нос, отрубили пальцы. Кардиналу Джованни отрубили руку, а епископа нантского отстегали хлыстами.

Иоанн XII созвал новый собор, на котором предыдущий собор был объявлен «сборищем продажных тварей», а папа Лев VIII — «раскольником», «изменником», «узурпатором святого престола». К имени же Иоанна собор прибавил эпитеты «пресвятейший», «блаженнейший», «почтеннейший», «добрейший». Это не продлило жизнь Иоанну. Вскоре он умер при не совсем обычных обстоятельствах. В последнее время он состоял в связи с одной красивой римлянкой. Муж её, узнав об этом, подкараулил папу и так избил, что тот умер через неделю, «не успев принять причастия», как пишет Лиутпрандт.

В «Liber pontificalis» указывается, что следующий папа, Бенедикт VI, как и многие его предшественники, был брошен в тюрьму и убит там; его место занял диакон Франко под именем Бонифация VII. Но беспорядки, вспыхнувшие в Риме, заставили его бежать в Константинополь, причем он не забыл захватить с собой сокровища святого престола [52]. Через десять лет Бонифацию удалось возвратиться в Рим, арестовать сидевшего на престоле Иоанна XIV и заточить его в тюрьму, где тот и умер голодной смертью. Но и гам Бонифаций через год погиб.

Римляне, ненавидевшие Бонифация VII за его ненасытную алчность, в день похорон набросились на его труп, пинали его ногами, кололи ножами, протащили по земле до Капитолия и перед памятником Марку Аврелию растерзали на куски. Священники собрали потом эти куски и торжественно похоронили.

Папу Бонифация VII его современники не признавали законным. Сильвестр II называет его «ужасным и злобным чудовищем», а кардинал Бароний — «известным бандитом, убийцей двух пап». Теперь же католическая церковь неизвестно по каким причинам считает Бонифация VII законным папой [52].

* * *

Прежде чем начать повествование о жизни и деятельности нашего героя, папы Иоанна XXIII, расскажем, что представляло собой остальное духовенство — священники, епископы, настоятели монастырей и монахи, чтобы читатель имел о них некоторое представление.

Мы знаем, что в мрачную эпоху средневековья духовенство на Западе было самым образованным слоем населения. Но пусть читатели сами сделают выводы, какого рода было это «образование».

Почти для всех священников латинский язык, на котором совершались богослужения, был непонятен. Они механически повторяли заученные молитвы, не понимая их смысла. Иногда это приводило к курьезам. Папам было известно об искажениях, но они мирились с ними, оправдывая себя тем, что священники допускают ошибки по неосведомленности, а не нарочно, что вера остается чистой.

Единственное, что требовалось от священников, это знание молитв «Отче наш» и «Верую», дат церковных праздников, а также молитв, которые должны читаться на богослужениях. Когда папа Евгений II приказал отстранить от службы священников и даже епископов, которые недостаточно хорошо знали порядок ведения службы и плохо понимали содержание молитв, они воспротивились приказу и послали папе письмо, в котором говорилось: «Нас вы отстраните, но где вы найдете более образованных?» [58] Даже религиозные книги, написанные в те времена, были полны грубейших ошибок. Так, например, в одной из книг было сказано, что при отправлении определенных литургий священники обязаны упоминать святых Ориеля, Рангуеля и Дамбиеля. Но ещё XI собор в Риме решил, что люди эти неправильно причисляются к лику святых, что они не святые, а «дьяволы, искушающие род человеческий».

Ошибки встречались в произведениях даже таких крупных авторов, как святой Августин, святой Ефрем и папа Феликс [64].

Английский король Альфред Великий жаловался, что во всем его королевстве нет ни одного мало-мальски грамотного священника. Ни один из них не знает, в чем состоят его обязанности, не понимает своей роли в ведении литургии.

Веронский епископ Ротерий сетует на то, что большинство церковнослужителей убеждены в материальности бога, в том, что он имеет человеческий образ, обвиняет их в непонимании простейших слов, употребляемых при богослужении.

Теперь коротко коснемся моральной стороны жизни духовенства. На эту тему можно написать много объемистых томов, но пусть читатель удовлетворится пока кратким сообщением.

Общеизвестно, что служители западной церкви должны давать обет безбрачия. Было время, когда священнослужителям разрешали жениться, на это требовалось только согласие епископа. Лишь бы будущая жена не была вдовой, разведенной или женщиной легкого поведения.

Когда был установлен закон о безбрачии, священнослужители стали заводить любовниц. Они брали к себе в дом красивых девушек, выдавая их за родственниц, экономок, прислуг. (Женщины охотно шли на это, особенно бедные, так как клерикалы всегда были наиболее зажиточными людьми.) Священники не считали грехом даже проституцию. Содержание любовниц признавалось особым шиком. Не считалось грехам отправиться в храм на богослужение прямо из объятий любовницы. И хотя соборами издавались указы, запрещающие прелюбодеяние, священнослужители ловко обходили их, часто с помощью епископа, которому достаточно было дать соответствующую сумму, и он на все закрывал глаза. Католические епископы со временем так привыкли получать эту «мзду», что стали требовать денег не только от тех, кто содержал любовниц, но и от тех, кто не собирался их заводить.

— Давайте деньги, а имеете или не имеете вы любовницу — ваше дело.

Народ издевался над этим епископским «налогообложением». Любишь — не любишь, а денежки плати.

Агриппа фон Неттесгайм приводит слова какого-то епископа, который с гордостью заявлял, что этот «налог» обогатил его. Каждый священник, имевший любовницу, платил ему ежегодно один золотой. И это приносило епископу одиннадцать тысяч золотых в год.

Упоминается и ещё об одной статье дохода: женщины, у которых временно отсутствовали мужья (были в отъезде или участвовали в сражениях), пожелавшие иметь на это время любовника, могли завести его, и это не считалось грехом, если они вносили незначительную сумму своему епископу.

Неаполитанский король Роберт Анжуйский, чтобы привлечь на свою сторону духовенство, также делал разные поблажки церковнослужителям и сквозь пальцы смотрел на их распутство. Правда, с мнением светских властей не очень считались, так как ещё при Бонифации VIII было установлено, что служители церкви неподсудны светским властям. какие бы недостойные поступки они ни совершили.

Король пошел ещё дальше и издал указ о том, что власть светских судов не распространяется и на женщин, с которыми сожительствуют священники, так как «служащая священнику служит церкви». Женщины эти тогда настолько осмелели, что стали требовать ещё больших поблажек. Но сожительниц священников было слишком много; и государство и церковь, подсчитав, сколько они потеряют денег, если откажутся от возможных приношений, не пошли на это.

Король Альфонс узаконил взимание обязательного налога с любовниц священнослужителей, а также обязал их уплатить «долги» за те годы, когда налог ещё не был введен. Появился циркуляр с бесконечным перечнем имен подруг священнослужителей, обязанных уплатить налог.

Папа Бенедикт XII обвинял священников в том, что они со своими любовницами превратили божьи храмы, место, где должны царить добро и целомудрие, в притоны сладострастия.

«Тот, кто ленив, кого приводит в ужас даже мысль о труде, — пишет Клеманяш, видный теолог той эпохи, — тот, кто хочет наслаждаться и веселиться без помехи, становится священником. И тогда он, как и его коллеги, начинает поклоняться не Христу, а Эпикуру, проводить время в тавернах, играя в биллиард и кости. Эти священники обжираются там и, обезумев от вина, затевают драки, ругаются, с их грязных языков слетают кощунственные речи против создателя и святых. А потом они проводят ночь в объятиях своих любовниц, а от них сразу же отправляются в храм, чтобы вести службу».

Клеманжи был современником Иоанна ХХIII (они даже были ровесниками). Ученик крупного теолога Жерсона, он долгое время был секретарем папы Бенедикта XIII. Позже он преподавал теологию в Париже.

«Что касается епископов, архиепископов и настоятелей монастырей, — продолжает Клеманжи, — то все они безграмотны, алчны, все они доносчики и честолюбцы, клеветники, очень снисходительные к себе и очень требовательные к другим. Все они болтуны, верхогляды и глупцы. У всех у них есть любовницы, и они имеют от них детей. Для них нет ничего святого. Они думают только об удовлетворении своих низменных страстей. И некому пожаловаться на них.

«Мы подчиняемся и зависим только от папы», — говорят они.

Но кто же из бедняков может проникнуть к папе и все ему рассказать?…»

Далее Клеманжи говорит о монахах, принадлежавших к орденам святого Доминика и святого Франциска.

«Это хищные волки, рядящиеся в овечьи шкуры. Словно ненасытный Ваал, поглощают они приношения верующих, а нажравшись и опившись вином, пускаются во все виды разврата, чтобы потушить пламень сладострастия, сжигающий их нутро».

«О монахинях же я боюсь даже говорить, так как читатели могут неправильно истолковать мои слова и подумать, что я рассказываю о домах терпимости, где обитают лживые и разнузданные продажные женщины, где имеют место и насилие и кровосмешение. Обители невест Христовых не являются у нас местом служения богу. Это очаги гнусного разврата, где сладострастные распутники стремятся погасить буйное пламя своих страстей. Нет никакой разницы между девушкой в монашеском одеянии и проституткой, которая считает работой продажу своего тела».

Чем выше поднимается человек по церковно-иерархической лестнице, тем больше распутничает.

Данте в «Божественной комедии» сравнивает богатых и развращенных кардиналов своей эпохи — конца XIII столетия — с бедными и скромными первоапостолами, подчеркивая трудолюбие и худобу апостолов и лень разжиревших кардиналов, которые и передвигаться-то могли только верхом. Роскошная мантия прикрывала и всадника и лошадь: «Два скота под одной шкурой!»

Бенвенуто Имоленси, первый комментатор Данте, боясь, что Данте будет не понят, объясняет: «Первая скотина служит для перевозки тяжестей — это лошадь. Вторая облачена в мантию — это кардинал, скотина вовсе бесполезная».

Далее Имоленси выражает мнение, что если бы Данте жил на сто лет позже, он написал бы «Три скотины под одной шкурой», имея в виду ещё и любовницу кардинала. И упоминает имя известного кардинала, который никуда не выезжал, не посадив на свою лошадь и любовницу.

Рассказывая о морали священников, епископов, кардиналов, нельзя не коснуться и поведения «отцов христианства».

Бенедикт XII слыл одним из самых добродетельнейших пап, человеком с высокими нравственными устоями. Так вот этому «добродетельнейшему» старику приглянулась восемнадцатилетняя сестра Петрарки, поэта, жившего при его дворе, девушка очень красивая. Бенедикт XII предложил Петрарке отдать ему сестру, а в награду обещал сделать поэта кардиналом.

Возмущенный Петрарка ответил, что получение кардинальской шапки на таких условиях он считает позорным и бесчестным поступком, о котором он с ужасом будет вспоминать всю жизнь. Но отказ Петрарки не спас его сестру.  Родной его брат, соблазнившись предложением папы, отдал ему девушку. Оскорбленный Петрарка покинул папский дворец. Опозоренную девушку брату поэта удалось потом выдать замуж, сам же он ушел в монастырь, терзаемый угрызениями совести.

Факт этот приводится биографом Петрарки Скварчифико, а также историками Дюплесси, Морнэ и де Поте. Другие, более «скромные» историки религии предпочли умолчать об этом факте.

* * *

На этом мы прервем наше введение к повествованию. Даны беглые зарисовки характеров некоторых пап, образа жизни духовенства. Этого достаточно, чтобы читатели получили некоторое представление о «духовных пастырях» западного христианства.