Ряженые
Ряженые
О таланте перевоплощения Нины Васильевны, которым так восхищались у нее в деревне, я уже давно знала. Мы все дивились ему еще в ранней юности, когда она приезжала к нам на елку ряженой, и потом, когда уже взрослыми разъезжали с ней на святках ряжеными. Она очень любила эти «машкерады», как называла их злобно горничная матери, ненавидящая и боявшаяся масок до ужаса.
Нина Васильевна была душой этих поездок. Уже задолго до Рождества мы обсуждали и готовились к ним. Придумывали костюмы, каждый выдумывал себе свой. Изобретательность Нины Васильевны была неистощима. Иногда мы одевались все одинаково: в клоуны, ведьмы, дьяволят, английских бэбби в белых длинных рубашках, с венками на голове. В таких случаях мы под началом Нины Васильевны разыгрывали целые сцены.
Костюмы шили обыкновенно дома, а иногда заказывали их в костюмерном магазине (помещавшемся тогда в здании Благородного собрания на Дмитровке). Мы их надевали вечером, а на следующее утро возвращали в магазин — так это нам обходилось недорого. Если предвиделось два вечера подряд, держали эти костюмы дольше. Надеванные костюмы нам не позволяли брать напрокат. И понятно, Бог знает кто их мог надевать до нас!
Нину Васильевну никто никогда не узнавал, так что она иногда не надевала даже маски, а только слегка гримировалась самым примитивным образом — кусочком угля подводила глаза или свеклой румянила щеки. И мы, которые всегда были с ней, долго не могли привыкнуть к ее превращениям: в костюме Дон-Базилио (из «Севильского цирюльника») она ходила большими шагами, ныряя в своей огромной шляпе среди танцующих, и говорила речитативом. Свахой она бегала мелкими шажками, сюсюкала и казалась совсем маленькой ростом. Англичанкой-путешественницей с Бедекером в руках она двигалась как деревянная кукла, обводила тем же взглядом стены, потолок, картины, мебель, гостей… и цедила сквозь зубы английские слова. Она всегда привлекала к себе общее внимание, какую бы роль ни играла.
При этих поездках бывали с нами разные курьезные случаи. Так, однажды мы ехали с ней в четырехместных санях. Нина Васильевна была одета в старинную светлую ливрею их швейцара. Я — генералом, моя сестра — старой барыней, брат — офицером. Лошади, вдруг чего-то испугавшись, бросились в сторону, опрокинув на рельсах наши сани, и мы все попадали в снег. Я никак не могла выпутаться из полости, так как у меня под мундиром спереди и сзади были две подушки для генеральской толщины. Моя меховая ротонда расстегнулась и упала, обнаружив генеральский мундир и грудь, всю утыканную елочными украшениями и всякими побрякушками. Из-за мороза мы все ехали без масок. Ночь была лунная, и я была освещена с головы до ног. Увидав генеральский мундир, городовые подбежали ко мне. Нина Васильевна опередила их, бросилась ко мне, громко крича: «Ваше превосходительство, не извольте беспокоиться…», а мне шепотом: «Поправь шляпу, закройся шарфом». Потом городовым: «А вы, братцы, бегите, помогите супруге их превосходительства, вон они лежат». «А вам их превосходительство приказали свою шубу надеть», — говорила Нина Васильевна, накидывая на меня мою ротонду. Она подсадила меня в сани, сама влезла на козлы. «Пшел», — закричала она кучеру, и мы покатили. Она с торжеством посматривала на нас, оборачиваясь с козел.
Нина Васильевна проделала эту комедию потому, что заметила, как городовые что-то заподозрили, увидав генерала такого подозрительного вида. Треуголка моя с плюмажем{42} съехала на сторону, из-под нее выбились мои длинные волосы. Нина Васильевна боялась, что городовые задержат нас и еще, пожалуй, отправят в участок. Своей находчивостью она спасла ситуацию.
Так как обыкновенно ряженые не оставались долго на вечерах, куда они приезжали, то мы всегда старались попасть за один и тот же вечер в два-три дома, чтобы использовать взятые напрокат костюмы и наемные извозчичьи кареты. Выбирали мы такие дома, конечно, где были приемы, гости, танцы. Ряженых принимали только знакомых или компанию, за которую кто-нибудь из хороших знакомых ручался. Нас на разные балы водил мой брат Сережа, который дирижировал у многих наших знакомых.
Как-то под Новый год Евреиновы, муж и жена, были приглашены на бал к своим знакомым в богатый светский дом известного еврейского банкира Полякова на Тверском бульваре. Там бывала «вся Москва». Там всегда было скучно и натянуто. Нина Васильевна предложила мужу ехать туда с нами ряжеными. Мы собрали нашу компанию в десять — двенадцать человек и поехали, нарядившись в сшитые дома костюмы; мужчины — ведьмами, дамы — колдунами. Все мы были в серых балахонах, у колдунов висели длинные бороды из мочалы, у ведьм — мочальные волосы, в руках помела. Евреинова тотчас же узнали, стали допытываться, под какой маской скрывается Нина Васильевна. Зал был небольшой, гостей множество. Мы с нашими метлами мешали танцевать. Всем было скучно, и Нину Васильевну стесняло то, что ее узнали. Она предложила уехать, обещая хозяйке, переодевшись, вернуться к ним на бал.
Но домой никому не хотелось возвращаться. Кому-то из наших пришло в голову заехать в костюмерный магазин, где лежали заказанные нами клоунские костюмы, переодеться в них тут же, в магазине, и тотчас же вернуться к Поляковым, благо это было совсем близко.
Так мы и сделали. Я написала записку Евреинову, прося его поручиться хозяевам за клоунов, которыми были наряжены мои кузены.
Нас тотчас же впустили. Мы стали интриговать и, видимо, удачно, потому что кавалеры бросили своих дам и не отходили от нас, особенно от Нины Васильевны и от моей сестры Маши. С нами танцевали, просили нас не уезжать. Мы дурачились, Маша пробежала по маленьким лакированным стульям, стоявшим по стенке в зале. Когда ей зааплодировали, она перекувыркнулась через голову и раскланялась. Дамы шипели и возмущались. Хозяйка дома, видимо, была недовольна, что незнакомые ряженые отвлекают кавалеров от ее дам. Нина Васильевна была особенно в ударе, так как была уверена, что ее никто не узнает. Она интриговала мужа, который вышел из-за карт, чтобы слушать, что она ему шептала на ухо.
Нина Васильевна не вернулась на бал, ссылаясь в записке, которую послала Поляковым, на внезапную мигрень.
Евреинов, вернувшись на рассвете с бала, рассказал Нине Васильевне о том, какой фурор произвели клоуны, приехавшие тотчас же за нами, ведьмами, особенно среди мужчин, у которых они отбили дам. Нина Васильевна и тут не выдала себя. «Никто не знал, кто они?» — спросила она. «Мне Катенька Андреева написала, что это ее кузены. Но там были дамы… очень интересные. Одна меня прямо заинтересовала. Она обо мне знала такие интимные вещи, я просто не могу себе представить, кто это мог быть».
На другой день бала был приемный день у Нины Васильевны. Приехали несколько гостей, бывших на этом балу. Нина Васильевна, сидя в гостиной, спокойно расспрашивала о вчерашнем вечере.
Двое военных восхищались ряжеными клоунами, которые внесли настоящее веселье в этот скучный вечер, а под масками можно было рассмотреть красивых дам — все они так искусно и остроумно интриговали. Нескольких они узнали. «Кто же это был?» — спросила Нина Васильевна. Они назвали имена, совершенно нам незнакомые.
В эту минуту вошла в гостиную светская дама, помешанная на бонтонности{43}, очень некрасивая и не первой молодости. Услыхав, что говорят о вчерашних ряженых, и зная, что Нина Васильевна была в компании ведьм, принялась ими восхищаться. «Я говорил о клоунах, — прервал ее восторги один из военных, — ведьмы были очень неинтересны, неудачная идея приехать на бал с метлами. Они всех толкали, всем мешали. К счастью, они скоро удалились». — «Нет, они были прелестны», — настаивала графиня, обращаясь к Нине Васильевне. «Видно было, что это все люди из общества, не то что эти клоуны, совершенно неприличные. Что они говорили, что делали! Вы бы в ужас пришли, Нина Васильевна. Хозяйка была в отчаянии. Мы думаем, что это были какие-нибудь кафешантанные певички или цирковые наездницы, те дамы, которые вам так понравились, князь», — язвительно заметила она, обращаясь к старшему военному. «Вы ошибаетесь, графиня, — со спокойной улыбкой возразила Нина Васильевна, — вы с этими дамами встречаетесь в обществе». — «Так вы их знаете, Нина Васильевна?» — сразу оживившись, стал допрашивать военный, которого графиня назвала князем. «Да, знаю, но не могу назвать их, я связана словом. А зачем вам знать их имена?» — «Я бы тотчас же постарался познакомиться с ними. В нашем обществе так редко можно встретить веселых, остроумных и не банальных дам».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.