ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Это первое документальное жизнеописание Мата Хари. Уже почти пятьдесят лет ее историю пересказывают авторы, собиравшие свои знания о ней исключительно из слухов. Фактов было не просто мало – они чаще всего вовсе оставались неизвестными. Потому слухи заменяли правду.

Эта книга построена на фактах. В своих исследованиях о жизни Мата Хари мне повезло натолкнуться на документы, большая часть которых оставалась до сегодняшнего дня неизвестной.

Часто упоминаемое в разговорах французское секретное досье о Мата Хари до сих пор остается закрытым. Только два посторонних человека видели его – Ален Прель, французский журналист, которому слепой случай дал возможность скопировать часть этого «дела» – в основном, протоколы предварительного следствия, и я.

Хота французское правительство все еще отказывает общественности в доступе к этим документам, их содержание почти полностью приведено в моей книге.

Точные подробности обвинительного заключения по делу Мата Хари никогда не были известны. Так же не были известны имена всех членов военного суда, приговорившего ее к смерти. В тайне оставался во многом и ход процесса, особенно как проходило голосование судей. Французское военное министерство никогда не позволяло никому взглянуть в протоколы судебного разбирательства.

Тем не менее, в этой книге есть и такая информация.

Роль англичан в истории Мата Хари никогда не освещалась. Не публиковавшиеся до последнего момента документы Скотланд-Ярда позволили мне подробно реконструировать и эту фазу жизни Мата Хари.

Очень важные личные письма Мата Хари, написанные частью еще до Первой мировой войны, и письма, которые она отправляла из своей камеры в парижской тюрьме «Сен-Лазар» позволяют нам по-новому оценить мысли и настроения этой женщины. И никогда ранее не публиковавшаяся переписка между Мата Хари и ее импресарио дает нам возможность увидеть ее как женщину, совершенно отличающуюся от сложившегося у нас в мыслях образа.

И еще ее личное наследие – ее дневники, ее альбомы, доставшиеся мне.

Мой интерес к Мата Хари начался в 1931 году. Именно тогда кинокомпания «Метро-Голдвин-Мейер» решила снять фильм о Мата Хари с Гретой Гарбо в главной роли. Фильм должен был показать жизнь Мата Хари и описывал в основном время ее предполагаемой шпионской деятельности. Как шеф европейского отделения пресс-службы МГМ я сначала заинтересовался этим делом и потому, что я тоже голландец, как и Мата Хари.

Мата Хари была казнена французами в 1917 году после судебного разбирательства, ставшего самым сенсационным шпионским процессом Первой мировой войны. Когда киностудия планировала предоставить Грете Гарбо роль этой шпионки и танцовщицы, с того дня прошло 14 лет. Потому я мог предположить, что в Нидерландах живет еще немало людей, лично знавших Мата Хари. Поездка из Парижа в Голландию, подумал я, даст мне достаточно материала, который мог бы стать полезным для рекламы нового фильма.

Но результат этого путешествия превзошел все мои ожидания. На меня нахлынула волна описаний и сведений, далеко выходящих за рамки моих целей. Я говорил с братом Мата Хари, с врачом, который лечил ее в Голландской Ост-Индии. Я проинтервьюировал третью жену ее бывшего мужа. Подробно говорил с адвокатами, со знакомыми танцовщицы. Я встречался с людьми, работавшими для нее. Я встретился с художником и ее близким другом, который создал ее различные портреты. Я беседовал со многими другими людьми, которые ее хорошо знали, и в воспоминаниях которых она все еще была жива. Но однажды кто-то упомянул имя одного человека, который, вероятно, знал о Мата Хари больше любого другого ее современника.

Мое путешествие привело меня в маленький поселок в Лимбурге, самой южной провинции Голландии. Там в крошечном домике на окраине деревни жила старая женщина, которая много лет служила Мата Хари. Ее звали Анна Линтьенс. Она была камеристкой, горничной, компаньонкой и доверенным лицом Мата Хари.

Госпоже Линтьенс было уже за семьдесят, когда я посетил ее в 1932 году. Сначала она встретила меня очень сдержанно. Когда я объяснил ей, что собираю сведения о Мата Хари лишь с целью показать, что она тоже была человеком (пусть и с печальной известностью), она стала более открытой.

Госпожа Линтьенс точно знала, что до этого момента не было ни одного человека в мире, хотя бы попытавшегося оправдать Мата Хари. Как раз наоборот. Все писатели и журналисты приняли как факт, что она была шпионкой немцев. Все ее жизнеописания заканчивались утверждением, что вынесенный французами смертный приговор был справедлив.

Смогла бы она, спросил я госпожу Линтьенс, чем-то дополнить историю этого знаменитого дела? Сказать что-то, проливающее новый свет на жизнь ее прежней хозяйки?

Худая, маленькая, тихая женщина дала мне высказаться, не прервав ни разу. А когда я замолчал, она заговорила.

– Она никогда не была шпионкой!

Это утверждение в тех обстоятельствах не значило много. Но оно все-таки исходило от человека, знавшего Мата Хари ближе и дольше, чем кто бы то ни был. И потому эта простая фраза показалась мне первым ясным подтверждением невиновности Мата Хари – невиновности, о которой сама танцовщица неустанно заявляла в ходе всего процесса, закончившегося пятнадцать лет назад.

Атмосфера в комнате разрядилась. Госпожа Линтьенс смягчилась. Она начала рассказ.

Линтьенс познакомилась с Мата Хари в 1905 году.

Рассказывая, она варила кофе. Только решительная зашита мною ее бывшей хозяйки растопила лед. Она рассказывала, что в прошлом году (1931) она так тяжело болела, что была уверена в близкой смерти. Она и не ожидала, что выздоровеет. Чувствуя близкий конец жизни, она начала думать, как следует поступить со всеми письмами и бумагами, когда-то принадлежавшими Мата Хари.

Я чувствовал, как во мне росло напряжение. Что же она сделала со всеми личными бумагами, которые, возможно, по-новому осветили бы жизнь танцовщицы? Остались ли они у нее?

Анна покачала головой. – Нет, – ответила она, – у меня их больше нет.

Когда она выздоровела, то испугалась, что бумаги смогут попасть не в те руки после ее смерти. После долгих колебаний она решила все уничтожить. Так что в прошлую зиму она однажды сожгла в железной печи своего домика все бумаги, хоть как-то связанные с Мата Хари, все письма и документы, принадлежавшие ей.

– И у вас ничего не осталось? – спросил я. – Совсем ничего?

Она долго посмотрела на меня. Потом медленно встала, прошла по коридору и исчезла в комнате с другой стороны прихожей. Прошло достаточно долго времени, пока она снова появилась. В руках у нее были две толстые книги.

– У меня еще осталось вот это, – объяснила она.

Я взял книги. Это были большие тома, прекрасно переплетенные в кожу с золотым тиснением. На обложке золотыми буквами было написано имя владельца: МАТА ХАРИ. Над буквами «А» изящно переплетались знаки индийских акцентов.

Я медленно открыл одну из книг. Появилась фотография прекрасной женщины. Анна Линтьенс слегка кивнула головой, показывая, чтобы я листал дальше.

Я переворачивал страницы. Перед моим взглядом прошло много фотографий. «Май 1908» – была подписана по-французски одна из них. Почерк был великолепен. Под другой была надпись «Вечер у меня».

Я снова взглянул на госпожу Линтьенс.

– Неужели это…, – спросил я, не в силах продолжить фразу. Она все так же молча кивнула и села рядом.

Я ждал, пока она заговорит. Ей было не только физически тяжело прин6ести толстые тома, но и в душе у нее происходила борьба. Если она сожгла все прочие документы Мата Хари, то почему не эти альбомы, в которых информации было никак не меньше, чем в уничтоженных бумагах?

– Они принадлежали ей, – сказала она после короткой паузы. – У меня не хватило духу их уничтожить. Она собирала каждый клочок бумаги, написанный о ней: письма, газетные статьи, все ее фотографии, все. – И на всем были ее собственноручные пометки. Она всегда возила их с собой.

– Во всех ее путешествиях?

– Да. И когда она в 1914 году поехала в Берлин, – ответила госпожа Линтьенс. – Она там должна была танцевать в театре «Метрополь», но тут началась война. Пауза. – Я не знала, где она там останавливалась, пока не узнала, что она вернулась в Амстердам.

У меня почему-то не было слов. То, что я держал в руке, были личные заметки Мата Хари, чудом сохранившиеся в маленькой хижине сонной голландской деревушки.

– Что вы с ними будете делать? – спросил я.

– Не знаю, – ответила госпожа Линтьенс. – Действительно, не знаю. Я думаю над этим с того дня, когда сожгла все остальные бумаги. Здесь, в этих книгах, ее жизнь. Это годы, которые для нее на самом деле что-то значили. Потому я не смогла их уничтожить. Но теперь я не знаю, как поступить с ними. Я не хочу, чтобы они попали не в те руки, когда я умру. С прошлого года, когда я так серьезно болела, я знаю, что это обязательно произойдет – однажды. Мне 71 год. Кто знает, сколько мне еще осталось жить?

Тут я не мог сказать ничего – ничего, что я мог бы предложить или посоветовать. Так мы еще немного поговорили, пока я не почувствовал, что пора уходить. Я не мог больше пользоваться гостеприимностью этой женщины. За этот день она рассказала мне большую и, вероятно, самую важную часть своей жизни. Мы молча сидели рядом. Госпожа Линтьенс смотрела в окно. Наконец она снова обратилась ко мне.

– Возьмите их, – сказала она. – Я чувствую, что могу доверить их вам. А если вы их не возьмете, мне останется только сжечь и их.

Это предложение меня ошеломило.

– Я верю тому, что вы мне рассказали, – продолжала госпожа Линтьенс. – И я знаю, что эти книги у вас хорошо сохранятся. Но вы должны мне пообещать, что не отдадите их в чужие руки, пока я жива. Я дал ей слово.

В тот же вечер я в своем номере в амстердамской гостинице просмотрел альбомы. Они были полны поразительными документами о карьере актрисы. Тут были письма и визитные карточки людей, имена которых гремели в свое время по всей Европе. Письма Жюля Массене, французского композитора. Визитная карточка Джакомо Пуччини. Самые ранние записи и телеграммы датировались 1905 годом. Бумаги охватывали период еще до ее первого выступления в Музее Гиме в Париже – начала ее громкой славы и до фотографии из Гааги 1915 года, когда она в последний раз появилась на сцене.

Я всегда хранил эти книги у себя. В годы войны они хранились в надежном банковском сейфе в Голливуде. Я сам тогда жил в Америке. Со временем мир начал видеть Мата Хари такой, какой ее воплотила на экране Грета Гарбо – восхитительной танцовщицей, расстрелянной французами в Венсене.

В конце 50-х я снова начал больше читать о Мата Хари. Сперва это происходило достаточно спонтанно. Но со временем я интересовался ею все больше и больше. Каждая статья, которую я читал, каждая найденная мною книга только усиливали неясность. В конце концов, я был убежден, что богатство накопленного мною материала требует серьезной исследовательской работы, чтобы вывести жизнь Мата Хари из тьмы мифов и фантазии к неподкупному свету правды.

Шесть месяцев подряд занимался я своим расследованием. Большую часть времени я ездил в Голландию и Францию. Но точно также посещал я Англию и Германию. Я писал сотни писем в государственные и городские архивы, в судоходные компании, отели и банки, в Скотланд-Ярд, фирмы и министерства девяти разных стран, обращался к бесчисленным людям в голландских и французских городах и деревнях. Чем дальше продвигалась моя работа, тем сильнее возрастало во мне чувство убежденности, что история Мата Хари так и не была рассказана полностью и правдиво.

Эта книга – результат долгих усилий по поиску настоящих источников истории Мата Хари и результат моего упрямого нежелания воспринимать что-то как данность без сомнений и проверки. Ее содержание полностью и без исключений подтверждено, даже если что-то в ней противоречит так называемым фактам, опубликованным раньше.