Гробницы Акхутхотепа и Ти Серапеум

Гробницы Акхутхотепа и Ти Серапеум

«Мастаба» открывает отверстие входа: над ней бугорочек песка; под отверстием – серия комнат почившего Акхутхотепа: подземным проходом идем в вестибюль; в нем – четыре колонны; за ним теобразная комната, всюду покрытая раскрашенной росписью еле от плоскости стен приподнявшейся лепки; угольники плит: чистота, простота и уют: четырехугольные колонны.

Многообразна колонна Египта: четырехугольна, восьмиугольна, шестнадцатиугольна подчас она; или – круглеет массивное тело ее, или – форма ее есть компактная связка стеблей, перетянутых-вытянутых в вышину и увенчанных чашечками капители, изображающих лотосы; иногда капитель есть пальметта; порой же – четыре главы, обращенные к северу, к югу, к востоку и к западу; часто в колонном столбе – Озирис, изсекаемый в камне, и пестрою росписью крыты колонны; они и короче, и толще обычно дорических.

Росписи крыли цветистый, но матовый грунт; краски – белые, черные, коричневатые, синие и зеленые; цвет нарисованных бородатых мужчин есть коричневато-красный; и желто-белый – цвет женщин; везде перспектива отсутствует; головы нарисованы сбоку; но спереди – очи, но спереди – грудь, ноги – сбоку опять; все фигуры даются в очерченном контуре; контур же – черен; когда отделяет он две одноцветных поверхности, то он становится красным; предметы, идущие вглубь друг за другом, рисуются – друг над другом; в таких начертаньях расписана жизнь египтян на стенах до мельчайших подробностей быта; мы видим их игры, забавы, работы, ремесла, искусства, приемы и празднества.

Мы с восхищеньем стояли перед стеной, пестрой росписью теобразной обители акхутхотеповой мумии; вот – сбор папируса; это вот птичья охота, гимнастика, борьбы, события жизни почившего; маленькие фигурочки, выпуклясь чуть-чуть-чуть (много сотен фигурочек), радостно испестрили прелестным орнаментом комнатку; это – сплетение стилизованных человеческих тел и животных, градация поз, выражений и жестов; известная Европе символика; пестрые стены египетских бытов мне нравятся больше ее; веселят они глаз, вся гробница смеется: убежищем молодоженов назвал бы ее.

Но мы снова в песках: приближаемся к Мариэттову домику; это – убежище для туристов, располагающих на столах провиант, отдыхающих здесь, созерцающих грозную панораму пустыни; и мы – отдыхаем, закусываем, уничтожаем плоды апельсинов (замучила жажда); ослы жуют сено перед домиком; пусть отдыхают они.

Мы проходим четыреста только шагов по песку; и опять – мастаба; то гробница известного Ти, управляющего фараона, прекраснее всех саккарийских гробниц обиталище Ти; ты спускаешься по убегающему переходу; и попадаешь в пространство колоннок; в квадрат; сверху – просветы; справа бежишь в коридорчик; и – комнатка вновь изукрашена; стены чуть-чуть округлились сплошным барельефом (цветным); бледнонежные краски везде намечают тончайший рисунок.

У входа в немой коридорчик сам Ти – в трех картинах; во внутренней комнате серия изображений из жизни почившего; вот – Ти с женою, а вот – он охотится; лодочки, двоякоострый багор (если память не лжет); травят зверя; а вот мастерская: здесь точат слоновую кость.

И опять-таки: это ль могила? Опять впечатление жилья, где нет сменой печали, а – радость. Вот как англичанин Р. Хиченс рисует гробницу[201]: «Представление о счастливой могиле «Thi» остается преобладающим. В этой могиле с удивительным умением, с яркою выразительностью воспроизводится радостная и деятельная жизнь. «Thi», наверно, любил жизнь, любил молитву и жертвоприношения, любил охоту и войну; он находил удовольствие в веселье и играх, в труде умственном и физическом, любил искусство, звуки флейты и арфы… Он любил душистые благовония и красивых женщин – разве мы не видим его иногда изображенным с женщиной, его женой? – любил ясные ночи и сверкающие дни, которые в Египте наполняют радостью сердце человека… В Египте чувство… веселья и жизнерадостности часто бывает связано с тяжелым, почти трагическим, и это чувство доставляет отдых, облегченье, как глазу, так и душе».

* * *

Серапеум: гробницы священных быков, или аписов, посвящаемых Фта; то названье быка происходит от апи (судья) или гапи; когда Озирис стал судьею подземного мира, бык, апи, стал символом Озириса; из Озирапи возник уже Серапис, египетско-греческий; культ Сераписа был введен Птоломеем; огромнейший храм, посвященный Серапису, был средоточен миру, как… Мекка; за Капитолием тотчас же возникал по роскошеству храм Озирис-апи; и сотнями тысяч томов призывала к себе библиотека храма философов; храм был разрушен во времена Феодосия.

Мертвым песком позасыпало здесь Серапеум; случайно напал Мариэтт в середине истекшего века на эти гробницы эпохи Рамзеса Второго; поздней катакомбы (времен Псаметтиха) пристроены к ним; мы туда спускались за темным феллахом.

Из черного, злого жерла духотою и жаром дышало на нас; гасли свечи под сводами; с лентами магния шли; где нужно в слепительном, немигающем свете вставали вокруг катакомбы.

Мы шли коридором, расширенным и раздавшимся высотою в четырнадцать футов; и справа и слева – везде разверзались огромные ниши с уступом на более чем аршин; в этих нишах – гранитные саркофаги гробниц; на одном – начертание печати Камбиза; светился из пастей кровавый гранит – в коридор, когда вспышка кидалась на стены от пальцев феллаха.

* * *

Мы вышли наверх; предстояло вернуться назад, в Бедрехем (два часа на ослах); или прямо пустыней к Гезиху (четыре часа на ослах); предпочли мы последнее; но проводник покачал головою:

– «Нет, нет: не поеду!»

– «?»

– «В такую жарищу; по этим пескам!»

Мы ему обещали бакшиш: не подействовал; мы – упирались:

– «Напрасно: опасно пустыню дразнить в этот час, когда солнце – отвесно; получите только удар».

– «Как хотите, мы – едем»,

– «Ну вот что: я дам вам мальчишку; пусть он отправляется с вами; ему у Гизеха верните ослов».

Боголюбы 911 года

Данный текст является ознакомительным фрагментом.