ВРУБЕЛЬ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
ВРУБЕЛЬ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
(род. в 1856 г. - ум. в 1910 г.)
Михаил Врубель — один из тех художников, чье творчество можно без преувеличения назвать демоническим. Всю жизнь он писал Демона, стараясь как можно реалистичнее изобразить его черты. Вообще, нечистая сила, дьявол — это образы, которые часто преследуют душевнобольных, а появление демона как темы творчества (зачастую неотвязной) связано с переживаниями художника и характерно для людей с расстроенной психикой. Пример — повести Н. В. Гоголя, в которых постоянно присутствует нечистая сила. Когда Гоголь весел — жизнерадостен и его черт; душевное состояние писателя ухудшается — и его Вий предстает не беззаботным бесом, а грозным духом. Врубель, постигший «красоту земной радости», любивший краски земли, тоже постоянно носит в себе демонизм. В творчестве Врубеля «радостный экстаз любви» и влечение к демонизму сливаются в единое целое.
М. Врубель происходил из семьи с наследственной отягощенностью психическими и соматическими заболеваниями. Его мать умерла в возрасте 23 лет от туберкулеза, отец пережил ее на 47 лет и скончался от апоплексического удара, вызванного атеросклерозом. Дед художника по отцовской линии был алкоголиком, по материнской — страдал маниакально-депрессивным психозом, душевным расстройством, характеризующимся немотивированными колебаниями настроения от эйфории (маниакальная фаза) до глубочайшего уныния (депрессивная фаза). В маниакальном состоянии больные проявляют невероятную энергию, часто бессистемно, очень говорливы, полны планами. Впав в депрессию, они резко снижают активность (вплоть до полной апатии), бывают склонны к идеям самообвинения, пытаются покончить с собой.
Родной брат Михаила Врубеля умер от туберкулеза в возрасте 11 лет, сестра была подвержена беспричинным депрессиям. Сводный брат художника — наркоман, а его сестра перенесла истерический паралич.
Сам Миша Врубель (как и его сестра) начал ходить только в три года, хотя в умственном развитии намного опережал сверстников. Еще в дошкольном возрасте мальчик обращал на себя внимание великолепной зрительной памятью, способностями к языкам, живым восприятием музыки, богатой фантазией. Отставая в физическом развитии (мальчик мало ходил, легко уставал, не любил беготни, шумных игр и гимнастических упражнений), он уже с 5–6 лет обнаружил склонность к рисованию — занятию, требующему высокого уровня развития тонких двигательных навыков.
Врубель получил прекрасное образование. Он учился в лучшей одесской гимназии — Ришельевской, и был на прекрасном счету у педагогов. Без труда став первым учеником, он закончил гимназию с золотой медалью. Михаил любил театр, музыку, восхищался итальянским Возрождением. Несмотря на то что рисованию его обучали с детства, он посвятил себя искусству лишь по окончании юридического факультета (отец Михаила также был юристом) Петербургского университета в 1880 г. Осенью того же года Врубель стал студентом Академии художеств.
Анализируя ранние годы жизни художника, можно сказать, что Михаил обладал типичным шизоидным характером. Несмотря на название, он не был болен шизофренией; шизоидность характера проявляется в замкнутости, уходе человека в себя и свои переживания, в отгороженности от внешнего мира.
Отдельные черты шизоидного характера проявляются уже в 3-4-летнем возрасте. Такие дети предпочитают тихие уединенные занятия, не стремятся к общению со сверстниками, не имеют стойких привязанностей к родным и близким. У них отмечается ускоренное умственное развитие при отставании физического; при этом очень рано обнаруживается интерес к отвлеченным философским проблемам. Все эти особенности сполна присутствовали в характере Миши Врубеля — достаточно рано проявились душевная утонченность и ранимость, хрупкость, выраженное стремление ограничивать внешние контакты. Родные и знакомые называли его «молчуном» и «философом» (будущий художник с интересом читал Канта).
Вообще в основе шизоидного характера лежит сочетание повышенной, зачастую болезненной, чувствительности и эмоциональной холодности. Такие люди погружены в свой внутренний мир, внешне сдержаны, склонны к фантазированию, живут своими увлечениями. Они проявляют глубокий интерес к философским и религиозным вопросам, но при этом остаются совершенно равнодушными к нуждам практической жизни.
Люди с шизоидным характером, к которым относился и М. Врубель, с трудом отдаются эмоциям, не могут толком выразить чувства к другим, да и сами очень слабо реагируют на похвалу и порицания. Они не умеют распознавать чужие чувства, желания, переживания по мимике, интонациям, что значительно затрудняет общение. Такие люди не приемлют общепринятые нормы поведения, не любят поступать «как все», что приводит к чудаковатым поступкам и насмешкам окружающих.
Часто такие люди обладают уникальными сведениями в какой-либо узкой отрасли и потому могут достигать успехов в сфере деятельности, не связанной с общением. Они стремятся к обособленности, уединению, ограничению контактов и новых знакомств, отличаются замкнутостью и необщительностью. Знакомство с новыми людьми связано для них с неловкостью, напряжением. Свободное время шизоидные личности предпочитают проводить за чтением или рыбной ловлей, склонны к одиночным прогулкам, созерцанию природы.
Таким образом, Михаил Врубель обладал выраженными шизоидными чертами, а к семнадцатилетнему возрасту у него начали проявляться признаки психоза. Время от времени он впадал в состояние оцепенения и переставал реагировать на окружающее, причем иногда наблюдались даже речевые спазмы. Перечисленные симптомы очень сходны с каталептическими припадками, характерными для больных шизофренией, однако сестра Михаила расценивала происходящее как погружение «в царство художественной фантазии».
Михаил время от времени совершал странные поступки, из-за которых окружающие считали его «ненормальным», хотя он с детства славился своей склонностью к розыгрышам, мистификации, эпатажу. Художник Л. Ковальский вспоминает, что, приехав в Киев помогать в росписи Кирилловской церкви, Врубель явился в черном бархатном костюме, черных чулках, коротких панталонах — в костюме молодого венецианца с картины Тициана или Тинторетто. К. Коровин вспоминал эпизод, когда материально нуждавшийся Врубель однажды получил крупную сумму денег за театральные работы и тут же потратил ее на угощение всех находившихся в ресторане; причем, словно официант, лично разливал шампанское в бокалы множества незнакомых людей.
Иногда Михаил становился болезненно рассеянным, забывчивым, меланхоличным, потом депрессия сменялась периодами творческих взлетов, всплеском фантазии, желанием любить и быть любимым. Своим необычным поведением Врубель легко покорял дамские сердца, и одна из мимолетных связей закончилась сифилитическим заражением. Михаил прошел курс лечения, и внешние проявления болезни исчезли, но полностью избавиться от недуга не удалось — в то время это было почти невозможно.
В 1892 г. в Киеве Михаил влюбился в оперную певицу Надежду Забелу и стал ее «тенью». Как многие шизоидные личности, он возвел свою возлюбленную в ранг небожительницы, святой, чистого и недосягаемого идеала. Михаил и Надежда поженились, и она на долгие годы стала единственной музой художника, он писал с нее все женские образы своих картин. Врубель наконец-то в полной мере ощутил, что такое счастье.
Они уехали в свадебное путешествие в Европу. Несколько месяцев в Венеции, сильные впечатления, связанные с искусством Средневековья и раннего Ренессанса разбудили дар Врубеля-колориста. В это время формируется единственный в своем роде «кристаллообразный» стиль Врубеля. Находки и открытия в живописи сопровождались всегдашними колебаниями настроения — чередование подавленности и восторга возникало часто и без определенных причин. В подавленном состоянии он томился, переставал рисовать, однако через несколько недель вновь «возрождался» — художник погружался в творчество.
1890-е годы отмечены исключительно напряженной творческой активностью художника. Этому способствовало сближение с С. Мамонтовым, участие в его художественных начинаниях. Врубель пишет цикл портретов современников, рисует декорации для спектаклей, создает панно для интерьеров — и все чаще обращается к образу лермонтовского Демона. Врубель все время пытается нарисовать Демона, пишет его маслом, лепит из глины, но затем, недовольный своими творениями, рвет рисунки, переписывает заново этюды, разбивает уже готовые модели. Наконец художник останавливается на варианте, где на фоне заката, обняв колена, в глубоком раздумье сидит полуобнаженный Демон — знаменитый «Демон сидящий» (1896). К этому времени Врубель приобретает влияние в среде русских писателей-символистов, участвует в выставках «Мира искусства», в международных выставках, получает европейскую известность.
Летом 1898 г. у М. Врубеля участились приступы беспричинной раздражительности, гнева, он взрывается по пустякам, спорит, не терпит возражений. Его начинают беспокоить сильнейшие мигрени, от которых он находит единственное спасение — черная шелковая шапочка, которая, как ему кажется, смягчает боль. Появляются первые признаки будущего грозного недуга.
Вообще душевная болезнь Врубеля разворачивалась относительно медленно — первые клинические записи относятся к сентябрю 1901 г., когда художнику было 45 лет. Надежда родила сына Савву, названного в честь мецената Саввы Мамонтова, но радость рождения была отравлена — мальчик появился на свет с заячьей губой.
По воспоминаниям близких художника, именно с этого момента характер Врубеля изменился необратимо — он стал задумчивым, рассеянным, а потом все более раздражительным и несговорчивым. «Вообще это что-то неимоверно странное, ужасное, в нем как будто бы парализована какая-то сторона его душевной жизни… Ни за один день нельзя ручаться, что он кончится благополучно», — писала Забела в письме.
Врубель все более замыкается на реализации своей «навязчивой идеи»: реальном, земном воплощении образа Демона. Он одержим поиском формы, способной раскрыть его представления о Князе тьмы, причем, казалось, был готов даже отказаться от красок. Не в силах ждать, пока высохнет краска, Врубель заклеивал неудачные места газетами и лихорадочно накладывал мазки на бумагу. Получалась странная бугристая, «изрытая» живопись. Но этот технический прием неожиданно понравился Врубелю.
И настал день, когда с полотна глянуло темное, «гранитное» лицо со злобно изогнутыми губами, сверлящими глазами. Голову Демона венчала светящаяся диадема. Пространство картины заполнило вытянутое синеватое птичье тело с рассыпавшимися кругом павлиньими перьями. Врубель, когда-то писавший иконы и расписывавший церкви, создал нечто совершенно противоположное: его Демон не просто противник Бога — он символ антихристианского, языческого начала, требующего поклонения и жертвоприношения.
Художник все больше уходит в себя, становится забывчивым, потом крайняя раздражительность сменилась веселостью, болтливостью. Врубеля помещают сначала в частную психиатрическую лечебницу доктора Савей-Могилевича, затем переводят в клинику Первого Московского университета, о чем в архивах клиники есть краткая запись: «Явился в клинику 10 февраля 1902 г. 46 лет от роду Михаил Александрович Врубель; по национальности русский (отец поляк), родился в гор. Омске в 1856 г., образования высшего, сословия привилегированного. Диагноз: Paralysis progressiva. Выписался со значительным улучшением 16 сентября 1903 г.» (затем следует краткое описание болезни).
В клинике у него были обнаружены симптомы, характерные для сифилитического поражения нервной системы: сужены зрачки, изменены сухожильные рефлексы, отмечены расстройства речи и памяти. Врачи диагностируют у художника маниакально-депрессивный психоз, спинную сухотку и прогрессивный паралич, возникшие на фоне сифилиса.
Живописец все время возбужден, высказывает фантастические бредовые идеи. Эйфорическая веселость чередовалась с гневом и манией величия — он собирается стать генерал-губернатором Москвы, упрямо убеждает окружающих в том, что он миллионер, Христос, Пушкин, император. Иногда ему мнилось, что он живет в эпоху Ренессанса и расписывает Ватиканский собор вместе с Рафаэлем и Микеланджело.
Одновременно отмечалось ослабление памяти, появились несвойственные прежде Врубелю неряшливость, повышенная сексуальность, цинизм. Он утратил способность рисовать, лечащий врач (впоследствии известный психиатр, профессор И. Д. Ермаков) упоминает, что вместо рисунков у него — мазня, он пачкал бумагу, лепил из нее комочки, временами пребывал в сильном двигательном возбуждении.
Успокоение наступило примерно через полгода. Все болезненные симптомы, включая и речевые нарушения, исчезли, упорядочилось поведение художника. Михаил Александрович заботился о семье, вернулся к занятиям живописью. В феврале 1903 г. художника выписали из клиники. Он принимает участие в домашних делах, по вечерам охотно читает вслух, однако не рисует. На родных производит впечатление человека здорового, хотя заметно, что болезнь изменила его. Например, и сестру, и жену поразила несвойственная ему ранее бережливость в денежных делах. Так продолжалось не более месяца.
В конце мая 1903 г. Забела писала в письме к Римскому-Корсакову: «.3 мая скончался мой сын Саввочка в Киеве, куда мы приехали, чтобы, переночевав, ехать в имение фон Мекка и там проводить лето. Саввочка дорогой заболел ив 5 дней в Киеве скончался. Доктора определили его болезнь крупозным воспалением легких, думаю, что он давно был болен, и до моего сознания это как-то не доходило. Теперь я в Риге, куда привезла Михаила Ал. и поместила в лечебницу, он сам об этом просил, так как его состояние, хотя вполне сознательное, но невыносимое, что-то вроде меланхолии. не знаю, как жить, за что уцепиться.»
После неожиданной смерти маленького сына (причиной оказался менингит) у Врубеля стали нарастать удрученность, недовольство собой, тревога, особенно по утрам, когда он с горечью восклицал: «Я болен, ведь я болен». Вскоре Михаил Александрович сам попросил отвезти его в психиатрическую больницу, где усилилась тревожность и вновь возник бред, но совсем иного содержания, чем ранее. Теперь он называл себя преступником, у Михаила Александровича даже возникали мысли о самоубийстве.
В сентябре 1903 г. он вновь оказался в Московской университетской клинике. Депрессия сочеталась со своеобразным бредом: он преступник, для которого нет оправданий, он уже, в сущности, умер — нет ни рта, ни желудка, никаких отправлений, его тело — пустой мешок, куда зачем-то суют пищу. Он не живет, но, может, и не жил вовсе. Все вокруг ненастоящее, ничтожное, даже время ненастоящее, и течет оно как-то странно. Это состояние представляет собой т. н. нигилистический ипохондрический бред, сопровождающий тяжелую депрессию. Месяца через полтора бред прошел, и Врубеля перевели в отделение, предназначенное для спокойных больных.
Однако здесь, несмотря на лучшие условия содержания, ему было неуютно. Состояние депрессии и тревоги сохранялось, причем доминировало острое чувство вины перед родными. М. Врубеля преследовала мысль о заразности своей болезни, он избегал общения с другими людьми. Интересно, что именно в этом состоянии подавленности, тревоги и одиночества Врубель много рисовал. В клинике им сделано большое количество рисунков с натуры — в основном портреты больных. Они столь реалистичны, что и сейчас по сохранившимся в клинике фотографиям можно определить, кто из пациентов запечатлен художником. Великолепны и другие карандашные работы той поры, в особенности «Бессонница» и «Дворик зимой» (вид из окна на больничный дворик). Тогда же написана и знаменитая картина «Шестикрылый Серафим».
Потребность в изобразительном самовыражении была столь велика, что, когда не было бумаги, Врубель рисовал на любом подручном материале. До сих пор в архиве больницы сохранились две небольшие фанерки; на них грубыми черными штрихами, скорее всего чернилами, сделаны выразительные наброски каких-то лиц.
К весне 1904 г. болезнь резко обострилась, депрессивный бред расширился до «вселенского масштаба». Врубель утверждал, что все люди, от Адама и Евы, живы, никогда не умирали, находятся в райских условиях, питаются воздухом и светом. Он единственный не допущен в этот мир, так как не несет с собой чистоту. Он опозорил создание Божие и поэтому изгнан из человеческого общества.
Летом 1904 г. художник в довольно тяжелом психическом состоянии был переведен в лечебницу доктора Ф. А. Усольцева, которая отличалась особым, почти домашним режимом содержания. Больные находились на положении гостей семьи Усольцевых, все вместе питались, гуляли, регулярно участвовали в музыкальных и литературных вечерах. В этой атмосфере здоровье Врубеля быстро пошло на поправку, и к осени 1904 г. его выписали.
Врубель с женой поселяются в Петербурге, где Забела принята в труппу Мариинского театра. Художник возобновляет старые знакомства, начинает новые работы, но душевный недуг не отступает, и вскоре Врубель вновь оказывается в московской клинике доктора Ф. Усольцева. «Добрый дьявол», — называет своего врача больной художник.
Казалось, болезнь ушла. Но светлые промежутки становились все короче: голова гудела от голосов, обвинявших его в преступлениях, временами Врубеля одолевало отчаяние или буйство. Через 8 месяцев — весной 1905 г. состояние резко ухудшилось.
Из Москвы вызвали Ф. А. Усольцева (столь велика была вера в этого доктора), и художника повторно поместили в его лечебницу. Опять вернулось маниакальное состояние с идеями переоценки своей личности, скоро сменившееся успокоением, потом угнетением настроения, затем вновь появились галлюцинации, то отступающие, то усиливающиеся. «Стихали симптомы болезни, и какая обрисовывалась симпатичная, живая, увлекательная личность», — вспоминал Усольцев. Но в моменты обострений Врубель впадал в состояние такого сильного возбуждения, что с ним с трудом справлялись несколько служителей. В сравнительно спокойные периоды, несмотря на галлюцинации, он много рисовал. Жаловался в письме жене: «Все было бы благополучно, но меня с утра до вечера и все ночи замучили голоса». В таком состоянии он писал портрет В. Я. Брюсова.
Во время сеансов не раз жаловался поэту на суд «революционного трибунала», грозившего ему смертью, на вторжение Дьявола в его творчество: «Ему дана власть за то, что я, не будучи достоин, писал Богоматерь и Христа». Одновременно у художника ухудшается зрение, и к моменту завершения брюсовского портрета художник уже почти ослеп. Окулисты определили атрофию зрительного нерва из-за сифилитического заболевания.
В начале 1906 г. Врубеля перевели в одну из петербургских частных клиник, однако, несмотря на усилия врачей, он окончательно ослеп. Потом отнялась рука, исчезло осязание, порой он плохо сознавал, где находится. Окончательный диагноз прозвучал смертным приговором: «Сифилис головного мозга в сочетании с туберкулезом позвоночника».
…В это время в Париже на Осеннем салоне 1906 г. в экспозиции русского искусства с триумфом демонстрировали более тридцати врубелевских картин, но сам художник уже был далек от суетных мирских забот.
В октябре 1907 г. Михаила Александровича поместили в психиатрическую лечебницу Бари, откуда он был выписан в конце 1907 г. Врубель стал совершенно беспомощен. Положение усугублялось еще и тем, что, ослепнув, Врубель почти утратил осязание. Тем не менее доктор М. С. Морозов, у которого художник жил летом 1908 г., рассказывал, что он мог прекрасно рисовать одним штрихом карандаша, но как только отрывал грифель от бумаги, не мог продолжить рисунок.
В августе 1908 г. Врубель снова в стационаре — как и прежде, он находится в состоянии возбуждения, снова бред, галлюцинации. Но в периоды успокоения на свиданиях с сестрой расспрашивает ее об искусстве, интересуется судьбой своих картин. Анна Александровна говорила, что он словно «нравственно прозрел, просветлел». Исчезла прежняя раздражительность. М. Врубель любил, когда ему читали вслух, однако не переносил грустных финалов, и для него всегда сочиняли счастливый конец.
Душевное расстройство то затихало, то обострялось. В периоды обострений художник отказывался от еды, простаивал иногда целые ночи у своей постели, утверждая, что если он не будет есть 10 лет, то прозреет и рисунок у него станет «необыкновенно хорош».
В декабре 1909 г. в истории болезни М. Врубеля зафиксировано воспаление легких с высокой температурой. 1 апреля 1910 г. Михаила Врубеля не стало. «Хватит лежать, собирайся, Николай, поедем в академию», — были его последние слова.
Первую заупокойную службу отслужили в небольшой церкви при лечебнице. Вокруг гроба собралось совсем немного людей, но когда тело умершего Врубеля перенесли в здание Академии художеств, попрощаться с художником пришел весь Петербург. Впрочем, многие осуждали художника — епископ Новгородский писал, что художники, пытающиеся в гордыне своей изобразить бесов, кончат жизнь подобно Врубелю, ослепшими, в сумасшедшем доме.
В какой же связи могли находиться душевная болезнь Врубеля и его творчество? Здесь очевидно одно: недуг не только не прерывал творческий процесс (он был оборван слепотой), но именно в период болезни происходили подъемы, приведшие к рождению настоящих шедевров, среди позднейших: «К ночи», «Царевна-Лебедь», «Сирень» (все 1900), «Демон поверженный» (1902), «Шестикрылый серафим» (1904). Об огромном творческом потенциале Врубеля еще более красноречиво говорят его поздние графические листы. Такова «Жемчужина» (1904) — художник признавался, что и не думал изображать морских царевен, их образы возникли из игры перламутра как бы сами собой.
Вообще в последние годы перед слепотой творчество М. Врубеля сопровождают надлом, напряженность. Характерны «змеиные» демоны — в периоды страхов, галлюцинаций змеи символичны для душевнобольных. Они всплывают как проявление глубоко спрятанных страхов перед незаметным врагом, который так пугал когда-то первобытного человека. Застывшие льдины, громады камней часто фигурируют в произведениях художника — Врубель сам переживал эти минуты застывания, окоченения. Он в своих сочетаниях красок еще больше оттеняет свои зловещие настроения. Вся смена настроений — от радости к печали и болезни — возбудимость, страхи, ужас, скованность завершаются идеей величия, чтобы постепенно, угасая, переходить «от света к тьме».
И все же напрямую связывать творчество М. Врубеля с психопатологией нельзя. Во-первых, основные психические расстройства — маниакальное и депрессивное — мешали работе. В депрессии художник обычно переставал писать, а в маниакальном состоянии делал это беспорядочно и непродуктивно. Во-вторых, болезнь художника имела необычное течение, причем глубокие и относительно стойкие светлые периоды, сохранившийся интеллект, исключительная работоспособность обязаны его сложной индивидуальности, проявляющейся и в патологии, и в здоровье.
Изучение истории болезни показало: чаще всего Врубель брался за кисть или за карандаш в моменты душевного волнения, тревоги или душевной невзгоды, связанной с бредовыми переживаниями (прежде всего, с бредом самоуничижения и греховности). В работе он находил успокоение, и потому, чем горше было у него на душе, чем сильнее он ощущал себя больным, тем ожесточеннее трудился. Создается впечатление, что источником вдохновения у Врубеля в период болезни было страдание, а с этой точки зрения его творчество, как заметил Ф. А. Усольцев, — это здоровое творчество, реализованное в условиях патологии. С этим же может быть связана и большая, чем ранее, простота и ясность его произведений и возросшая их выразительность. Не психоз вдохновлял Врубеля, а то мучительное переживание беды, в которой он оказался.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.