Письмо Б.И. Николаевского к Н.И. Седовой [210]

Письмо Б.И. Николаевского к Н.И. Седовой [210]

23 декабря 1950

Многоуважаемая Наталия Ивановна,

При сем копия сообщения о вдове C.Л., которое я только что получил от быв [шей] колымчанки. Последняя просит меня пока ее имени никому не называть. Это – дочь видного польского большевика, друга Ленина, имя кот[орого] часто фигурирует в воспоминаниях Крупской. Родители ее, по-видимому, погибли, а она сама, после почти 12 лет скитаний, выбралась в западную] зону Германии. Если Вы поставите вопросы, я ей перешлю, – хотя она и уверена, что больше ничего не знает.

Женя Рубинштейн, молодая московская студентка химии, познакомилась с Сергеем Львовичем на курорте, то ли в Крыму, то ли на Кавказе. Купаясь и загорая вместе на пляже, молодые люди не сразу сказали друг другу свои фамилии, и таким образом случилось, что Женя полюбила Сергея раньше, чем узнала, кто он такой и как опасна ее любовь. Но так как она не интересовалась особенно политикой и даже не была в комсомоле, она, узнав его происхождение, не перестала его любить, а наоборот, даже после возвращения в Москву продолжала знакомство.

К ужасу своих родителей и всех знакомых, Женя, когда спустя некоторое время Сергей был сослан в Красноярский край, поехала туда к нему и стала там с ним вместе жить.

Счастье, однако, длилось недолго. Каких-нибудь десять месяцев спустя Сергея арестовали в ссылке, и Женя, одна и беременная, вернулась к родителям в Москву. В конце 1936 г. примерно родилась ее и Сергея девочка. Ей было пару месяцев, когда Женю в Москве тоже арестовали. К тому времени, между прочим, кроме отца и матери никто уже с ней не разговаривал.

Особое Совещание приговорило ее к 8 годам дальних лагерей за «Контрреволюционную Троцкистскую деятельность» (КРТД). Она прибыла в ноябре 1938 г. на Колыму и отбывала там срок в Магадане, Эльгене, на побережье, на 72-м км. и 23-м км. (инвалидный городок) и опять в Магадане. Жила сравнительно сносно. Связь с домом, родителями и дочкой, которую они растят, имела все время. В 1946 году Женя, хотя срок ее уже кончился, была еще в лагере.

О Сергее она не знала ничего, предполагала, однако, что его, как всех троцкистов, расстреляли в 1937—38 годах. Говорила о нем все же с большой любовью и уважением.

(Упоминать Женю и ее фамилию в каких-либо ваших материалах считаю вредным для нее. Поэтому прошу Вас пока этого не делать).