Отвергнутый: в жерновах первоначального накопления

Отвергнутый: в жерновах первоначального накопления

Трудно сказать, насколько успешно работал принадлежавший Григорию Демидову Верхотулицкий завод в первые годы: приносил владельцу прибыль или убытки. В августе 1721 года Григорий в поданной сказке (уже цитированной) достигнутые успехи оценил невысоко: писал, напомним, что завод «в совершенство… работою не действует», потому что «сущих и знающих» людей нет, что те, которые имеются, действуют по его, Григория, «указаванию и учению», но обучаются плохо: заводскую работу «иные мало и восприяли»[278]. Нечем было ему похвастаться и пять лет спустя. В доношении 1726 года он писал, что на его заводе на Тулице «в выплавке чюгуна, и ис того чюгуна зделано было железо, малое число… понеже в тех годех были де многия прогулки за умалением воды и за непривозом руд и уголья». (Впрочем, не факт, что приведенные оценки выражали действительное его мнение, а описания — фактическое положение дел.) Тяжелый удар постиг заводчика в 1725 году: «…тот ево завод Божию волею и с принадлежащими к тому заводу припасы и с ынструменты згорел, и от того учинились де ему великия убытки». Григорий духом не пал «и по исходе того пожарного времени на том же месте в том же 725-м году зачал он строить вновь завод»[279].

В делах Тульской провинциальной канцелярии сохранились связанные с Григорием документы, мизерные по финансовому выражению отраженных в них споров и на первый взгляд незначительные по содержанию. При этом — ярко рисующие положение, в котором пребывал не особенно успешный заводчик, круг волновавших его проблем и способы, которыми он эти проблемы разрешал.

В сентябре 1725 года Григорий отправил заводское свое железо в стоящий на Оке город Алексин. Там его должны были положить в нанятый у рыбака сарай (заметим: в отличие от уральских Демидовых своей пристани у Григория не было), потом погрузить в струги и отправить на продажу. Железо повезли на двадцати двух подводах нанятые за четыре рубля крестьяне-возчики. Наниматель их предупредил: если потребуют хомутный сбор — не платить, говорить, что они принадлежат отцу Григория и возят «без найму», по его, отца, приказу. Но по прибытии на место их узнали. Возчики в присутствии алексинского бургомистра признались, что они — нанятые, что выдавали себя за демидовских «по приказу заводчика Григорья Никитина для утайки пошлин». В сказку попали их слова: «А не велел им тех денег платить и велел бес плотежа провозить и именем Никитиным пролыгатся помянутой сын ево завотчик Григорей Демидов. И приказывал им, подвотчиком: хотя же вас поймают и станут держать две недели, и вы де отсиживайтесь, а с найму десятой доли не плотите». Старшего, Максима Ермолина, отправили в Тулу для дальнейшего разбирательства. Его отпустили лишь на исходе второй недели под расписку двух лиц, но, отпустив, не освободили — предписали, оставаясь в Туле, ждать указа. Теперь самое интересное: пошлинный сбор, вокруг которого все это крутилось, составлял десятую часть суммы, заплаченной при найме, то есть всего 13 алтын 2 деньги или 40 копеек. Григорий не хотел платить эти деньги и не заплатил их — названная сумма была внесена Ермолиным[280]. Именно так — в буквальном смысле по денежке — собирал свои капиталы сын и брат крупнейших в России металлозаводчиков.

Григорий выкачивал прибыль из первого своего завода не для того, чтобы сложить монеты в сундуки. Они копились на второй завод. Первый завод у вступивших на эту стезю всегда совмещал доменное и железоделательное производства. Часто случалось, что энергоемкий передел отставал: молоты не справлялись с переработкой чугуна. Задача имела простое решение: в помощь заводу полного цикла следовало пустить вспомогательный, чисто железоделательный. Место для него Григорий уже присмотрел. В Старопавшинском стане Алексинского уезда в 1723 году он купил деревню Сементину (Сементинову) на речке Рысне. Первая попытка развернуть здесь промышленное строительство оказалась неудачной — «за помешательством помещиковым» его пришлось отложить. Но проблема оставалась актуальной, и Григорий от намерения пока не отказывался.

Как видим, металлургия, дав Григорию достаточный кусок хлеба, не спешила превращать его в бутерброд. Отставание от братьев приобрело хронический характер. Сравнение челобитных Григория и Никиты, поданных по одному поводу в 1721 году[281], показывает это очень отчетливо. (Напомним из Григорьевой только одну деталь: при нехватке на своих заводах специалистов Григорий учил мастеров лично. Это, конечно, вписывается в стиль эпохи, но большие дела так не делаются. Петр Великий — великое же исключение.) Григорию по-прежнему не хватало одного, другого, третьего (энергии, удачливости, «правильной» и своевременной поддержки). Он постоянно буксовал.

Но Григорий был как-никак Демидовым и сдаваться не собирался. Тем более что подрастал сын Иван, будущий помощник.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.