Боб Тейлор и Ларри Робертс

Боб Тейлор и Ларри Робертс

Не раз бывало, что цифровые технологии продвигались вперед благодаря совместной работе нескольких человек. В отличие от других партнеров, способствовавших наступлению новой эры, Боб Тейлор и Ларри Робертс никогда не были друзьями: ни до, ни после работы в IPTO. Более того, позднее каждый из них ожесточенно оспаривал достижения другого. “Ларри утверждает, что сеть он построил сам, но это совсем не так, — жаловался Тейлор в 2014 году. — Не доверяйте тому, что он говорит. Мне неудобно за него”³³. Со своей стороны, Робертс утверждает, что Тейлор ожесточен, поскольку обделен славой: “Не знаю, что следует признать за ним, кроме того, что он нанял меня на работу. Из всего, что сделал Боб, важно только это”³⁴.

Но в шестидесятые годы Тейлор и Робертс четыре года работали вместе в ARPA и хорошо дополняли друг друга. Тейлор не был блестящим ученым, он даже не защитил диссертацию. Но он был приветлив, мог заставить человека поверить в свои силы и, словно магнит, притягивал таланты. Робертс же, способный инженер, был человеком с резкими манерами, граничащими с грубостью. Он взял за правило измерять секундомером время, требующееся на то, чтобы разными путями пройти от одного кабинета до другого по бесконечным коридорам Пентагона. Особо теплых чувств коллеги к Робертсу не испытывали, скорее, его уважали, но и побаивались. Тейлор обольщал людей, тогда как Робертс подавлял их своим интеллектом.

Боб Тейлор родился в 1932 году в Далласе в приюте для матерей-одиночек. На поезде его отправили в детский дом в Сан-Антонио. Когда Бобу было двадцать восемь дней, его усыновила семья священника методистской церкви. Каждые несколько лет приемный отец Боба переезжал, занимая кафедры в небольших техасских городках, таких как Ювалде, Озона, Виктория, Мерседес³⁵. По словам Боба, воспитание наложило отпечаток на его личность. Важными оказались два момента. Как и в случае Стива Джобса, которого тоже усыновили, родители Тейлора все время повторяли, что он “избранный”, что его “специально выбирали”. Боб шутил: “Все остальные родители должны были довольствоваться тем, что им досталось, а я был избранным. По-видимому, это и дало мне ни на чем не основанную уверенность в себе”. Кроме того, каждый раз, когда семья переезжала с места на место, ему надо было заводить новые знакомства, учить малопонятный местный жаргон, самоутверждаться, приноравливаясь к порядкам маленького городка. “Каждый раз приходилось искать новую компанию, всякий раз сталкиваясь с предвзятым отношением к себе”³⁶.

Тейлор изучал экспериментальную психологию в Южном методистском университете, служил во флоте, степени бакалавра и магистра получил в Техасском университете. Он занимался психоакустикой, и чтобы проводить расчеты на университетском компьютере, ему требовалось набивать данные на перфокарты. “Мне приходилось носиться со стопкой перфокарт, на обработку которых требовалось несколько дней. А потом мне говорили, что у меня что-то не так с перфокартой номер 653, или еще что-то не ладится, и все надо переделать, — рассказывает он. — Меня это злило”. Он понял, что есть возможность улучшить ситуацию, когда прочел статью Ликлайдера об интерактивных вычислительных машинах и симбиозе человека с компьютером. И тут его озарило. Тейлор вспоминает, что сказал себе: “Да, именно так все должно быть устроено!”³⁷

Сначала Тейлор работал в частной школе, затем во флоридской фирме, выполнявшей заказы министерства обороны, а потом получил работу в штаб-квартире НАСА в Вашингтоне, где руководил исследованиями по созданию дисплеев, позволяющих имитировать полеты. Ликлайдер в то время возглавлял отдел методов обработки информации в ARPA. Ликлайдер проводил регулярные встречи с другими учеными, работавшими на правительство и занятыми аналогичными задачами. Когда в конце 1962 года на одном из таких собраний появился Тейлор, Ликлайдер удивил его. Оказалось, что он знает работу Тейлора по психоакустике, написанную им в Техасском университете. (Руководитель Тейлора был приятелем Ликлайдера.) “Я был ужасно поражен и горд, — вспоминает Тейлор, — С этого момента я стал почитателем и преданным другом Лика”.

Бывало, Тейлор и Ликлайдер вместе ездили на конференции, что еще больше укрепляло их дружбу. Во время поездки в Грецию в 1963 году Ликлайдер привел Тейлора в один из художественных музеев Афин и продемонстрировал, как, прищурившись, он может оценить мазок кисти на картине. В тот же день поздно вечером в таверне Тейлор напросился в игравший там оркестр и научил музыкантов исполнять песни Хэнка Уильямса[52]³⁸.

В отличие от некоторых инженеров, и Ликлайдер, и Тейлор понимали, что такое человеческий фактор. Они оба изучали психологию, умели ладить с людьми, получали удовольствие от искусства и музыки. Хотя Тейлор бывал задирист, а Ликлайдер, как правило, ласков и спокоен, оба любили работать с людьми, поддерживали их, пестовали таланты. Их склонность к человеческому общению и умение разобраться в том, как оно происходит, очень помогло в создании технических и программных средств, обеспечивающих возможность взаимодействия человека и вычислительной машины (интерфейса).

Когда Ликлайдер ушел с поста руководителя IPTO, на эту должность был временно назначен его заместитель Айван Сазерленд. Ликлайдер уговорил Тейлора уйти из НАСА и стать заместителем Сазерленда. Тейлор был одним из тех немногих, кто понимал, что информационные технологии могут быть не менее, а может быть, и более увлекательны, чем космическая программа. Когда Сазерленд ушел в отставку и стал профессором в Гарварде, Тейлор не был во главе списка его преемников: он не был доктором и не был специалистом-компьютерщиком, но в конечном счете это место досталось ему.

Три аспекта деятельности IPTO поразили Тейлора. Во-первых, каждый университет и исследовательский центр, у которого был контракт с ARPA, хотел получить новейший компьютер самой большой мощности. Это было расточительно и приводило к дублированию. Случалось, что в Солт-Лейк-Сити был компьютер, умеющий делать графические построения, а другой компьютер, анализирующий данные, находился в Стэнфорде, но если требовалось и то и другое, сотрудник должен был либо мотаться туда-сюда на самолете, либо просить у IPTO деньги на еще один компьютер. Почему нельзя объединить их в сеть, которая позволит работать на обоих компьютерах в режиме разделенного времени? Во-вторых, разговаривая во время своих поездок с молодыми учеными, Тейлор обнаружил, что они очень хотят знать, что происходит в других центрах. Он понял, что хорошо бы связать их с помощью электроники, и тогда общаться станет легче. В-третьих, Тейлора ужаснул тот факт, что в его кабинете в Пентагоне имеется три терминала, каждый со своим паролем и командами, которые соединены с разными компьютерными центрами, финансируемыми ARPA. “Это просто глупо, — думал он. — Я должен иметь возможность доступа к любой из этих систем с одного терминала”. “Прозрение пришло”, рассказывал Тейлор, именно благодаря этим трем терминалам³⁹. Сразу все проблемы можно решить, построив сеть передачи данных, которая свяжет исследовательские центры, то есть если удастся воплотить в жизнь мечту Ликлайдера о межгалактической компьютерной сети.

Пройдя по кольцу E[53], он оказался в кабинете своего начальника, директора ARPA Чарльза Херцфельда. Тейлор говорил как типичный техасец. Он знал, что понравится Херцфельду, беженцу-интеллектуалу из Вены. С собой у него не было никаких материалов для презентации. Он просто начал нахваливать свое предложение. Сеть, которая будет финансироваться и разрабатываться в ARPA, позволит исследовательским центрам делиться компьютерными ресурсами, совместно работать над проектами, а ему, Тейлору, позволит выбросить на свалку два терминала из своего кабинета.

— Идея великолепная, — сказал Херцфельд. — Приступайте. А сколько денег вам нужно?

Тейлор предположил, что только на то, чтобы запустить проект, потребуется миллион долларов.

— Считайте, что вы их получили, — ответил Херцфельд. Возвращаясь обратно в свой кабинет, Тейлор взглянул на часы.

— Господи, боже мой, — пробормотал он. — На все про все потребовалось двадцать минут⁴⁰.

Эту историю часто повторяет Тейлор в своих интервью и выступлениях. Херцфельду такой рассказ нравится, но позднее он посчитал нужным сознаться, что все происходило не совсем так, как рассказывает Тейлор: “Он не упомянул, что я с ним и с Ликлайдером обсуждал этот вопрос уже три года. Получить миллион ему было нетрудно, поскольку я ждал, что он его попросит”⁴¹. Тейлор покаялся и сознался, что все было именно так, добавив в свое оправдание: “Что меня действительно порадовало, так это то, что Чарльз взял деньги из фонда, предназначенного на разработку системы противоракетной обороны. Я считал, что появление подобной системы — глупейшая и очень опасная идея”⁴².

Тейлору нужен был человек, который возглавил бы проект. Именно так на сцене появился Ларри Робертс. Этот выбор был очевиден.

Кажется, Робертс был рожден и воспитан именно для того, чтобы создать интернет. Его отец и мать защитили докторские диссертации по химии. Мальчик рос неподалеку от Йельского университета. Ребенком он сам соорудил телевизор, катушку Тесла[54], наладил любительскую радиосвязь и практически из ничего собрал телефонную систему. Ларри поступил в Массачусетский технологический институт, где получил степени бакалавра и магистра, а затем защитил диссертацию по техническим наукам. Под впечатлением статьи Ликлайдера о симбиозе человека и компьютера Робертс поступил на работу в Lincoln Laboratory, где под его руководством занимался вопросами разделения времени, сетями и интерфейсами. В одном из экспериментов, выполненных Робертсом в Lincoln Laboratory, надо было установить связь между двумя удаленными друг от друга компьютерами. Финансировался этот эксперимент Бобом Тейлором из ARPA. “Мне захотелось воплотить в жизнь мечту Ликлайдера: связать компьютеры в одну сеть, — вспоминает Робертс, — и я решил, что именно этим буду заниматься”.

Но Робертс раз за разом отказывался от предложения Тейлора перебраться в Вашингтон и стать его заместителем. Работа в Lincoln Laboratory ему нравилась, и он не слишком уважал Тейлора. Было еще нечто, о чем Тейлор не знал: за год до того Робертсу предлагали место Тейлора. “Когда Айван уходил, он попросил меня перейти в IPTO и стать его следующим директором, — рассказывал Робертс. — Но это была управленческая работа, а я предпочитал заниматься наукой”. Отклонив предложение возглавить отдел, он теперь не слишком рвался стать заместителем Тейлора. “Забудь об этом, — сказал он Тейлору. — Я занят. Я занимаюсь исследовательской работой, от которой получаю удовольствие”⁴³.

Сопротивляться Робертс мог еще по одной, понятной Тейлору, причине. “Ларри был доктором из Массачусетского технологического института, а я был из Техаса и имел только степень магистра. Поэтому, как я подозревал, он и не хочет на меня работать”, — рассказывал позднее Тейлор⁴⁴.

Однако Тейлор был не только ловким, но и упрямым техасцем. “Чарли, разве не ARPA финансирует Lincoln Laboratory на 51 процент?” — спросил он у Херцфельда осенью 1966 года. Херцфельд это подтвердил. “Ну так вот, вы же знаете об этом проекте создания сети, которым я собираюсь заниматься. Но у меня возникли сложности. Мне никак не удается заполучить руководителя для этого проекта, а он работает в Lincoln Laboratory”.

Возможно, Херцфельд согласится позвонить руководителю лаборатории, предложил Тейлор, и сказать, что в их интересах уговорить Робертса принять предложение. Это был техасский способ вести дела. Его предпочитал и Линдон Джонсон, который в то время был президентом. Начальник лаборатории был человеком понятливым.

— Наверное, для всех нас будет лучше, если вы рассмотрите это предложение, — заметил он Робертсу после звонка Херцфельда.

Итак, в декабре 1966 года Ларри Робертс перешел на работу в ARPA. “Я шантажом вынудил Ларри Робертса стать знаменитым”, — говорил позднее Тейлор⁴⁵.

Когда незадолго до Рождества Робертс с женой впервые приехали в Вашингтон, несколько недель, пока искали жилье, они жили у Тейлора. Хотя им и не суждено было стать близкими друзьями, работали в ARPA они слаженно и тепло относились друг к другу⁴⁶.

Робертс не был ни таким доброжелательным, как Ликлайдер, ни таким жизнерадостным и дружелюбным, как Тейлор. Не был он и таким компанейским, как Боб Нойс. Как заметил Тейлор: “Ларри холоден как рыба”⁴⁷. Но и у него была своя особенность, не менее полезная для поддержания духа творческого сотрудничества и руководства группой: он был решителен и умел добиваться результата. И, что еще важнее, его решительность основывалась не на эмоциях или личных предпочтениях, а на логическом и точном анализе всех возможностей. Коллеги уважали его решения, даже если были с ними не согласны, поскольку они отличались четкостью, ясностью и бескомпромиссностью. Это и было одним из преимуществ руководства проектом настоящим инженером-технологом. Как заместитель Тейлора Робертс чувствовал себя некомфортно, и ему удалось договориться с директором ARPA Чарльзом Херц-фельдом, что вместо этого тот назначит его главным научным консультантом агентства. “Днем я возился с контрактами, а по вечерам занимался разработкой сети”, — вспоминает он⁴⁸.

С другой стороны, Тейлору нравилось быть вместе с людьми, и шутить он любил, иногда даже чрезмерно. “Я общительный человек”, — сообщает он. Каждый год Тейлор устраивал конференцию, где собирались ученые, получавшие финансирование от ARPA. Еще одна конференция для лучших студентов-выпускников проводилась обычно в каких-нибудь интересном месте, вроде Парк-Сити, в штате Юта или в Новом Орлеане. Каждый имел возможность выступить, а затем его засыпали вопросами и предложениями. Таким образом Тейлор получал сведения обо всех восходящих звездах страны. Он, как магнит, притягивал таланты, что сослужило ему хорошую службу при переходе на работу в Xerox PARC. А еще это помогло ему решить одну из самых важных задач построения сети: заразить окружающих этой идеей.