Домино

Домино

Около колонки, под фонарным столбом, стоял грубо сколоченный стол, а на столешницу был прибит кусок гладкой фанеры. За этим столом собирались летом доминошники. В такие вечера хозяйки могли быть спокойны — мужья, пропадая в облаке папиросного дыма, до ночи «забивали козла» и оставались трезвыми. То и дело слышался мужской гогот и выстрелы костяшек. В застиранных майках, с потными плечами, на которых красовались синие татуировки, они хрипло кричали прокуренными глотками: «Рыба!» — и трепали за щеки стоящее рядом подрастающее поколение. Сложив руки под грудью, забыв про наполненные водой ведра, нежно наблюдали за азартными мужьями женщины. «Дуплись!» — надрывно требовал кто-то, женщины вздрагивали и, воспринимая крик как команду, подхватывали тяжелую ношу и покорно семенили к дому.

Доминошный стол сделал контуженный на войне дядя Федя, угрюмый одноногий мужик. В своем сарае он сколачивал ящики для фруктов и продавал на базаре. Смастерил и стол. Однажды вечером, когда стол был свободен от игроков, мы с девчонками приспособили его для сцены. Взбирались на него по очереди и пели песни. Совершенно неожиданно перед нами на костыле возник дядя Федя с палкой в руке и перекошенным лицом. Мы — врассыпную. Он — за нами. Бегал он по асфальту быстро, невзирая на возраст и одноногость, и палку метал довольно далеко. Чтобы дядя Федя не накрутил нам уши — чем он и славился, — спрятались в высокой траве и сидели там до темноты.

А потом стол кто-то спалил. Дядя Федя запил… Вечерами стало тихо у фонарного столба, зато чаще стали слышны из соседских окон скандалы и визги привычно поколачиваемых женщин.