Вступление

Вступление

Война 39–45 г.г. ни с чем несравнима за всю известную нам историю человечества, по количеству крови людей, пролитой напрасно, по количеству человеческих страданий, выстраданных напрасно. Естественно поэтому огромное количество литературных трудов, посвященных этим шести, только шести годам. Эти труды должны были запечатлеть для будущих поколений страшное время. Показать величие духа одних людей борющихся и гибнувших за добро и, в конце концов, победивших и все ничтожество других, бесславно погибших в своих тщетных попытках возвеличить зло. Ибо, согласно этим многочисленным литературным трудам, добро восторжествовало и те, кто боролся за его победу, были вознаграждены не только материально, но, и это самое главное — морально, в то время как враги добра были уничтожены физически и духовно.

Но подойдем ближе к делу ввиду того, что нас, русских людей, больше всего интересуют события, в которых принимали участие русские и советские люди. Одни на стороне Совсоюза, другие против него. Одни на бесчисленных военных и гражданских постах борющегося за свое существование Совсоюза и вождей Компартии, другие против них, в многочисленных военных подразделениях, созданных немцами, на гражданской службе в роли коллаборантов, людей ошельмованных не только усердными служителями компартии, но и иностранцами, союзниками Совсоюза, которые не остановились отдать на смертные муки и позорную смерть всех «изменников родины».

Со времени войны прошло 22 года и за это время появилось множество литературных произведений на русском языке на нашей бывшей родине, и очень мало здесь за рубежом. Писали во время войны и продолжают писать до сих пор, и, наверное, нескоро остановятся. И, наверное, через много лет, лет через пятьдесят будет новый Толстой, который напишет новую «Войну и мир». Ему будет нелегко, в особенности потому что, как русскому человеку, ему будет импонировать военная и гражданская доблесть советских людей, защищавших свою родину и ему будут претить фашистские захватчики и те, чрезвычайно многочисленные «изменники», которые этим фашистам служили, следуя идеалам, ничего общего с этой службой не имеющим.

Но, если этому новому Толстому не удастся преодолеть свою национальную гордость, у него ничего не получится. Как не получилось у множества советских писателей. А у них ничего не получилось потому, что не было у них нюансов в красках, которыми они клали мазки на огромные полотна, посвященные этим страшным годам. У них были только две краски: розовая и черная. Все розовое, что касалось советских патриотов, все черное, чем были расписаны фашисты и их «презренные слуги». Короче: немцы — фашисты: негодяи, трусы и звери, еще хуже, презренней — их слуги, «изменники родины». В то время, как советские патриоты: рыцари без страха и упрека, храбрые, самоотверженные, благородные защитники всех угнетенных и оскорбленных.

Следствием такого подхода к литературному труду, подхода, легко объяснимого исполнением заданий компартии и их вождей, и явились постоянные неудачи. На сотнях страниц их романов перед нами проходят, говорят, страдают и умирают не живые люди, а мертвые марионетки, которых дергают за веревочки ловкие фокусники и за которых вещают по заранее подсунутым шпаргалкам опытные чревовещатели. Результат: часто талантливо написанные произведения обращаются в ворох макулатуры, осужденной к забвению еще нашим поколением. Но, конечно, бывают исключения, увы еще редкие и несмелые попытки вырваться из этого заколдованного круга фикций и лжи, которыми окутана литература там на родине.

Мне пришлось всю войну провести в немецкой форме с самого начала в Совсо-юзе и до конца — во Франции. Мне пришлось все время сталкиваться с советскими людьми, военнопленными, партизанами, инженерами, агрономами, докторами, учителями, рабочими и колхозниками, мужчинами и женщинами. Наконец, с бесчисленными «изменниками». Я все время старался их понять и, мне кажется, я понял их горькую жизнь во время немецкой оккупации. В то ужасное время, которое можно определить одним словом — БЕСПОЩАДНОСТЬ.

Беспощадность со стороны надменного оккупанта, для которого советский человек был простым двуногим животным, из которого требовалось выжать максимум того, что мог дать затравленный, умирающий от голода человек. Перед тем как его за ненадобностью уничтожить.

Беспощадность со стороны советской власти и ее верных слуг. Слуг, которые видели в несчастном замученном советском обывателе, только презренную массу, обязанную повиноваться и работать до смерти для вящей славы коммунизма…

Во время войны я делал записи, отмечая события и людей, которые проходили мимо меня, потом, когда я попал в плен к французам, в течении 33 месяцев, сиденья за колючей проволокой лагеря и военной тюрьмы из этих набросков я писал роман. Я старался вывести в нем живых людей, таких, каких я видел на самом деле, когда пытался, с каким горьким упорством, понять, на фоне событий, свидетелем которых я был. Потому что по моему, для того чтобы литературное произведение имело хотя бы малый шанс пережить его автора, оно должно соответствовать следующему требованию: быть художественным вымыслом, построенным на действительно бывших событиях, где принимают участие живые люди.

В заключение хочу заметить, что без помощи моей любимой жены, которой удалось из лагеря военнопленных немецких офицеров увезти мои заметки и затем быть моим первым, беспристрастным критиком, мне не пришлось бы написать этот роман. Ей мой земной поклон, ей я посвящаю эту книгу.

В. Герлах