СТРАСТИ ПО САККО И ВАНЦЕТТИ

СТРАСТИ ПО САККО И ВАНЦЕТТИ

Лето 1931 года увенчала еще одна крупная работа Бена Шана – серия рисунков, посвященная казни двух итальянских рабочих – Никколо Сакко и Бартоломео Ванцетти. Арест и последующая казнь на электрическом стуле всколыхнули весь мир. Им предъявили обвинения в убийстве кассира и охранника обувной фабрики в небольшом городке South Braintree в штате Массачуссетс. Их арест, суд и обвинения были явно сфабрикованы. В своих письмах из тюрьмы Никколо Сакко раскрыл всю изнанку проводимого следствия. Приговор был суров: электрический стул.

Казнь Сакко и Ванцетти стала причиной грандиозного протеста сотен тысяч людей в Европе и Америке, среди которых были интеллектуалы, простые рабочие, молодежь, люди зрелого возраста.

Бен внимательно следил за ходом процесса, видел демонстрации, в которых участвовало более двадцати тысяч человек.

В день казни Сакко и Ванцетти Бен видел. как люди плакали, возмущаясь несправедливостью свершившегося. «Я – художник, сын простого ремесленника, поэтому мне близки страдания простых людей. Я не могу следовать традициям французской живописи – это слишком изысканно для меня. Я рассказываю о том, что мне близко», – говорил он впоследствии в интервью одной из газет.

Бен жил очень напряженной жизнью. Он нашел ночную работу в одной из типографий, работал там с шести вечера до двух часов утра, затем ехал домой, спал четыре часа и работал над серией «Сакко и Ванцетти».

К несчастью, его отец попал в больницу, и Бен приезжал к нему ежедневно. Однако, несмотря на столь трудный график работы, Бен чувствовал себя отлично: он делал то, что было ему по душе.

Наконец, наступил день, когда работа была завершена. Бен пригласил нескольких друзей к себе домой и показал рисунки. Реакция была восторженной. Теперь Бен знал: он может выставить свою работу, которую он назвал «Страсти по Сакко и Ванцетти» для широкой публики.

Двадцать три листа гуашей, объединенных названием «Страсти по Сакко и Ванцетти», были разделены на три части: перед судом, во время суда и после суда.

Бен Шан запечатлел не только самих заключенных, но также и их близких родственников, написал он и портрет Сакко с женой и сыном. Выставленные в галерее Эдит Хэлперт работы Бена Шана произвели эффект разорвавшейся бомбы. Критика дала восторженные рецензии, сравнивая Бена Шана с Пикассо, Домье, Паскиным и Кокто. Его будущее виделось в самых радужных тонах. «Бен Шан потряс художественные круги Нью-Йорка, наступила эра настоящей живописи», – писали газеты.

Эдит Хэлперт назвала выставку «феноменальным успехом». «Люди толпились в галерее в течение двух недель. Они стояли перед рисунками, как перед изображениями святых, – молча и сосредоточенно», – написал один из посетителей. Какова была реакция самого Бен Шана? Конечно, он был счастлив. Он впервые почувствовал вкус славы. Выставка длилась две недели, Бен не пропустил ни одного дня, приходил на выставку, общался с людьми. Там он познакомился с одним из крупных художников, которому суждено было сыграть значительную роль в судьбе Бена Шана – с Диего Риверой.

Знаменитый мексиканский художник долго стоял перед серией «Страсти по Сакко и Ванцетти» и, обращаясь к Бену Шану, сказал: «А почему бы нам не работать вместе? Мне кажется, ваши работы просто созданы для настенных фресок. Я вскоре начну работать над росписью стен в Рокфеллеровском центре. Как только я приеду в Нью-Йорк, я вас разыщу». Эти слова прозвучали музыкой для Бена Шана. Работать с таким мастером – об этом можно только мечтать!

Вскоре Ривера назначил встречу Бену в Barbizon Plaza Hotel, где он обычно останавливался по приезде в Нью-Йорк. Непонятно почему, но он назначил встречу на четыре часа утра. Бен прибыл пунктуально, но Ривера появился лишь в одиннадцать часов утра. Он не объяснил причину опоздания, не извинился, они сразу же приступили к обсуждению проекта.

Диего Ривера рассказал, что он не сразу согласился работать над оформлением Центра. Нельсон Рокфеллер объявил конкурс на создание огромной фрески. Он и главный архитектор проекта Рэймон Худ выбирали между Матиссом, Пикассо и Ривера. Диего сразу предупредил, что он не участвует в конкурсах, и, если Рокфеллер хочет, чтобы он работал, то просто должен подписать с ним контракт.

Мягкий и деликатный по натуре, Нельсон Рокфеллер уступил Ривере. На протяжении работ так случалось несколько раз – упрямый мексиканец всегда достигал своей цели.

Бен Шан был преданным помощником, выполнял все, что говорил Ривера, и был одним из первых защитников проекта, когда Диего Ривера изобразил Ленина на фреске Рокфеллеровского центра.

Фреска была огромного размера, ее ширина составляла около 20 метров, а высота приближалась к шести метрам. Для выполнения этой работы Ривера, кроме Бена Шана, пригласил еще нескольких художников: француза Люсьена Блока, болгарина Стефена Димитрова, японского студента Хидео Нода, все работали дружно, полностью подчиняясь командам Диего Ривера. Работать нужно было быстро – обязывала специфика работы in fresco. В холле всегда было многолюдно – сотни людей приходили посмотреть, как работают художники. А после разразившегося скандала по поводу изображения Ленина, протиснуться в Центр стало довольно сложно.

Вдруг атмосфера резко изменилась. Появившиеся крепкие ребята в велюровых шляпах и плащах просили людей освободить помещение. Они подошли к Ривере, который вместе с Шаном стоял на лесах, попросили их сойти вниз, отодвинуть леса от стены, и сказали, что на этом работы над фреской прекращены.

Вестибюль заполнили полицейские, к Ривере подошел представитель дирекции, вручил ему чек на четырнадцать тысяч долларов, сказав, что это – окончательный расчет, и распорядился убрать строительные леса от стены.

Как только это было сделано, в холл вбежало человек сорок в униформах и стали строить ограждения вокруг стены. Все это было подготовлено заранее. Вокруг Рокфеллер-центра была выставлена вооруженная охрана, фреску закрыли фанерными щитами.

Весть о случившемся облетела Нью-Йорк. Стихийно возникли многочисленные акты протеста. Более ста человек организовали круглосуточное пикетирование Рокфеллер-центра, и это было только начало.

В течение нескольких дней закрытие фрески стало главной новостью центральных американских газет. Письма в поддержку Диего Риверы писали известные политические и гражданские деятели, писатели. Они возмущались своеволием властей, сравнивая их действия с нацистской цензурой.

В состоявшихся позднее переговорах с официальными представителями было принято решение, в котором Рокфеллер-центр обязался не уничтожать фреску, а просто закрыть ее основную часть. Бен Шан принимал самое активное участие в борьбе за сохранение фрески. Однако власти не сдержали слова – ночью, четвертого февраля 1934 года ограждение было снято, фреска варварским способом при помощи молотков и зубил была уничтожена, куски были выброшены на помойку, а стена заново оштукатурена.

Бен услышал эту новость в два часа утра, когда ему позвонил репортер одной из газет с просьбой прокомментировать случившееся. «Вот тогда я по-настоящему открыл рот и сказал все, что я думаю по этому поводу. – говорил позднее Бен Шан, – Я сказал, что это – типичный рокфеллеровский вандализм».

Бена Шана и Диего Риверу связывали дружеские узы в течение всей жизни.

Бен всегда признавал, что Диего – не только интересный художник, но также и широко образованный человек. Его познания в естественных науках, религии были поистине энциклопедичны. Закончив несколько договорных работ, Диего вернулся в Мексику, а Бен Шан оказался в той же ситуации, в которой находились многие американские художники того времени.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.