34

34

Молодые годы и преступления Малькольма Макларена

Отец Малькольма, шотландец по фамилии Макларен, ушел из дома, когда Малькольм был ребенком. Мать Малькольма, еврейка, снова вышла замуж, взяв фамилию Эдвардс, и вместе с мужем организовала успешную оптовую фирму одежды. Малькольм вместе с братьями, старшим родным и младшим сводным, рос в лондонском предместье Эджвор в среде благополучного среднего класса.

Отношения Малькольма с матерью и отчимом всегда были напряженными. Комплексуя по поводу отсутствующего отца, он искал убежища и участия у своих бабушки и тетушек по материнской линии, которые воспитывали его наравне с родителями. Тетушки были португальскими еврейками, впитавшими в себя богатые традиции Западного Лондона. Им случалось петь Малькольму похабные песенки из мюзиклов, знакомить его с неприличными анекдотами о Мэри Ллойд[23], а также читать ему Чарлза Диккенса.

Оставив школу в шестнадцать лет (не сдав экзамены 2-й ступени), Малькольм устроился на работу клерком в винном оптовом магазине на Орандж-стрит. К тому времени он уже был модом и летние каникулы 1963 года провел как настоящий мод, болтаясь по казино Южной Франции. Там он увидел Дионн Уорвик[24] и был ею очарован.

В следующем году, не поступив в Королевскую академию драматических искусств, Малькольм направил свои стопы в Колледж искусств Хэрроу, где Фред Верморел с ним и познакомился.

В 1964 году артколледж Хэрроу размещался в здании-лабиринте XIX века из белого камня, окруженном витыми железными оградами. Это был своеобразный центр, куда стекалась с окрестных миль богема — к местным беспутным компаниям добавлялись битники, наркодилеры, сексуальные извращенцы и моды.

Разногласия Малькольма с матерью обострились до того, что его выгнали из дома, и ему пришлось покинуть колледж. В короткий период своего пребывания в Хэрроу Малькольм ночевал на кладбище Хилл среди надгробных камней, куда Фред приносил ему свежие новости из окружающего мира. Впоследствии Фред нашел более удобное средство сообщения, позаимствовав старый, помятый «форд» у одного приятеля. Этим приятелем был Гордон Свир, брат Вивьен Вествуд. Навестив как-то Гордона, Вивьен была заинтригована эксцентричным рыжеволосым пассажиром, спящим в машине брата. На вечеринке у Шреда Уита она была представлена Малькольму и немедленно влюбилась в него: «Самый экстраординарный человек, которого я встречала».

Малькольм, однако, не был настолько ею впечатлен, чтобы забыть о своих провалах на поприще искусства: на женщин у него не было времени.

Художник-портретист, член Королевской академии Теодор Рамос, читавший в Хэрроу историю искусств, отнесся к Малькольму по-дружески и взял его под свое покровительство. Порочная «учтивость с обратным знаком» Рамоса многое добавила к циническому шарму самого Малькольма. Фред вспоминал, как Рамос на торжествах, посвященных окончанию семестра, патетически произнес: «Плохой, дошедший до края, становится хорошим». Через пятнадцать лет Малькольм повторял это Стиву Джонсу и Полу Куку.

По рекомендации Рамоса Малькольм стал ассистентом театрального художника-постановщика и поселился в его студии. Их сотрудничеству пришел конец, когда заказанные Новым театром искусств раструбы для колонн какого-то индийского храма любви, вырезанные Малькольмом из полистирола, оказались настолько плохи, что режиссер сбросил их со сцены.

Затем Малькольм пытался жить на вольных хлебах искусства. Он носился со своими картинами по художественным галереям Лондона, но без особого успеха. Впоследствии он открыл для себя актуальное искусство и убедил владельца галереи на Кингли-стрит (ныне не существующей) предоставить ему возможность провести собственную художественную акцию.

Сняв галерею на один вечер, Малькольм радикально поменял интерьер, понаставив всяких лабиринтов и обманных этажей из пустых ящиков и куч гофрированного картона. Зрители-участники должны были карабкаться вверх-вниз по лестницам и пролезать через картонные туннели.

Однако во время хеппенинга ситуация вышла из-под контроля. Около десяти вечера Малькольм и другие участники, к тому времени порядком пьяные, попытались вынести действие на Кингли-стрит. В результате возникла транспортная пробка, и некоторые автомобили запутались в картоне. Это военное кино в стиле Эдди Мерфи шумно приветствовалось всей улицей. Появились два констебля из полицейского участка Сэвил-Роу и начали растаскивать некоторые предметы, принадлежащие владельцу галереи. Вдруг из галереи донесся пронзительный крик: один из посетителей выставки, солдат в увольнении, спьяну провалился сквозь картонный пол. Его рвало, он истекал кровью и стонал в груде порушенного картона. Малькольм смылся.

Бабушка сняла ему комнату у миссис Голд. «Никаких женщин и никаких тусовок», — предупредила его хозяйка. Весь дом ее провонял вареной капустой. Малькольм забаррикадировался в своей комнате и принялся за работу. Вскоре помещение было полностью заляпано краской, везде валялись рулоны ткани и деревянные планки. Обеспокоенная непрекращающимся стуком и звуками пилы, а также тем, что жилец крайне редко выходил из дома (писать он научился в раковину), миссис Голд однажды проникла в комнату Малькольма, когда тот вышел купить гуашь. Последовало немедленное выселение.

Малькольм быстро подыскал себе резиденцию в многоквартирном доме в Ноттинг-хилле, но вскоре съехал оттуда. Одна из подруг Малькольма призналась Фреду Верморелу, что делала там аборт при помощи нескольких вилок. Малькольм нашел пристанище в квартире греческого обувного мастера на Бервик-стрит, но и оттуда был изгнан, после того как грек пожаловался на громкие ночные припадки Малькольма — он в то время сильно страдал от ночных кошмаров, в основном из-за матери. Гордон, брат Вествуд, снова спас Малькольма, предоставив ему комнату в доме в Чисвике, который он снимал с несколькими приятелями по киноколледжу.

Между тем Вивьен ушла от мужа (который был пилотом на вольных хлебах и, по его словам, бывшим менеджером группы «Who») и переехала к Малькольму в Чисвик. Малькольм жаловался Фреду, что Вивьен разгуливает по его комнате нагишом. Некоторое время он с презрением относился к ее прелестям, но в конце концов сдался. Десять месяцев спустя, к полному изумлению Малькольма, родился их сын Джо.

Благодаря субсидиям обожавшей его бабушки Малькольм начал посещать курсы по искусству в различных колледжах, готовясь к экзаменам 2-й ступени. Увлекшись идеей «тотального искусства», он стал учиться играть на пианино — результат вышел запредельный.

Даже здесь его интересы были разносторонними и отличались эклектикой. Он в равной мере чувствовал себя как рыба в воде, слушая бешеный бои Длинного Джона Болдри в таверне Уилдстоуна и сидя на опере Верди в Ковент-Гарден. И когда Фред Верморел для одной из вечеринок оккупировал проигрыватель, чтобы поставить Эдит Пиаф, Малькольм заставил замолчать недовольных, свирепо провозгласив: «Пиаф и Элвис… ВОТ ЧТО ЭТО», — и соединил указательные пальцы.

Несколько слов о Малькольме персонально.

Малькольм страдал редким нервным расстройством (сейчас это меньше бросается в глаза), носящим название синдром Жиля де ляТорре. Оно характеризуется маниакальными приливами энергии, временной потерей мускульной координации и непроизвольным копированием поведения других людей.

В студенческие годы его дважды увольняли из-за нетрудоспособности.

Первая его работа, в кофейном баре аэропорта Хитроу, закончилась жалобами, что половину кофе он проливает на заказчика. На второй работе, в кафе в угловом доме со львами у станции Чаринг-Кросс, наполняя сахарницы, Малькольм оставлял густые белые следы на столах и на полу — к неописуемой ярости помощника управляющего.

Воплощение Малькольма в качестве поп-звезды было поставлено под сомнение, когда Тревор Хорн обнаружил, что Малькольм физически неспособен держать ритм.

Однако Малькольм быстро научился извлекать выгоду из своих недостатков. Заняв позицию «жизнь должна стать большим, чем она есть, и плевать на всех» (несмотря на снобизм, его зачастую можно было глубоко смутить), он создавал впечатление, что своими гротескными манерами и физической неловкостью он намеренно показывает миру кукиш.

Таким образом он и творил вокруг себя ауру легенды — в известной степени это было легко в контексте артколледжей, где идея жизнетворчества (гений — это сама его жизнь в большей мере, чем его работы) исповедовалась по крайней мере со времен Марселя Дюшана.

Самым значительным и внушающим уважение качеством Малькольма было его умение извлекать пользу из любого бедствия. В конце концов, история «Sex Pistols» тоже представляет собой череду крушений — неподражаемо эксплуатируемых и в итоге обернувшихся, при абсолютном неравенстве сил, блистательной победой над здравым смыслом.

Но эксцентричное, вызывающе-чудаковатое поведение Малькольма не всегда было продуктивным, во всяком случае, пока Вивьен Вествуд не придала ему некое русло и не пустила в практику со своей чисто северной решимостью преуспеть. (Точно так же позднее это русло прокладывали помощники-продюсеры, от Джейми Рида до Тревора Хорна.)

Фактически в те чесвикские дни 1966 года Вивьен начала делать для Малькольма серию эксцентрических костюмов, руководствуясь его «сумашедшими» идеями. Первым стал ярко-желтый пиджак на несколько размеров больше (до этого самой крупной экстравагантностью Малькольма в одежде был его неизменный шарф из клетчатой шотландки). И именно Вивьен начала по малькольмовским проектам создавать украшения и продавать их в лавке на Портобелло-роуд, чтобы слегка пополнить скудный бюджет — на жалованье учительницы младших классов Вивьен нужно было не только содержать себя и двух детей (Бена от первого брака и Джо), но и поддерживать Малькольма.

Вернемся к ученическим годам Малькольма.

После Чисвика Малькольм на короткое время задержался в артколледже в Челси, где сделал несколько впечатляюще огромных конструкций. В Челси он познакомился с политикой — через Стэна, студента артколледжа, троцкиста по убеждениям и посредственного саксофониста. Затем в 1967 году Малькольм был арестован вместе с Генри Адлером, южноафриканским экспатриантом, за попытку сжечь американский флаг. Они провели ночь на тюремном полу и после стали друзьями. Адлер (пациент радикального психоаналитика Дэвида Купера) продвинул Малькольма в сторону еще большей радикальности.

Генри находился на всех фронтах радикального искусства. Он познакомил Малькольма и Фреда с первой лондонской Лабораторией искусств, где они посмотрели фильмы Кеннета Энджера, увидели выступления Ленни Брюса и Аллена Гинзберга, а также услышали первые пробы в области психоделического рока (против чего восстали).

Малькольм перебрался в артколледж Кроудон, где познакомился и подружился с Джейми Ридом и Робином «Поп-музыкой» Скоттом. Между тем Малькольм и Вивьен переехали на Хакфорд-роуд. Здесь они дали несколько незабываемых обедов. Вивьен готовила, накрывала на стол, мыла посуду и даже укладывала мальчиков спать, пока Малькольм обсуждал политику и искусство поочередно с Робином, Генри, Джейми, Фредом и другими.

Великий 68-й пришел и ушел (см. дальше). Малькольм в конце концов сдал экзамены 2-й ступени по истории и был зачислен в престижный артколледж Голдсмит, который до сих пор славится свободным стилем. Малькольм занялся там кино и фотографией.

В царстве интеллектуального терроризма, которое наступило после 68-го, Малькольм вдохновился ситуационизмом. Высшей его точкой был свободный фестиваль Голдсмита. Фестиваль был организован главным образом Лиз Мартин (первая феминистка, которую встретил Малькольм и которая его поразила) и Нилом Мартином. Малькольм, однако, сумел утвердить свою индивидуальность и добился успеха, в то время как едва ли кто-то из разрекламированных групп смог показать себя — в результате вышло много хаоса, была вызвана полиция и случился легкий разгул страстей.

В Голдсмите Малькольм подружился с Элен, карлицей, которая появится в «Рок-н-ролльной афере века». Элен тоже была эмигранткой из ЮАР, и она стала подходящим компаньоном для Малькольма в его ночных вылазках. Малькольм, Элен и Фред в стиле «Заводного апельсина» проникли незваными на несколько элегантных вечеринок. На одной из них, в фешенебельной квартире в Хампстеде, Элен испортила несколько шедевров в стиле оп-арт, пока Фред развешивал в ванной ситуационистские лозунги, а Малькольм разжигал маленький костерок в гостиной.

Финальным аккордом пребывания Малькольма в колледже Голдсмит стал его 16-мм фильм про историю Оксфорд-стрит; за кадром был голос его бабушки. Фильм оказался слишком амбициозен и не оправдал надежд; завершить его не удалось. Вместо этого Малькольм раздобыл где-то 8-мм пленку о летних каникулах преподавателей: пляжные сценки, игры в мяч и т. д. Все это он разрезал на куски, наобум перемонтировал вверх ногами и задом наперед и представил в качестве дипломной работы. Руководитель диплома, не узнав своих коллег, заявил, что это потрясающе. Малькольм, однако, не дожидаясь штрафных санкций, удрал из Голдсмита, так и не получив диплома.

В это время Малькольм и Вивьен вместе с Джо и Беном переехали в крошечную квартиру с одной спальней на Ферлейдж-Корт, близ Клапхам-Коммон. Бабушка подыскала Малькольму квартиру в пяти минутах ходьбы от ее собственной. Нередко она присматривала за детьми, пока Вивьен торговала украшениями. В бабушкиной квартире у Малькольма была своя комната, и он немало времени провел, не ограничивая себя в чтении — до «Государя» Макиавелли включительно.

В студенческие годы у Малькольма было достаточно очарования и еще больше щедрости. Уйму времени он потратил на свои безрассудные проекты. Однажды в типичном приливе энтузиазма он тайно (что оказалось крайне неблагоразумным) женился на иностранке (гречанке, если мне не изменяет память), чтобы обеспечить ей британское подданство. Никаких денег он не взял, просто сделал это из великодушия.

Закончив колледж в 1972 году, Малькольм внезапно очутился в вакууме. Некоторое время он напоминал птичку на привязи, летающую по кругу. Вдруг он совершенно спонтанно выкрасил прихожую их квартиры в черный цвет. Однажды его арестовали — он пытался стащить какую-то мелочь из местного магазина Вулворта.

Наконец он собрался с духом, вернул себе фамилию Макларен и на деньги из бабушкиной пенсии и сбережений родителей Вивьен, бывших владельцев магазина, снял заднюю часть дома 430 по Кингс-роуд и небольшую лавку под названием «Гаражный рай».

В 1972 году Малькольм и Вивьен вступили во владение собственностью. Вивьен бросила учительство, чтобы полностью взять в свои руки магазин.

В это время Малькольм открыл для себя, практически заново, молодежную культуру. Окрестив свой магазин «Даешь рок», он превратил его в мекку «тедди-боев», где они покупали одежду, безделушки, дешевые подержанные пластинки. Для соответствующего музыкального сопровождения был установлен старый проигрыватель, и магазин превратился в тусовку для потерянных душ (таких, как Стив Джонс и Пол Кук). Малькольм и Вивьен также создали свою линию одежды для «тедди-боев».

Постепенно разочаровываясь в культурном и политическом консерватизме своей клиентуры, Малькольм и Вивьен все больше уходили в ретро-стиль 50-х. Вдохновленный успехом «Рок-н-ролльного шоу ужасов», Малькольм также баловался музыкальными идеями Ноттинг-хилла и его бунтов 1958 года.

Магазин отнимал у Малькольма все время, и он крайне редко навещал свою бабушку. Когда ее муж внезапно умер, она погрузилась в уныние и сильно опустилась. Из преданности к Малькольму она отказывалась от помощи дочери. Как-то, после долгого отсутствия, Малькольм, забеспокоившись, решил ее навестить. Он нашел ее сидящей на кровати в запертой квартире. Она умерла от голода. Мать Малькольма так и не простила ни его, ни Вивьен. Несколькими годами позднее Малькольм, уже увешанный панковской атрибутикой, сел в метро и вдруг оказался прямо напротив собственной матери. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова.

Общая мода начала брать на вооружение его модели, но Малькольм чувствовал усталость от 50-х. Однажды он случайно наткнулся на каталог дамского белья магазина «Уолтфамстоу». Каталог, что было необычно для тех времен, открыто рекламировал «скандальное и чарующее дамское белье». Малькольм поменял вывеску — теперь его магазин назывался «Секс», — раскрасил интерьер флуоресцентной краской и развесил лозунги из «Манифеста общества уничтожения мужчин» Валери Соланас.

Затем, подыскав для своих художественных идей вещи в секс-шопах Сохо, они с Вивьен постепенно собирают под своей крышей полный комплект вызывающе-эксцентричных фетишистских нарядов, которые смотрелись уже вполне в стиле панк-рока.

К тому времени Малькольм начал ездить с деловыми визитами в США. Его стиль «тедди-бой» и секс-модели не имели ход в английской консервативной атмосфере, зато Нью-Йорк стал поистине золотой жилой для Малькольма. Он восхищался показным развратом в районах голубых и извращенцев и вдохновлялся смачным весельем американцев и их смекалкой. С этой точки зрения он всегда хотел жить в США.

В Нью-Йорке он впервые услышал и взял на вооружение название «Сексуальные пистолеты» — так именовалась одна из нью-йоркских уличных банд.

За несколько лет магазин упрочил свою репутацию в качестве источника костюмов и атрибутики для рок и поп-звезд и был взят под покровительство Игги Попом и «New York Dolls». Малькольм начал все дальше и дальше продвигаться в рок-круги и в 1974 году даже пытался приложить руку к «New York Dolls» в качестве менеджера. Они, однако, оказались совсем неуправляемыми (Малькольм признавался Фреду, что они ушли в такой отрыв, что едва могли связать членораздельно два слова или реагировать на увещевания — вместо слов Малькольм изъяснялся жестами, мычал и просто выталкивал их на сцену). Планы Малькольма стать их менеджером сорвались, зато он увидел Ричарда Хилла, в чем ему крупно повезло: Малькольм перенял у него торчащие цветные волосы и лохмотья, держащиеся на булавках. Идея была готова.

Во время знакомства Малькольма с нью-йоркской рок-сценой амбиции его достигли пика: он решил создавать самую возмутительную рок-группу в мире. По возвращении в Лондон он начал присматривать музыкантов, навещал своих приятелей по арт-колледжу и делился с ними мечтами о рок-группе, которая должна выйти на мировую сцену прямо из грязных порнофильмов. Отсюда уже непосредственно начинается история «Sex Pistols».