Николай Рерих и Елена Шапошникова: соединенные Шамбалой
Николай Рерих и Елена Шапошникова: соединенные Шамбалой
«Мой отец и моя мать, – писал Святослав Николаевич Рерих, – были наделены несравненной гармонией двух понимающих друг друга людей, которые имели высокие идеалы жизни. Их светлые образы навсегда останутся для меня источником величайшего вдохновения».
«Мечтателем о прошлом» называл Николая Рериха художник и критик Сергей Маковский. Романтик и философ, художник, авантюрист, сотрудничавший с советской разведкой, археолог и путешественник, окутавший свое творчество мистической дымкой, он считается основоположником «Живой этики» – синкретического духовного движения, синтезировавшего эзотерическую мудрость Востока, оккультно-теософские поиски Запада и в чем-то, возможно, лубочную русскую сказку.
Николай Константинович Рерих, безусловно, был одним из влиятельнейших мыслителей ХХ века. Символично, что рядом с ним с самого начала этого века была Елена Шапошникова – Елена Ивановна Рерих. В своих произведениях он называл ее «Ведущей», объединяя, возможно, глаголы «вести» и «ведать».
Оба они принадлежали к древним и славным родам – род Рерихов восходил ко времени Петра I, среди предков Елены Шапошниковой был Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Николай поступил одновременно в Художественную академию и в Санкт-Петербургский университет: с одной стороны, он с детства проявлял особые способности к рисованию, с другой стороны, его отец – юрист-нотариус – настаивал на том, чтобы сын шел по его стопам.
Елена Шапошникова также получила блестящее образование, обладала несомненным лингвистическим и музыкальным даром – к восемнадцати свободно говорила на четырех иностранных языках, была талантливой пианисткой (ее дядя – композитор Модест Мусоргский). Окончив Высшую музыкальную школу при Санкт-Петербургской консерватории, она давала сольные концерты в Дворянском собрании. Но было у Шапошниковой еще одно увлечение, которое впоследствии захватило ее целиком, – восточная философия.
С молодым художником Николаем Рерихом, учеником Архипа Ивановича Куинджи, Елена познакомилась летом 1899 года в имении князя Путятина, известного археолога и коллекционера. Впервые встретив Рериха, она поначалу приняла его не то за охотника, не то за одного из служащих князя и лишь за ужином узнала, что он художник, да к тому же достаточно известный – его дипломная картина «Гонец» была сразу же приобретена известным собирателем русского искусства П.М. Третьяковым. После этого молодой художник был принят Львом Толстым. Тот заметил Рериху: «Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше – жизнь все снесет. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывет!»
Гонец, гость, одинокий всадник, посланец не столько от племени к племени, сколько от одного мира к другому, отрешенный от сущего, становится частым персонажем картин Рериха. Многие из тех, кто оставил о нем воспоминания, отмечали его отстраненность, которую некоторые воспринимали даже как холодность и заносчивость. Возможно, этот гонец, путешественник по мирам был своего рода альтер эго Рериха.
Художник провел в усадьбе несколько дней. Он приехал по делам раскопки курганов, а Путятин, член Петербургского археологического общества, был в отъезде и задержался.
Красота, тонкость, ум и такт Елены произвели на Рериха глубокое впечатление. Наталья Шишкина, подруга Елены, оставила такое ее описание в молодости: «Полная изящества, женственности, грации и какого-то внутреннего обаяния всего ее облика, она невольно притягивала к себе все взоры. У нее были роскошные светло-каштановые, с золотым отливом волосы и пышная прическа по моде того времени, прелестный небольшой ротик, жемчужные зубы и ямочки на щеках; когда она улыбалась, а улыбалась она часто, все лицо ее освещалось теплом и лаской. Но что было самое примечательное в ее лице – это ее глаза, темно-карие, почти черные, миндалевидные, продолговатые, как бывают у испанок, но с другим выражением. Это были лучезарные очи с длинными ресницами, как опахала, и необычайно мягким, теплым, излучающим сияние взглядом».
В первые месяцы знакомства, продолженного осенью в Петербурге, Рерих, дороживший своей творческой свободой, делает 30 ноября запись в дневнике: «Сегодня была Е. И. в мастерской. Боюсь за себя – в ней очень много хорошего, опять мне начинает хотеться видеть ее как можно чаще, бывать там, где она бывает».
В 1900 году Николай Рерих посватался к Елене Шапошниковой и получил согласие – на удивление столичного бомонда, «выдававшего» Елену то за молодых миллионеров, то за дворян из лучших семей. Высший свет и его соблазны оставляли Елену равнодушной. 28 октября 1901 года молодые обвенчались в церкви Императорской академии художеств.
В августе 1902 года в селе Окуловке, где Рерихи находились проездом в археологическую экспедицию, родился их первенец Юрий, будущий ученый-востоковед с мировым именем.
В 1903–1904 годах супруги совершают путешествие по русским городам (всего не менее сорока!). Целью экспедиции было сравнительное изучение стилей и исторического своеобразия русской архитектуры. Николай Рерих вплотную подошел к тому, чтобы сформировать для себя образ Руси, который находит свое отражение в многочисленных картинах. Результатом путешествия стала большая архитектурная серия картин художника (около 90 этюдов) и статьи, в которых Рерих одним из первых поднял вопрос об огромной художественной ценности древнерусской иконописи и архитектуры. Рерих пишет эскизы икон и мозаик для храмов и монастырей. Некоторые мозаики, созданные по эскизам Рериха мастерской В. А. Фролова, сохранились до наших дней.
Елена Ивановна фотографировала церкви, памятники архитектуры, их роспись и орнамент. Она овладела также мастерством реставратора. Рерихам удалось открыть на некоторых холстах «под слоем позднейшей мазни» шедевры великих мастеров: Ван Орлея, Брейгеля, Рубенса, Ван Дейка…
Постепенно складывается богатейшая коллекция Рерихов, которую после революции супруги передадут в Эрмитаж.
В октябре 1904 года в Санкт-Петербурге у Рерихов родился второй сын, Святослав, который станет знаменитым художником, выдающимся общественным деятелем.
Рерихи старались развивать наметившиеся у детей таланты и склонности. Юрий с раннего детства обнаружил интерес к лингвистике и истории, Святослав интересовался живописью и окружающей природой. В знаменитой гимназии Мая наметившаяся специализация была продолжена. Юрий начал заниматься у известных русских востоковедов, а Святослав брал уроки живописи, был увлечен архитектурой и балетом, изучал естественные науки.
Елена Рерих много читала детям, занималась с ними иностранными языками и музыкой, брала с собой в музеи, возила на концерты и выставки. В домашнем театре ставились спектакли классиков драматургии, причем костюмы и декорации мастерили сами дети. «Мы были с детства окружены мыслями Елены Ивановны и Николая Константиновича», – вспоминал Святослав Рерих. В доме Рерихов часто бывали Врубель, Куинджи, Стасов, Дягилев, Стравинский, Блок, Бехтерев. Художник Серов приходил рисовать портрет Елены Рерих.
Постепенно у Николая Рериха складывается устойчивый интерес к философии и эзотерике Востока. Это не было чем-то необычным для России (да и для Европы) того времени – на рубеже веков Старый Свет искал новые мысли, переживал грандиозный духовный кризис. Серебряный век почти совпал с бумом спиритизма, должное которому отдал и Рерих.
Увлечение буддизмом и эзотерикой вело многих европейских интеллектуалов вдаль от христианской цивилизации к неким «истокам», «вселенской мудрости». Это необычайно многоликое движение могло вылиться как в бегство Гогена на Таити, так и в кровавую одиссею барона Унгерна, как в оккультные эксперименты элиты СС и ОГПУ, так и в скифство Блока, культ «Песни о нибелунгах» или «Калевалы». Это движение было принципиально надчеловечно и бесчеловечно. Но Рериху – и только ему одному (вернее, вместе с его супругой) – удалось придать вневременной смысл поискам и авантюрам, всецело принадлежащим концу XIX – началу ХХ века.
Одним из страстных проповедников таких исканий была Елена Блаватская, чью основополагающую работу «Тайная доктрина» впоследствии переведет на русский Елена Рерих. Путевые заметки Блаватской «Из пещер и дебрей Индостана» и «Племена Голубых гор» публиковались в России в конце XIX века под псевдонимом «Радда-Бай».
Благодаря Елене Ивановне Николай Константинович познакомился с трудами выдающихся мыслителей Индии – Рамакришны и Вивекананды, с литературным творчеством Рабиндраната Тагора, вместе они изучали Упанишады.
В это же время Николай Рерих активно занимается общественной работой – в частности, делает доклад императору Николаю II и великому князю Николаю Николаевичу (младшему) с призывом принять серьезные государственные меры по всенародной охране культурных сокровищ.
В начале 1915 года Николай Константинович заболел воспалением легких. Врачи посоветовали ему вместе с семьей переехать в Финляндию, в Сортавалу (тогда она называлась Сердоболь). Революция, после которой Финляндия закрывает границу с Россией, отрезает Рерихов от родины. Так начинаются их европейские странствия.
Сначала Рерихи путешествуют по Скандинавии. В Стокгольме в ноябре 1918 года открылась выставка картин Рериха. Потом следуют выставки в Норвегии и Дании. Успех превосходит все ожидания.
Из гавани Копенгагена путь лежит в Лондон. Вездесущий, преуспевающий Дягилев помогает в устройстве выставки в Англии. Здесь происходит знакомство Рерихов с Рабиндранатом Тагором – он говорит художнику: «Ваше искусство независимо, ибо оно велико». И приглашает семью в Индию. Там же, в Лондоне, Рерих с женой вступают в основанное Е. П. Блаватской Теософское общество. Возможно, Елена Рерих считала себя продолжательницей дела покойной Елены Блаватской, которая за счет, как говорят, способностей медиума вела духовные беседы с восточными мудрецами-махатмами, создавая свое синкретическое эзотерическое учение.
Вместе с духовными поисками Рерих ведет и художественные – во время знаменитых «Русских сезонов» С. Дягилева в оформлении Н.К. Рериха проходили «Половецкие пляски» из «Князя Игоря» Бородина, «Псковитянка» Римского-Корсакова, балет «Весна священная» на музыку Стравинского. Можно представить, как подействовали на впечатлительную парижскую публику его монументальные и в то же время яркие декорации, где изобретательно соединялись образы древних воинов и заморских гостей.
На родину Рерихам по-прежнему путь заказан – Николай Рерих к революции отнесся поначалу враждебно. Их дальнейший путь лежал в Америку. В США Николай Рерих начал активную подготовку к одному из главных дел своей жизни – Центрально-Азиатской экспедиции (путешествие на Тибет он задумал еще в 1903 году – именно тогда он выдвинул гипотезу о родстве русской и индийской культур), заручившись поддержкой нескольких влиятельных американских бизнесменов, считавших Рериха выдающимся гуру, провидцем и пацифистом.
Исследователи до сих пор не могут сойтись на том, что же было его истинной целью. Версии выдвигались самые разные. Прежде всего, конечно, говорили о художественных и этнографических целях этого поистине героического путешествия. Позже начали появляться версии и о том, что Рерих, к тому времени резко изменивший свое отношение к большевистской России, стал тайным агентом ОГПУ и Коминтерна, а основной целью экспедиции была политическая – свержение далай-ламы. Документальных подтверждений этой теории, конечно, нет, но о взаимодействиях Рериха с советскими руководителями известно довольно широко.
Из Индии, куда Рерихи перебрались из США перед началом экспедиции (собственно, началась она именно в Индии, в Дарджилинге, временно ставшем штаб-квартирой экспедиции), Рерих отправился в Восточные Гималаи (княжество Сикким), затем в Кашмир (Западные Гималаи), оттуда через Синцзян (Китай) в Киргизию. В Китае в 1926 году Рерихи посетили генконсула СССР Александра Быстрова-Запольского.
Об этой встрече Быстров писал в дневнике: «По их рассказам, они изучают буддизм, связаны с махатмами, очень часто получают от них директивы, что нужно делать. Между прочим, они заявили, что везут письма махатм на имя Чичерина и Сталина. Задачей махатм будто бы является объединение буддизма с коммунизмом и создание великого восточного союза республик. Среди тибетцев и индусов-буддистов ходит поверье о том, что освобождение их от иностранного ига придет именно из России от красных».
Быстрову Рерих оставил свое завещание. Все состояние он завещал жене Елене, а после ее смерти оно должно было перейти Всесоюзной коммунистической партии. Распорядиться наследием Рерих просил Чичерина, Сталина и Быстрова.
В 1926 году Рерих вернулся в Москву. Он встретился с Крупской, Луначарским и Чичериным, рассказал о своих планах. Тогда Рерихом заинтересовался начальник ВЧК Феликс Дзержинский и вызвал художника к себе. Лишь после третьей повестки Рерих пошел на Лубянку. Но встреча не состоялась: Дзержинский умер. Опасаясь, что новую экспедицию запретят, Рерих срочно выехал из Москвы на Алтай и в Монголию. Оттуда он рассчитывал попасть в Лхасу – главный город Тибета, резиденцию далай-ламы, находившуюся тогда под протекторатом англичан. Но его остановили английские власти, и в 1927 году Рерих вернулся в Индию.
Английская разведка, кстати, особо и не скрывала своего интереса к Рериху (англичане считали Тибет зоной своих интересов). Дольше других персоной Рериха интересовалась жена одного из разведчиков Тира Уэйр. В марте 1932 года она отправила секретарю по делам иностранцев при правительстве Индии Хауэллу «Неофициальный отчет о рериховском вопросе». В отчете Тира Уэйр рассказала о том, как они с мужем посетили тибетскую миссию в Лхасе. Уэйр была убеждена, что «как и остальной мир, Тибет участвует в скрытом советском движении… и что в различных монастырях уже есть советские агенты».
Дом Рерихов в Куле она считала центральной базой для связи с Москвой, являющейся «ключевой позицией для наблюдения как за Тибетом, так и за Индией». Рерихов Уэйр описала так: «Изумляющее упорство, способности и амбиции семьи Рериха нельзя отрицать. Этот русский, не извлекающий собственной выгоды из необычных возможностей плана завоевать мир, кажется мне непостижимым. Рожденный русским, Рерих носит прекрасную маску художественного инкогнито. Я твердо убеждена, что они, Рерихи, полностью готовы даже сейчас к любому политическому кризису». В правительстве отчет Уэйр был оценен как «хороший роман в духе Эдгара Уоллеса».
Пожалуй, самой распространенной версией об истинной цели Центрально-Азиатской экспедиции служит промежуточная – политико-эзотерическая. Якобы Рерихи задумывали этот труднейший переход в поисках места для «Новой Страны» – утопического коммуно-буддийского государства, основанного на гуманистических принципах «Живой этики». Отголоском этой версии стало предположение о том, что Николай, Елена и Юрий Рерих (младший, Святослав, не смог сопровождать семью в этой экспедиции – он продолжил обучение в США) на самом деле отправились искать Шамбалу – легендарную страну в недоступных горных районах Азии, где пребывают махатмы – учителя человечества.
Легенды и сказания о рае, чудесных странах, местах вечного блаженства существуют практически у всех народов земли, но Шамбала – это не рай в европейском, привычном для нас понимании слова. В ней пребывают лишь архаты – те, кто достиг личного спасения, но добровольно отказался от райской жизни, от ухода в нирвану, чтобы помочь спастись остальным. «В сказаниях о Шамбале, в легендах, преданиях и песнях заключается, быть может, наиболее значительная весть Востока. Кто ничего не знает о жизненном значении Шамбалы, не должен утверждать, что он изучал Восток и знает пульс современной Азии». Так говорил Николай Константинович Рерих, всю жизнь стремившийся к объединению вековых культур России и Индии, религиозно-философских традиций Запада и Востока. Вестник и помощник Шамбалы.
О содружестве великих умов, проживающих в отгороженной от внешнего мира горной стране, у которой много имен, говорится во многих легендах Индии, Китая, Монголии, Тибета. Рерих находил корни легенды о Шамбале и в России. Но вся штука в том, что Рерихам не надо было искать Шамбалу. Николай Константинович Рерих, его жена Елена Ивановна, их сыновья Юрий и Святослав были не просто семьей. Это было содружество умов, можно сказать – Шамбала в миниатюре.
За время экспедиции вместе с мужем и сыном Елена Ивановна преодолела 16 500 миль через обледенелые перевалы и горные хребты, не испугавшись пятидесятиградусных морозов и пуль разбойных тибетских племен.
Она была единственной женщиной, которая прошла весь труднейший маршрут. Елена Ивановна разделила с остальными членами экспедиции все тяготы пути и смертельные опасности. «Принести помощь, ободрить, разъяснить, не жалея сил, – на все готова Елена Ивановна… Часто остается лишь изумляться, откуда берутся силы, особенно же зная ее слабое сердце <…> На коне вместе с нами Елена Ивановна проехала всю Азию, – писал Николай Константинович, – замерзала и голодала в Тибете, но всегда первая подавала пример бодрости всему каравану. И чем больше была опасность, тем бодрее, готовнее и радостнее была она. У самой пульс был 140, но она все же пыталась лично участвовать и в устроении каравана, и в улажении всех путевых забот. Никто никогда не видел упадка духа или отчаяния, а ведь к тому бывало немало поводов самого различного характера».
Обширный научный материал, собранный Рерихами во время экспедиции, требовал систематизации и обработки, и по окончании экспедиции 12 июля 1928 года в Нью-Йорке был основан Институт гималайских исследований, а затем в Западных Гималаях, в долине Кулу, Николай Рерих основывает институт «Урусвати», что в переводе с санскрита означает «Свет Утренней звезды».
Именно здесь Рерихи создавали собственную культуру из научных и литературных работ, картин, размышлений и философских трудов. Венцом этого совместного творчества стало учение «Живой этики» (Агни-Йога), в создании и распространении которого огромную роль сыграла Елена Рерих. Востоковед Юрий, ставший директором Института «Урусвати» и руководителем его этнолого-лингвистического отдела, изучал санскритские тексты, Николай Константинович и его супруга отображали открывшуюся им мудрость Востока в литературных работах. То, что нельзя передать словами, пытались воплотить в своих картинах Святослав Рерих, возглавлявший отдел народного искусства и народной фармакопеи института, и его отец.
Здесь Николай Рерих готовит знаменитый «Пакт Рериха» – договор о защите и охране культурных ценностей и институтов. «Для защиты культурных сокровищ нужен не только как официальный орган, но как образовательный закон, который с первых школьных дней будет воспитывать молодое поколение с благородными идеями о сохранении истинных ценностей всего человечества», – говорил о нем сам Николай Рерих. Отсюда в середине 30-х годов Рерихи отправляются в следующую – Маньчжурскую экспедицию.
«Дружно проходили мы всякие препоны, – писал Николай Константинович Рерих о своем браке уже на склоне лет. – И препятствия обращались в возможности. Посвящал я книги мои: «Елене, жене моей, другине, спутнице, вдохновительнице». «Другиня» – это старинное слово очень точно соответствовало духу и характеру Елены Ивановны. Многие картины Николая Рериха являются результатом их совместного творчества, по сути «сотворчества», в котором Елена Ивановна была вдохновляющим началом. Как писал Николай Константинович: «Творили вместе, и недаром сказано, что произведения должны бы носить два имени – женское и мужское».
Она же всегда старалась держаться в тени. Большинство ее трудов издано под псевдонимами. «<…> позвольте мне сойти с пьедестала, водруженного Вашим прекрасным, любящим сердцем <…> Я люблю простоту во всем, и всякая напыщенность и торжественность мне органически нетерпимы. Не люблю учить, но только передавать знания», – напишет она в одном из писем.
Единственное, о чем оставалось жалеть Николаю и Елене Рерих, так это о невозможности вернуться на родину – несмотря на их многочисленные запросы, в получении виз им было отказано. Лишь детям их удалось добиться разрешения на въезд в СССР.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.