Путь к прекрасному. Святослав Рерих
Путь к прекрасному. Святослав Рерих
Ушел из нашей жизни Святослав Николаевич Рерих. Последний из великой семьи Рерихов. Ушел, когда на небесном своде вступил в свои права Водолей, небесный знак России, зодиак новой зарождающейся эпохи, ушел под знаком, который подарил 12 февраля 1789 года Елену Ивановну Рерих, верную спутницу его отца Николая Константиновича Рериха, матушку и водительницу семьи.
Вчера, 1 февраля 1993 года, на третий день после ухода из жизни, его похоронили. По желанию и распоряжению его вдовы Девики Рани он был отпет по христианскому обряду и погребен в своей усадьбе в индийском городе Бангалоре, где жил и творил последние годы жизни. Где рядом с домом, в мастерской художника, хранятся его полотна, удивительные коллекции, личные вещи, где на древней земле Индии цветет посаженный им сад, где он любил размышлять под огромным баньяном или на каменной скамейке у озера с белокрылыми цаплями. Да, он похоронен в прекрасном, удивительном по красоте и гармонии месте, но его собственное завещание, известное многим, не было исполнено! Он завещал похоронить себя в России, в родном для него Петербурге по православному обряду во Владимирском соборе. Тысячи людей, уверенные в исполнении его последней воли, сдвинулись со своих мест в надежде попрощаться с человеком, который стал для них светочем в жизни, через творчество которого ярко светился путь к прекрасному.
Не довелось! Что ж, остается лишь некоторая надежда на то, что когда-нибудь завещание Святослава Николаевича исполнится. Так было с Шаляпиным и другими родными отечеству людьми. Но вот что, на мой взгляд, главное: при каждом общении он непременно повторял: «Мы еще встретимся… у нас еще будет много, много встреч». Спасибо за эту надежду, Святослав Николаевич, спасибо за те радостные встречи, которые вы нам подарили!
В 1992 году я встречалась с ним три раза – в мае, июле и октябре на его день рождения. Через несколько месяцев его не стало. Я как будто чувствовала его уход и стремилась снова и снова с ним повидаться. Кто для меня этот человек? Говорят, что в жизни нужно встретить своего старца. Он и был тем самым старцем – для моей души. Он, как певец красоты, призывал стремиться к прекрасному. Прекрасное – это величие космоса, частью которого мы являемся.
Мы суть жители Космоса, а не только земляне. Есть такая фраза: «Падение пера птички здесь, на земле, отзовется в дальних мирах». Любое событие – хорошее, плохое – так или иначе отзывается.
Первая встреча
Наш самолет летел над Гималаями, над которыми разыгрывалось непостижимое таинство утренней зари. Из-за кромки гор показался огненный диск, осветив собой вершины священных гор и проявив серебристые облака. Солнце тысячекратно отразилось в горных озерах и излучинах рек и полновластно завладело пространством неба. Постепенно из ярко-красного сформировалось мощное белое светило. Так огненно прекрасно началась Индия. Отель «Ашока», сверкая нарядностью, начинался с двух высоких швейцаров, наряженных в ярко-красные одежды и высоченные тюрбаны с настоящими саблями в ножнах. Двери отеля широко распахнулись перед пятью русскими, которые на эти немногие дни должны были забыть свой неустроенный русский быт и возлечь на мягкие кровати в больших светлых номерах отеля.
У дверей номера 420 в небольшом холле полулежала сильно похудевшая Девика Рани – легенда индийского кино, бывшая звезда экрана, племянница Рабиндраната Тагора, спутница всей многосложной жизни Святослава Николаевича Рериха. Едва успели поздороваться с ней, как нас пригласили в номер. За столом у окна сидел Святослав Николаевич, он нас ждал. Со всеми поздоровался, касаясь наших рук, вглядывался в глаза.
Обрадовался двум небольшим иконам нашим, великим Святым – Сергию Радонежскому и Серафиму Саровскому, последнюю мы привезли из Дивеева, где были недавно установлены Святые мощи батюшки Серафима. Святослав Николаевич брал иконы из наших рук и целовал их. Говорил он медленно и тихо, но речь его, ясная, красивая, гармонировала со всем его обликом.
В преклонном возрасте он сохранил необыкновенную красоту. Вспомнились слова Павла Флоренского: «Человек со временем приобретает либо лик, либо личину». Его утонченное, одухотворенное лицо буквально светилось добром и сердечностью.
– Святослав Николаевич, – обратилась я к нему, – сейчас на Алтае мы начали строительство Часовни Сергия.
– Прекрасно! Прекрасно! – искренне обрадовался Святослав Николаевич, он улыбнулся и взяв меня за руку, продолжал говорить. – Это очень, очень меня радует. Будем надеяться, что все найдет свое надлежащее место и… пусть будет именно так, как хотелось бы, чтобы все шло вперед своими особыми шагами.
Он повернул ко мне свое лицо, и я увидела очень близко его внимательные глаза золотистого цвета. Стало необыкновенно тепло на душе, я почувствовала, как заалели щеки, как стало биться сердце в моей груди.
– Нам разрешили быть с вами целых полчаса, – объяснила я, – это огромное счастье. Я сорок два года готовилась к этой встрече здесь в Индии… В Москве мы с вами встречались.
– Да, – утвердительно кивнул Святослав Николаевич и прижал мою руку к себе.
– Но здесь, в Индии, – продолжила я, – это особенно важно, тем более что сейчас я больше понимаю значимость этой встречи, чем тогда, я была не подготовлена к этому.
– Но, во всяком случае, – улыбнулся Святослав Николаевич, – тогда эти встречи тоже были нужные, полезные, хорошие.
– Да, спасибо… – я чувствовала тепло руки Святослава Николаевича, на одном из пальцев горел синим огнем сапфир – кольцо, принадлежавшее ранее его отцу.
Я знала по книгам Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерих, какое место занимал Сергий Радонежский в жизни этой великой семьи. Елена Ивановна писала: «Вся жизнь наша проходила и проходит под Знаменем Сергия Радонежского».
Именно в знак верности Ангелу-Хранителю России, Святому Сергию, мы и хотели поставить в далеком Горном Алтае часовню Сергия.
– Рубим сейчас часовню, – рассказывала я Святославу Николаевичу, – неподалеку от Верхнего Уймона, где в 1926 году были ваши родители – Елена Ивановна и Николай Константинович. Работа ведется по эскизам и картинам Николая Константиновича. Часовня будет небольшая, деревянная, а рядом – келья Сергия Радонежского.
– Очень хорошо! – убежденно произнес Святослав Николаевич. – Вполне, вполне одобряю.
– Сейчас возник огромный интерес к Алтаю, – продолжила я, – и хорошо, если это будет духовный путь…
– Духовный центр, – подхватил Святослав Николаевич, – в котором может быть… – Он оборвал сам себя. – Да, дорогая моя, теперь смотрите, здесь.
Святослав Николаевич указал на книги Учения, лежащие перед ним на столе, он провел рукой по переплету и замер… Замер и наш разговор. Не выпуская мою руку из своей, Святослав Николаевич смотрел куда-то в окно, где через ветви тропических деревьев в чернильной темноте ночного вечера полыхали зарницы. Лицо его стало отрешенным. Он полуприкрыл глаза и как бы находился не с нами, и только тепло руки, легко сжимающей мою, говорило о том, что разговор не закончен.
– Тут хорошие книги, – прервал тишину Святослав Николаевич.
– Да, многие люди их ждали, – боясь потревожить его мысли, проговорила я едва слышно.
– Да, – ответил он, пытаясь открыть большой том, но рука его не слушалась.
Я взяла том и открыла на первой странице: «В мою Новую Россию моя первая весть», – так начиналась первая книга учения «Зов».
– Раньше мы прятали эти книги, – рассказывала я, – ведь за это преследовали, а теперь они доступны, другие времена настали.
– Да, – утвердительно сказал Святослав Николаевич.
– Загорску вернули прежнее название – Сергиев Посад, – рассказывала я.
– Сергиев Посад? – повторил Святослав Николаевич, – прекрасно! Да, – сказал он, бережно касаясь книг, – много есть интересного, прекрасного…
Года жизни до этого часа спрессовались в одно мгновение и перед глазами пронеслась вся сорокадвухлетняя жизнь. Вот маленькая Ната, ведомая в сибирском лесу бабушкой Анной Ивановной Герман. И далее: повзрослевшая Наталья, обретающая знаменитых учителей – Сергея Герасимова, Андрея Тарковского… Проживающая судьбы своих героинь – незащищенной Хари, сгорающей от любви мадам де Реналь, сострадательной Марии Волконской.
Я поняла, что все не случайно, что все это жизнь человеческого духа. В глубине души я была уверена, что где-то на орбите планеты Солярис ждет Криса Кельвина моя Хари, что в каком-то ином измерении Мария Волконская встретится со своими умершими детьми, а мадам де Реналь после смерти соединится сердцем с любимым Жюльеном, есть где-то та неведомая пока нам страна, которая возвращает все, что отняла жизнь. И я не ошиблась!
Когда я в тридцать лет впервые взяла в руки одну из книг «Живой Этики», я впервые получила ответ на зов моего сердца. Ответ, данный неведомыми мне высокими и Великими Душами, которым я поверила навсегда, ибо сердце знало, что это была правда. Да, жизнь не кончается с последним земным вздохом. Она расцветает в иных мирах и измерениях, и все, чем был человек в жизни, все его накопленные духовные богатства остаются с ним после смерти. Ибо сказано Иисусом Христом: «Не умрем, но изменимся».
Там, в иных мирах, ждут те, кто ушел раньше, там радость и помощь тем, кто не нарушил здесь, в жизни своей, законы космоса и земли, там страдание и мучение тем, кто презрел дух в себе и пошел к разложению.
Читая Учение, я почувствовала, как оно зажигает во мне неведомые воспоминания прежнего опыта, настраивает душу на высокий лад, будит творчество и фантазию, и все это – океан Учения, который был связан с Великим живым опытом семьи Рерихов. Книги Учения зарождали мысли, мысли толкали к действиям и привели меня через десятилетие к пути, по которому шла великая семья Рерихов. Этот путь физически связывал Алтай и Гималаи в единое грандиозное целое, он увлекал к иным мирам.
Ночью в Бангалоре разразилась летняя гроза, торжественно, с длинными раскатами, гремел гром, небо пронзали не одна, а сразу несколько молний. Зато утро, умытое дождем, сверкало свежестью и ароматами цветов.
Вскоре за нами пришла помощница Святослава Николаевича и весело сказала, что Святослав Николаевич спрашивал: «Куда это вы все подевались?».
Святослав Николаевич сидел в том же кресле, но в новой веселой ситцевой рубашке и пил чай, осторожно помешивая ложечкой сахар.
– Святослав Николаевич, – начала я наш разговор, – сейчас мы переживаем в России тяжелые времена.
– Да, я знаю, – сердечно ответил он.
– Поэтому хотелось бы именно от вас услышать, как нам быть?
Святослав Николаевич снова взял мою руку в свою:
– Главное, не беспокойтесь о том, что Россия может чем-то потратить свои силы, энергии. Все это пройдет, все это поправится, – голос его, вчера еще такой слабый, сегодня звучал сильно и выразительно, наполненный энергией Веры. – Я уверен, что Россия переживет все это, и все эти временные затруднения сотрут себя, и мы вступим на Новый этап. Да, – продолжал он, – радостно видеть, когда появляются хорошие люди, которые понимают, которые стремятся к тому же, что и ты, которые хотят помочь в достижении этого будущего.
– И верят, – подхватила я слова Рериха, – что у России будет великое будущее.
– Да, конечно, конечно! – с уверенностью произнес Святослав Николаевич.
– Значит, всему свое время, – повторила я его слова, – ведь сказано: «Претерпевший до конца спасен будет».
– Да!.. – как-то особенно тепло произнес Святослав Николаевич и опять прижал мою руку к себе.
Не отрываясь, я смотрела в светлые глаза Учителя, мне так хотелось, чтобы он был уверен в нас, что мы всё выдержим, всё вытерпим.
– Народ у нас терпелив, – сказала я.
– Да, – согласился Святослав Николаевич, – бесконечно терпелив. Прекрасный народ!
– Сегодня многие выбирают духовный путь, – продолжила я наш разговор, – и есть те, кто идет путем семьи Рерихов. Что передать этим людям?
– Будущее России, – отвечал Святослав Николаевич, – ясно определено тем, как она расположена. Главное, мы должны стремиться к прекрасному. В этом все, потому что в этом лежит совершенство будущего. И к этому мы должны все стремиться, и мы найдем прекрасное!
– Сейчас, в дни 600-летия со дня Успения Преподобного Сергия повсюду идет строительство, – рассказывала я. – Мы строим часовню, да и сама усадьба в Верхнем Уймоне, где жили ваши родители, реконструируется в эти дни.
– И это правильно, – подхватил Рерих, – потому что Сергий играл такую большую роль. Так сильно все это у него проходило, что, несомненно, и в будущем его ждет большая сложная жизнь. Да, дорогие мои.
В этих словах, сказанных Святославом Николаевичем, был заложен какой-то очень большой, возможно, пророческий смысл, священный завет.
«Вы увидите, он будет играть большую сложную “жизнь” – вспомнились строки, написанные Николаем Константиновичем Рерихом о Звенигороде – городе Будущего, что возникнет он на берегу Катуни на Алтае, и что поднимется он под светлым Знаменем Сергия Радонежского.
– Спаси Бог, как говорят у нас на Алтае, – вспомнила я, как благодарят старообрядцы.
– Спаси Бог, правильно, – обрадовался Святослав Николаевич, – это правильный подход. Да, как я говорю, нужно стремиться к чему-то красивому, к чему-то новому, и через это стремление мы найдем новые пути…
В местечке Татагуни под Бангалором огороженная массивным забором на большом участке плодородной земли расположилась усадьба Рериха. На тщательно ухоженных терпеливыми индийскими руками газонах цвели яркие душистые цветы, но тончайший, сложный аромат всего сада создавали не они, а очень странные на вид деревья. Словно пришельцы из далекого космоса, они вытягивали свои фигурные стволы и ветви к жарким индийским небесам и, казалось, просили еще большей жары. Вся растительность в саду уже давно буйно цвела, а на руках-ветвях этих деревьев только что появились какие-то беззащитные нежно-зелёные листочки, крошечные завязи каких-то плодов, которые и издавали столь удивительный аромат. Мне рассказали, что масло этих плодов употребляется во французской парфюмерии, но что истинное их употребление еще впереди.
Вскоре мы вошли в святая святых – мастерскую Святослава Николаевича, расположенную в отдельном доме. Большая, просторная комната с обилием дневного света скорее напоминала музей. Все в ней говорило о любви к прекрасному, в чем бы это прекрасное ни проявлялось – в камне или картине, фигуре из бронзы или иконе на шелке. Это была мастерская красоты.
Вдоль стен мастерской, обернутые прозрачным полиэтиленом, стояли полотна Святослава Николаевича. Перед нами был мир в красках: темно-синие тени долин, свежая зелень луга, золотистое небо, своеобразный ритм движения и света. Вспомнились слова Учения: «Через искусство имеете свет». Притягивала к себе огромная картина летящего над землей в ярко очерченной ауре Иисуса, в картине доминировал прозрачно-бирюзовый цвет.
На массивном письменном столе разместился целый мир фигурок из бронзы и мрамора, белой и темной слоновой кости.
Здесь соседствовали Мадонна и Будда, здесь не было религиозных разногласий, царил мир и шла гармоничная работа над сознанием людей, имеющих редкую возможность напитывать свой дух редчайшими произведениями искусства.
Мое внимание привлекла большая, в темной деревянной раме фотография Елены Ивановны Рерих. Она сидела в кресле в четко обозначенном светящемся круге ауры. С фотографии на нас смотрела милая сорокачетырехлетняя женщина, поражающая своей необыкновенной сосредоточенностью и ощутимым страданием. Елена Ивановна – водительница и вдохновительница семьи Рерихов – прошла через огненное крещение космических энергий, зажгла огни своих духовных центров и этим самым оказала действенную помощь всему человечеству, приняв и пропустив через свое сердце космический огонь. Именно ей Великие Гималайские Учителя доверили принести миру Новое Откровение, Новейший Завет. Да, это был Величайший Дух в образе прекрасной женщины, но это была и земная хрупкая женщина, вынесшая ради любви к человечеству невыносимые страдания. Только в будущем мы сможем понять глубину этого подвига и степень этого страдания, когда приблизимся к своей Голгофе, ведущей к постижению космических тайн.
Пасха!
Утром пошли поздравлять Святослава Николаевича. Принесли ему самовар, крашеные яички, он очень обрадовался, просил медицинских сестер, чтобы хорошенько все устроили.
Я спросила Святослава Николаевича о его картине «Иисус летящий».
– Много будет новых картин, – улыбнулся он.
Святослав Николаевич стал переводить на английский язык слово в слово Адити Васиштха, своей собеседнице, то, о чем я говорила по-русски. Адити приняла нас сердцем.
– Они полны любви к вам, – сказала она.
Весь день провели в усадьбе Святослава Николаевича. Впервые вошли в жилой дом. Сразу ощутила огромную энергию, даже остановилась на пороге, все тело покалывало, руки отяжелели. На стенах в гостиной небольшие этюды Николая Константиновича Рериха – Гималаи. На туалетном столике – Будда из светло-голубого фарфора. Везде небольшие бумажные иконы Святого Антония с маленьким Христом. Поднялись наверх по деревянным ступенькам в спальню Святослава Николаевича и Девики Рани. На коврике трогательно смотрелась аккуратно собранная вычищенная обувь Святослава Николаевича. Здесь паутина, видимо, слуг сюда не допускают.
«Доктор Рерих не был здесь уже более двух лет», – рассказал нам слуга-индиец. С небольшого балкона хорошо виден сад.
В гостиной, в спальне каждый уголок занят фигурками, памятными деталями: Будда и Мадонна, икона Владимирской Богоматери и индуистские божества, Святой Сергий и Святой Франциск. Здесь, в этом микромире, никто не спорит, нет религиозных распрей, все живут мирно и сообща творят свою помощь людям.
Перешли в мастерскую Святослава Николаевича. Одна за другой освобождались от полиэтилена его картины. Заботливые руки индийцев ставили полотна на мольберт, и мы снимали каждую картину, иногда объединяя кадры с цветами и деревьями сада. Картина «Будда» уже требует реставрации. «Маленький Кришна», «Летящий в ауре Иисус», «Моление о Чаше», цикл картин «Тонкий мир». Людмила Васильевна Шапошникова сказала, что такого Рериха еще не знают. Возможно, мы первые и последние, снимающие эти картины.
Кажется, Девика Рани собирается продать усадьбу.
«Боже, сохрани сад Святослава Николаевича и его картины!»
Под вечер со свечой сняли проход по всему дому, зашли в лабораторию: мало кто знал, что Святослав Николаевич занимался химией, исследуя эфироносы. Со стен смотрели буддийские и иранские мудрецы. Все гармонично и красиво, но нигде ни роскоши, ни пошлости – дом, как и человек, отражал всю многотрудную жизнь, жизнь Художника.
29 апреля. Бангалор. Отель «Ашока»
Показали фрагмент из фильма «Часовня Сергия», фильм второй «Невидимо Видимый». Смотрели вместе со Святославом Николаевичем. Он взял мою руку, я прикрыла ее своей, так и стояли, как одна душа. Святослав Николаевич смотрел с большим эмоциональным напряжением. На эпизоде с Серафимом Саровским несколько раз плакал. Но самое большое волнение было при виде хроникальных кадров с его отцом – Николаем Константиновичем Рерихом. Он вскинул руку, обвел всех глазами. Раздались радостные возгласы индийцев: «Папа, папа».
Адити поцеловала его и меня. Несмотря на усталость, Святослав Николаевич живо отреагировал на мое «Завтра мы уезжаем»:
– Когда?
– Вечером.
После фильма пришла Адити. Понятно, почему именно ее приблизил к себе Святослав Николаевич. Утонченная духовная сущность, родственная душа. Адити очень интересно рассказывала о первой встрече со Святославом Николаевичем. «Святой среди нас» – был рефрен ее рассказа. «Самое прекрасное – быть с ним, это целый мир. Я никогда не была в Кулу, но он столько о ней говорил, что я представляла долину даже лучше, чем если бы видела сама – ведь я всё видела его глазами, глазами художника».
Тепло попрощавшись со Святославом Николаевичем, мы покинули гостеприимный Бангалор.
Долина Кулу на севере Пенджаба
2 мая мы выехали из Дели, наш путь лежал в Гималаи к священной долине Кулу.
Мимо проплывали индуистские храмы, спящие на мостовой люди, священные коровы-зебу. Прошли паломники – ситдху, один из них – на каталке, калека без ног.
В храмы, напоминающие горные вершины, можно входить всем, только сняв обувь. По краям дороги растут эвкалипты, пальмы, желтеют поля подсолнухов. Живописные мулы тянут переполненные телеги, их рога увиты лентами и украшены бубенцами. В Индии даже самые бедные жилища, повозки обязательно чем-то украшены, а девушки в разноцветных сари с вплетенными в косы душистыми цветами похожи на экзотических бабочек или часто встречающихся королевских павлинов.
После семи часов пути мы увидели горы. Теперь нас сопровождал только горный пейзаж и бурные воды реки Биас. Миновали место, где состоялась описанная в Махабхарате Великая битва.
После пятнадцати часов пути, поздно ночью мы прибыли в Кулу, в усадьбу Рерихов. К нам вышла хранительница дома Урсула. Ей было передано письмо от Святослава Николаевича с указанием разместить нас в усадьбе.
В скале над долиной под звездным небом был еле различим двухэтажный, увитый плющом старинный каменный дом. Сколько раз представляла я тот момент, когда попаду сюда! Дом, где жила Елена Ивановна Рерих, Николай Константинович, Юрий Николаевич и Святослав Николаевич, где проходили встречи особого значения, где рождались строки нового Огненного Учения – Живой этики. Почти несбыточная мечта.
И вот мы здесь, за большим старинным столом, в столовой Великой семьи. Электричества нет, ужинаем при свечах. Когда сели за стол, воцарилась абсолютная тишина, ни одного звука, от свечей протянулись световые линии к нашим уставшим, но счастливым лицам. Нехитрая наша походная еда легла на красивые тарелки английского фарфора, принадлежавшие семье. Почти не сознавая от усталости и волнения, что происходит в этот необычный день моей жизни, я уснула на кровати, принадлежавшей некогда Николаю Константиновичу Рериху.
Спала очень хорошо, видела сны, но не запомнила. Разбудила нас Урсула, ровно в 8 утра дала по чашке крепкого чая, приготовила для умывания кувшин теплой воды. В доме только холодная. Дом, видимо, благодаря её усилиям и усилиям немногочисленных слуг, очень живой и в абсолютном порядке. Он строг и красив. Все говорит о том, что он приспособлен для Великих общений. У постели Николая Константиновича, где я спала, знакомое по фотографии Елены Ивановны кресло.
Сижу за столом Елены Ивановны. За окном вечнозеленые деодары (гималайские кедры), внизу шумит Биас, мощная река, берущая свое начало от горных святынь. Окно передо мной, увитое диким виноградом, полуоткрыто. Оно трёхстворчатое. На подоконнике пять больших кристаллов горного хрусталя и каменная табличка со знаками. На столе слева от меня красивая керосиновая лампа, два белых камня и снова горный хрусталь. Каменное изображение, видимо, женское, со сложенными руками. Слева от письменного стола в углу небольшая тумбочка из темно-коричневого дерева.
Днем мы все вместе прошли к памятнику, поставленному на месте кремации Николая Константиновича Рериха. Утро солнечное, долина вся перед глазами и вся прослушивается: кричат петухи, шумит Биас, слышны барабаны и крики индусов. После поднялись чуть выше усадьбы, туда, где под сенью деодаров располагался Урусвати – Институт Гималайских исследований. Здесь впервые, ещё в двадцатые годы, сопрягали науку, духовность и поиск. С этим институтом сотрудничали Эйнштейн, Вавилов, Вернадский. Здесь шли исследования по созданию лекарств из редких растений, собранных семьей Рерихов в Трансгималайской экспедиции. Если бы не война и не остановка деятельности института, возможно, что проблема рака, этого бича современности, была бы решена. Единственные в своем роде астро-химические условия гималайских высот создали поистине уникальную обстановку для тончайших опытов в лабораториях института.
Но сегодня, в 1992 году, все здания в бедственном положении, их деревянные стены изъедены жучком, но вид с возвышенности, где расположен Урусвати, потрясающ: горная цепь с вечными снегами, окаймленными могучими деодарами.
Весь оставшийся день снимали в доме, в столовой, в кабинете Елены Ивановны. Начался ливень, засверкали молнии, эхом грохотал гром. Я положила на стол книги Елены Ивановны с ее пометами, рядом – книги Учения «Зов», поставила потрет Учителя, и мы под аккомпанемент грозы начали снимать.
Возможно, из-за непогоды нам закрыт путь назад, можно не успеть на самолет. На все воля Божия!
Вернулся уставший водитель, он помогал Вишну, старому слуге Рерихов, вернуться домой к пудже – индийскому богослужению. Вишну болен астмой. Водитель сказал, что, возможно, из-за сильного дождя сошел селевый поток и перекрыл путь назад.
Проснулась в 7.30 утра. Первое, что увидела, – радуга на створке окна. Воздух звенит от солнца. Все вершины буквально горят. Но снизу поднимаются легкие облачка.
Внизу, в долине, опять гремят барабаны и звучат трубы, какое-то празднество, возможно, свадьба.
Передо мной лежит книга Учения «Живой этики» – «Зов», с правками Елены Ивановны. Первая книга, вышедшая еще в старой орфографии.
Люди зашли в тупик, но молнии осветят их путь,
И гром разбудит спящих.
Горы обрушились, озера усохли, ливни снесли города.
Явил лик голод, но молчит дух человеческий.
Идите, учите, протяните руку помощи.
Жизни счастье найти в творчестве
И око обрати в пустыню.
О Христе любовью ревнуя, Христу радость несу.
Думайте о великом даре любви к Единому Богу
И умейте развить великий дар прозрения
В будущее единство человечества.
Выехали на машине к перевалу Ротанг. Яблони в цвету, снежные вершины и многочисленные водопады, мощный в своем движении Биас. Первая остановка у скалы с цветным изображением легендарного учителя «Падма Самбхавы». Каменотесы стучат молотками на улицах деревень. Камень здесь в почете – даже крьши покрыты пластинками из каменного сланца, которые положены одна на другую наподобие черепицы. Много ребятишек. Жители долины Кулу предпочитают всё носить в легких объемных корзинах. Колеса до сих пор не признают. Увидели интересных монахов. Один сидел в задумчивости у скалы, другой встретился нам на дороге. Поднялись кругами к перевалу, он оказался непроходим. Снимали рядом. Живописные скалы внизу, горная река и водопады. Забрались чуть повыше – альпийские мелкие цветы: голубые, сиреневые. Перед взором – грандиозность Гималайского пейзажа. На обратном пути заехали в поселок городского типа Манали. Сняли храм Хотимбы XVI века, до этого на этом месте было древнее святилище, где приносили человеческие жертвоприношения – добровольные и не очень. У входа в храм висят колокольчики, внутри почти никакого убранства, краска для точки между бровями и священная еда, чуть сладковатая на вкус. Вокруг храма чудо природы – гигантские деодары, которым пять тысяч лет, как утверждают хранители монастыря.
В Манали в тибетском магазинчике приобрели удивительно звучащий тибетский колокольчик, четки и благовонные палочки под названием «Шамбала». Недалеко от Манали мы видели отель с этим же названием.
Перед возвращением посетили дворец Раджи. Нас встретил хозяин отеля и небольшого музея под открытым небом. В камне запечатлены женские фигуры, изображающие жен раджей, которые добровольно восходили на погребальный костер умерших мужей. Страшно представить этот ритуал. (Если не ошибаюсь, подобную статуэтку я видела на письменном столе у Елены Ивановны.)
В Индии совершено иное отношение к жизни и смерти. Днем, по возращении, на скамейке перед домом Рерихов я взяла интервью у Урсулы и Людмилы Васильевны Шапошниковой. Оказалось, что они были в одних и тех же индийских племенах, особенно запомнили они матриархальные племена Тода.
Уже в темноте снова спустилась вниз к месту кремации Николая Константиновича и камню-памятнику.
Гроза прошла. С деодаров падали последние капли дождя, пахло травами и смолой могучих гималайских кедров. Неожиданно у самой земли вспыхнула голубая, еле приметная звездочка, и я стала путешествовать вместе с ней по саду. Прохладно, хорошо.
В кармане своей походной куртки обнаружила семь алтайских кедровых орешков. Раскопала камнем влажную землю и опустила в неё семь зерен: как знать, может быть, вырастут на Гималайской земле алтайские кедры.
Завтра в 5 часов утра уедем из этого Дома Учителей – дома, наполненного их аурой, необыкновенной энергией, мыслями Великой Семьи, книгами, вещами.
Алтай – Гималаи
Начало второй экспедиции в Индию у нас с Володей Шестаковым получилось буквально транзитом: Алтай – Гималаи. 9 июня я прилетела в Барнаул, остальные все ехали на поезде.
Встретила наших и уже знала, что полечу 11 июня назад. Машенька, дочка моя, танцевала на взлетной полосе. С ней прилетел на Алтай ее первый учитель английского языка Дэвид Нельсон. Он приехал из США и уже полгода жил у нас, удивительно добрый прекрасный парень. Я решила его взять на Алтай.
Дэвид улыбался во все свое милое лицо. Обедали в Мульте, потом на грузовичке все вместе с детьми поднялись в горы к месту строительства часовни Сергия. Дорога была трудная, по камням и реке, Маша то засыпала на руках, то радостно крутила головой по сторонам, отмечая: «овечки», «лошадки», «цветы».
Там, в горах на Елани, среди цветущих лугов увидели светлый абрис нашей часовни – белоствольный куб, пока без верха. Сделали на строительстве красивые кадры. Строитель Валера играл на гуслях, птицы пели, шумела горная река, горели жарки. Снимали до заката солнца. Вернулись в темноте. Маша мирно спала на моих руках.
11 июня вылетела из Усть-Коксы в Барнаул и из Барнаула в Москву.
Великий праздник. Летим к Святославу Николаевичу. У меня в руках в небольшой вазе желтые огоньки – жарки, сорванные на Алтае моей Машенькой неподалеку от строящейся часовни. Цветы ехали с нами на грузовике с горы до Мульты, 11 июня на машине от Мульты до Усть-Коксы. Далее – самолетом от Усть-Коксы до Барнаула, потом от Барнаула до Москвы, далее на машине ночью до Украинского бульвара – здесь мы передохнули у мамы и вечером 12 июня выехали в Шереметьево. Далее – на самолете до Дели, здесь мы все переночевали и вылетели 14-го в Бангалор. В Бангалоре мы доехали до отеля «Ашока». В день Святой Троицы 14 июня 1992 года в 17 часов 30 минут были вручены Святославу Николаевичу Рериху три уцелевших ярких жарка, сорванных у строящейся часовни Сергия.
Я вручила цветы с Алтая и поздравила с Великим праздником Троицы. Святослав Николаевич тепло поблагодарил меня и всех тех, кто работает сейчас над часовней.
Вечером нас позвали в небольшой холл на этаже Рерихов. Там было довольно много людей и даже хорошо знакомые. Австралиец Майкл Брин, с которым мы отплясывали танец ацтеков на Алтае, очень обрадовался нашей встрече. Про Алтай Майкл сказал:
– Это было одним из моих лучших путешествий в жизни.
Святослав Николаевич был собран и красив, видимо, на английском языке ему говорить проще. Все хорошо, завтра «Духов День». Инагурация Треста.
Ночью увидела во сне Святослава Николаевича, и прозвучал мужской голос по-английски: «Help him» – «Помоги ему». В ту же ночь Володя перед засыпанием услышал мужской голос, который говорил ему: «Не бойся, не беспокойся».
Итак, в Духов День состоялась инагурация (презентация) Мемориального Треста Рерихов. Всё было торжественно и красиво, пела песню женщина индианка, зажгли свечи, звучала Пуджа – молитва. Хорошо говорили и Святослав Николаевич, и Девика Рани, но за всем этим ощущалась большая тревога за судьбу усадьбы в Бангалоре, на нее претендуют по меньшей мере четыре мафии, и, кажется, в этом принимает участие Мэри Пунача. Она назначила себя на роль генерального секретаря Треста Рерихов.
Но самое главное: снова удивительные встречи со Святославом Николаевичем. Из имения Рерихов в Кулу я привезла фотографии и невольно сравнивала их с кадрами, сделанными на Алтае.
– Как похожи эти места, – говорила я Святославу Николаевичу. Он бережно касался фотографий и соглашался со мной. – И это правильно… Всё в такие места приходит в своё время, именно в нужный момент, поэтому, – он улыбнулся и тепло посмотрел на меня, – поэтому мы не будем тревожиться, будем только заботиться о том, чтобы исполнить наш долг. Всегда помните, что долг – это великая наша задача, которая лежит перед нами и для которой мы живем, чтобы ее исполнить…
Святослав Николаевич взял меня за руку, и я снова почувствовала прилив доброй, прекрасной энергии, идущей от него.
– Красивые все-таки места, – он снова смотрел на вид из окна Елены Ивановны.
– Этот горный массив называется Белый Путь? – спросила я.
– Белый Путь, правильно…
Оставив на память Святославу Николаевичу фотографии Алтая и Кулу, мы попрощались с ним до следующей встречи, так как получили приглашение на его день рождения.
День рождения
Наш третий приезд к Святославу Николаевичу был в середине октября 1992 года.
Так случилось, что съемки фильма «Часовня Сергия» были приостановлены, и я, чтобы попасть к Святославу Николаевичу, поехала просто в туристической группе, пригласив моих верных алтайских сотрудников с Барнаульского телевидения – Анатолия Фукса и Галину Хлопкову.
Вместе с нами в Индию поехали дети уральских шахтеров. Каждый из них вытянул счастливый билетик (который выделил шахтерский комитет), но они не знали, что кроме знакомства с удивительной страной им посчастливится встретиться со Святославом Рерихом в Бангалоре. Детей было много, человек пятнадцать. И я боялась нарушить покой Святослава Николаевича таким обилием встреч. Но как только он узнал о нас, тотчас пригласил всех в свой номер. Дети касались его рук, каждому он говорил теплые слова. Я видела, что состояние Святослава Николаевича ухудшилось, а ведь мы мечтали увезти его с собой в Москву. Но на наше предложение секретарь Мэри Пунача только качала головой и говорила: «Мадам боится холода».
22 октября мы посетили усадьбу Рерихов. Дети были ошеломлены красотой сада. Многие звонили в заветный колокольчик в небольшой индусской часовне, веря в то, что он исполняет задуманное желание.
Весь вечер и половину ночи я репетировала с детьми частушки, написанные ими в честь дня рождения Рериха.
День рождения Святослава Николаевича 23 октября 1992 года.
Отель «Ашока» празднично убран, много гостей и цветов. Настал черед поздравлений. Дети спели частушки так хорошо, что Святослав Николаевич попросил повторить еще раз. Каждому ребенку были вручены сувениры. Я подарила Святославу Николаевичу книгу о Сергиевой Лавре, созданную к 600-летию успения Преподобного Сергия, и картину – батик, на котором был изображен православный храм.
Он принял картину из моих рук и поцеловал ее. Мы с Толей Фуксом снимали все, что происходило в тот день. Разве мы могли предполагать, что это будут последние съемки Святослава Рериха?
Памятно прощание.
Окруженная детьми, я хотела говорить о главном со Святославом Николаевичем.
– В этом году праздники были посвящены и Сергию Радонежскому, и Серафиму Саровскому, – напомнила я. – Россия постепенно обретает духовное единство.
– Это Великое дело, – ярко отреагировал Святослав Николаевич, – это Великое дело, дорогая моя.
Он устремил долгий взгляд в камеру, как бы прощаясь со всеми.
– Будут встречи будущего, будем смотреть в будущее, будем готовиться к прекрасному, нет, в конце концов, – прервал он себя, – к тому, что может быть закончено в свое время…
Я стала прощаться, боясь утяжелить его состояние нашим присутствием.
– Спасибо, Святослав Николаевич, спасибо вам за эту встречу…
Но Святослав Николаевич сам не отпускал нас.
– Спасибо вам, – сказал он и поцеловал мою руку. Я тут же поцеловала его руку и заглянула в его светлые, бесконечно добрые глаза.
– Мы с вами расстанемся, а потом… – Святослав Николаевич сделал паузу… – И потом снова сойдемся…
– Сойдемся, да, – повторила я. – Спасибо вам…
– Помните это, – сказал он, – и что все будет к лучшему…
– Да, мы в это верим…
– И это факт…
– Спасибо… – я стала прощаться, но Святослав Николаевич не выпускал мою руку, и я вновь села подле него.
– Знаете, – говорил он, – много мы видели перемен в жизни, много было всяких сложностей, но все-таки главное, – глаза Святослава Николаевича наполнились слезами, – главное останется.
– Главное останется, – повторила я. – Мы в это верим…
– Так что идите светлым путем, путем Света, радости, путем новых достижений… Это вам, – он перекрестил мою руку… – Всегда старайтесь делать как можно лучше, всё…
Со всеми детьми и взрослыми Святослав Николаевич попрощался, дотрагиваясь до рук и всматриваясь в глаза.
Так с детьми России произошло это главное прощание – художника, мыслителя, последнего Рериха на планете, Святослава Николаевича Рериха.
Через три месяца Святослав Николаевич вступил в мир иной.
Наступило 23 октября 1993 года, первый день рождения Святослава Николаевича без него самого.
В этот день по Первому каналу Центрального телевидения был показан наш фильм «Учитель Учителей». В него вошел материал со всех трех поездок к Святославу Рериху.
К 100-летию Святослава Рериха в 2004 году я смонтировала фильм «Святослав Рерих. Завет».
Вместе с Обществом Рериха в городе Тольятти, возглавляемым Галиной Кальжановой, мы смотрели незабываемые кадры из жизни того, кто беззаветно служил красоте. С днем рождения, Святослав Николаевич! Мы еще встретимся, мы в это Верим!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.