ОТПУСК РАЗВЕДЧИКА

ОТПУСК РАЗВЕДЧИКА

Рассказывая о работе Любимова с Мюратом и Луизой, мы не должны забывать, что у него на связи были и другие агенты, и ими тоже надо было руководить, обеспечивать безопасность, организовывать встречи, принимать материалы и документы, словом, осуществлять весь комплекс разведывательных мероприятий. Мы уже говорили о том, как в сентябре 1963 годаВиктор Любимов провел встречу с прилетевшим из США агентом Гектором, принял от него 67 катушек фотопленки с отснятыми совершенно секретными материалами и, через несколько дней, с чувством исполненного долга, написал рапорт на отпуск.

Он порядком устал, замотался. Кроме Гектора на его шее был Бернар, Мюрат с Луизой. Все ценные агенты, которых Москва ни на минуту не выпускала из своих цепких рук.

Телеграмма об отпуске была направлена в Центр. Но оттуда пришел дословный ответ: «Обсудите с Луизой перспективу ближайшей работы с Мюратом. Эта информация даст возможность решить вопрос об отпуске».

Ну что ж, пришлось организовать встречу с Луизой, утрясать все волнующие Центр вопросы. И только в начале ноября Любимову предоставили законный отпуск.

Теперь путь лежал из Парижа в Москву. Из Москвы в Ленинград, чтобы увидеть сына и дочь, которые находились у родителей жены. А из Ленинграда — в Сочи, в центральный военный санаторий.

По старой доброй традиции наших военных санаториев супругов Любимовых поселили порознь. Его — в номер к холостякам, ее — к женщинам. С отдельными номерами даже в ноябре оказалась напряженка.

Прошло три дня суматошной жизни — Валентина в одном крыле корпуса, он в другом. Первые хождения по врачам, поездка на Мацесту.

Наконец 16-го утром им дали номер на двоих. Переселение, обед и… к морю. День выдался на славу— солнечный, теплый. Виктор даже решился искупаться. Словом, отдых налаживался.

В добром настроении они возвратились с моря, а в дверях номера записка: «Тов. Любимов, зайдите к начальнику санатория».

Кто знает, зачем он понадобился начальнику санатория? Пошел.

— Вы меня приглашали?

— Да, вот вам телеграмма. Ознакомьтесь.

Глянул. Внизу под текстом подпись: «генерал-полковник Ивашутин». Эта подпись не сулила ему, отпускнику, ничего хорошего. «Оформите прекращение санаторного лечения капитану 2-го ранга Любимову с женой. Обеспечьте вылет самолетом 17 ноября в Москву».

Начальник санатория сочувственно развел руками: «Билеты заказаны. Завтра моя машина отвезет вас в аэропорт».

Утром началась беготня: получить деньги за неиспользованные дни, справку, медкнижку, сдать номер. Самолет улетел из Адлера в полдень. Вылетели голодные и злые.

Во Внукове уже ждала машина. Старший офицер на французском участке Нил Ленский встречал с шуточками-прибауточ-ками: «Приветствуем вас в столице нашей Родины — Москве».

— Нил, что случилось? Зачем с женой-то?

Ленский хитро щурился.

— Это для большего легендирования…

Оказалось, отпуск своему другу Клоду основательно испортил Гектор, разумеется, сам того не желая.

Казалось бы, теперь, после проведения незапланированной встречи с Гектором, сумасшедшая десятидневка наконец закончилась и ничего не препятствовало возвращению Любимова в Москву. Но как раз в это время резидентура получила письмо от Луизы. Она писала, что ее вызывал на встречу Мюрат. Агент считал, что наступил удобный момент возобновить работу, к тому же ему надоело бездельничать. И Луиза, несмотря на запрет Центра, уехала на встречу. Вместе они отсняли 11 пленок.

Луиза также писала, что Мюрат просит достать для него 6 билетов на концерт ансамбля песни и пляски Советской Армии им. Б. Александрова, гастроли которого предстоят в Париже.

Резидент сочинил телеграмму в Москву, в которой просил разрешения отправить Любимова на родину, чтобы тот поскорее отгулял отпуск. Он также предлагал на месте, в резиден-туре, проявить отснятые Мюратом пленки и ходатайствовал о билетах на концерт.

Центр отреагировал быстро — разрешил отпустить Любимова в Москву, все остальное запретил — и проявлять пленки, и отказал в билетах, ссылаясь на безопасность агента.

А резидент к тому времени уже поторопился заверить Мюрата, что билеты будут, пусть не волнуется.

Из отпуска Любимов возвратился 21 декабря. На следующий день получил сигнал: Луиза просила о встрече. 23-го они уже встретились.

Вот как сам Виктор Андреевич вспоминал тот день: «Операция была солидно обеспечена — страховочная машина, контрольные точки, наблюдение, система сигналов… Словом, вышел на контакт с ней в полной уверенности, что чист, как стеклышко. Сам проверил район встречи, приехав туда минут за тридцать. В общем, все нормально.

Правда, Центр рекомендовал провести встречу на улице в движении, но в Париже стояла на редкость мерзкая погода, ветер, дождь со снегом, и я решил нарушить указания начальства. К тому же Луизу знобило после болезни, и мы нашли с ней малолюдное, уютное кафе. Забрались туда, заказали по бокалу грога и после нескольких общих фраз о здоровье и семье перешли к делу».

А дела обстояли не лучшим образом. Мюрат был раздражен перерывом в работе. Он передал, что не видит для этого веских и убедительных доводов, а напряженная обстановка, на которую ссылается резидентура, наоборот, должна диктовать более активную работу разведчику. А запрет он расценивает как недоверие к нему.

Луиза передала и большую обиду Мюрата. Он просил всего шесть билетов на концерт ансамбля Б. Александрова для сына и своих друзей. Ему обещали и не выполнили. Мюрат достал эти билеты, правда, с трудом. И вот с таким настроением он настойчиво просил о встрече с Виком.

Что и говорить, Любимов был не на шутку встревожен. Не хватало только обид Мюрата по таким пустякам, как билеты на концерт. Но для Мюрата это оказалось не пустяковым делом. Страна, которой он служил честью и правдой вот уже много лет, отказала в ничтожной просьбе…

«Не иначе взбеленился мужик», — подумал тогда Виктор. В общем, еще одна головная боль. Резидент и Центр не поняли друг друга, а «утрясать» опять ему, оперативному офицеру Любимову.

Волновало и нынешнее положение агента. О нем было известно немногое. То, что Мюрат переведен к новому месту службы, на солидную должность, заместителем начальника управления. С бывшим шурином, генералом де Леплером у них сложились добрые, дружеские отношения. Но генерал вскоре собирался увольняться со службы, и оставшееся время Мюрат хотел использовать эффективнее.

Кое-что о теперешних возможностях Мюрата поведала Луиза.

Доступ к секретным документам НАТО у него оставался. Однако ужесточились условия работы с материалами. Дело в том, что секретная часть находилась в одном здании и покидать его не было необходимости. Кабинет Мюрата располагался на первом этаже, а «секретка» на втором.

Фотосъемку вести в кабинете невозможно. По существующим здесь правилам двери кабинетов в рабочее время не запирались. Кроме того, ежедневно после обеда кабинет с ним делил полковник-англичанин, помощник начальника управления.

И наконец, самое сложное, Мюрат работал во французском коллективе, а не как прежде, в американском. А это значит, вопросы безопасности курировали французские спецслужбы. Правда, секретные документы выдавали два уорнет-офицера, один — француз, другой — американец. Они же и следили за возвратом материалов в секретную часть.

Тем не менее, несмотря на все трудности, Мюрат настаивал на возобновлении работы с документами. И отснятые пленки — доказательство того, что эта работа возможна. Он сумел вывезти документы на машине, ибо автомобили полковников и генералов штаба не подлежали досмотру. Правда, резко сокращалось время на фотокопирование, возрастал темп работы. Тут Мюрат сам помогал Луизе, особенно если документы объемные, сброшюрованные. Такова была технология работы, опасная, рискованная, во многом зависящая от времени и случая. И тем не менее первый результат этой работы — 11 пленок, на которых запечатлены совершенно секретные документы.

В стремлении Мюрата к работе с документами была и еще одна вполне прозаическая сторона. Через полтора года, в середине 1965-го, ему предстояла отставка и жизнь на офицерскую пенсию. С чем же он подходил к этому не простому для любого офицера рубежу?

Его развод состоялся, дом перешел к жене. Он жил на служебной квартире. Серьезно пошаливало здоровье. Возраст не давал возможности рассчитывать на высокооплачиваемую работу на гражданке.

Перед Мюратом вставали достаточно серьезные личные проблемы, и он был не прочь заработать на старость. Мечтал купить квартиру в каком-нибудь тихом парижском районе, жениться на Луизе.

Расставшись с Луизой, Любимов еще долго будет вспоминать встречу, размышляя и пытаясь понять состояние Мюрата. Тревожные мысли бередили душу.

Видимо, это наложило отпечаток и на письмо, которое ушло в Центр, где Любимов докладывал о встрече с Луизой. Ответ из Москвы пришел уже в январе 1964 года. Замечаний по встрече не было. Центр разъяснял свою позицию. Он сообщал, что сознательно идет на сокращение информации от Мюрата для того, чтобы сохранить его на длительный период.

Но о каком длительном периоде шла речь, если отставка приближалась со скоростью курьерского поезда? Может, Центр рассчитывал на будущее трудоустройство Мюрата? Кто знает?

Далее Центр, подчеркивая заботу об агенте, просил тем не менее, чтобы Мюрат предварительно докладывал наименование и краткое содержание документа. На деле это выглядело примерно так: взять документ, проработать, составить краткую аннотацию, передать ее в резидентуру. И жать ответа. В Москве рассмотрят, решат, дадут или не дадут «добро». Если дадут, снова взять документ, вывезти из штаба, фотокопировать, передать через связника. А если во второй раз этот документ достать не удастся, что тогда?

Ведь речь шла о материалах высшей степени секретности, государственной важности.

Зная характер Мюрата, Любимов понимал: подобные указания вызовут лишь раздражение агента. И в конечном итоге он будет поступать как ему удобнее.

Заканчивалось письмо из Центра очень нужными словами: «Надо заверить Мюрата, что независимо от количества добытых документов мы окажем ему необходимую материальную помощь. Ему не следует об этом беспокоиться и рисковать своей безопасностью в стремлении накопить денег в преддверии скорой отставки».

Много лет спустя рассказывая об ответе из Москвы, Виктор Андреевич Любимов признался в беседе с автором: «К сожалению, красиво было на бумаге. В жизни получилось намного сложнее. С одной стороны, Центр говорил о сокращении информации, а с другой — еще в декабре, накануне моей встречи с Луизой, прислал задание на 15 документов НАТО. Это были важнейшие программные документы. Вот такой парадокс».

…В марте 1964 года должна была состояться встреча Мюрата с Виктором. Весь февраль шла переписка. Агент предлагал окончание месяца, но дата совпадала с пасхальными праздниками. А на Пасху намечался прилет Гектора из США. Наконец, середина апреля удовлетворила всех.

Но до апрельской встречи Мюрату удалось добыть новую серию важных государственных документов. Общий объем материалов составлял 800 листов.

«Сов. секретно Экз. единственный

ПЕРЕЧЕНЬ Информационных документов, добытых агентурным путем

1. Доклад о состоянии вооруженных сил НАТО за 1963 год, изданный штабом командования Центрально-Европейской зоны НАТО, от 17.2.64 на 110 фотолистах, гриф: «Космик-Сов. Секретно».

2. Протокол совещания высшего командования Центрально-Европейской зоны НАТО от 22.10.63 по вопросам:

— обмен мнением о возможном характере будущей войны (с использованием или без использования ядерного оружия);

— о трудностях, вызванных характером вооружения, которым в настоящее время располагают сухопутные войска и ВВС, а также о направлении развития этого вооружения;

— о возможной структуре развертывания тылов в Западной Европе в условиях атомной войны в рамках «передовой стратегии».

Документ издан 20.1.64, на 54 фотолистах и имеет гриф: «Космик-Сов. Секретно».

3. Проект полуавтоматической системы передач срочных данных дальнего обнаружения в оперативный центр командования НАТО в Европе, изданный штабом НАТО на 420 листах, гриф: «НАТО-Секретно».

4. Директива «ШЕЙП» главнокомандующим на театрах военных действий в Европе № 1840.3/20 от 4.11.63 по разработке плана строительства объединенных вооруженных сил НАТО в Европе на 1970 год на 86 листах, гриф: «НАТО-секретно».

5. Документы штаба сухопутных войск НАТО в Центрально-Европейской зоне, являющиеся приложениями к какому-то документу (три приложения на 34 листах, два из которых имеют гриф: «НАТО-конфиденциально» и одно — «НАТО-секретно», все приложения датированы — 8.1.64):

— Приложение З— Оценка возможностей инженерной техники Советской Армии, по докладу штаба американского командования;

— Приложение 4— О борьбе с действиями амфибийных средств по форсированию водных преград, по взглядам военного министерства ФРГ;

— Приложение 6— О задачах и организации инженерных подразделений дивизии типа «Ландсент», по докладу министерства национальной обороны Нидерландов.

6. Взгляды на оперативное использование самолетов с вертикальным взлетом для воздушного нападения и ведения разведки, документ издан 10.10.63 на 41 листе, гриф: «НАТО-Секретно».

Инженер-контр-адмирал В. Соловьев.

1.4.1964 г.».

Даже не подготовленный в военном отношении человек, читая этот «Перечень документов», может убедиться в умении Мюрата добывать ценные материалы из разных областей военной деятельности. Здесь научные стратегические разработки по теории ведения войны (характер будущей войны, как с применением ядерного оружия, так и без него, вооружение, структура развертывания тылов), и сугубо штабные документы по строительству объединенных вооруженных сил НАТО в Европе (директива штаба «ШЕЙП» и штаба Сухопутных войск НАТО в Центрально-Европейской зоне).

Интересны и материалы по более узкой тематике, например, оценка возможностей инженерной техники Советской Армии, по докладу штаба американского командования.

Что и говорить, ведь очень важно знать не только состояние техники и вооружения противника, но и обратное — что этот противник знает о нашей технике и как ее оценивает. В данном случае речь идет об инженерной технике.

Однако Мюрат добывает материалы, касающиеся не только НАТО вообще или вооруженных сил США в частности. В перечне есть документ, представляющий взгляды военного министерства ФРГ — о борьбе с действиями амфибийных средств, а также министерства национальной обороны Нидерландов — о задачах и организации инженерных подразделений дивизии типа «Ландсент».

Завершает перечень документ, раскрывающий взгляды на оперативное использование самолетов с вертикальным взлетом для воздушного нападения и ведения разведки.

Надо сказать, примечательный «Перечень». И грифы секретности на этих материалах самые высокие: «Космик. Совершенно секретно», «НАТО. Секретно». «Перечень» был подготовлен для начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР Маршала Советского Союза Бирюзова.

Весьма скупой на похвалу Маршал собственноручно написал: «Очень хорошо. Надо всесторонне изучить материалы. Выводы доложить. 3.04.64 года».

Здесь следует подчеркнуть одну особенность в деятельности Мюрата. За годы работы с ГРУ (а к тому времени он уже сотрудничал с советской военной разведкой более 5 лет) агент обрел опыт и оперативную интуицию. Многие материалы поступали в Центр с опережением и порой оказывались более «свежими», чем хотела Москва.

Так Центр в своем задании приказал добыть «Директиву штаба «ШЕЙП» главнокомандующим на театрах военных действий в Европе по разработке плана строительства объединенных вооруженных сил НАТО на 1970 год». Указывалось: нужна Директива за июль, а Мюрат добыл, что называется, «горячую», из-под пера. Она датирована 4 ноября 1963 года.

А доклад штаба командования ЦЕ зоны НАТО и вовсе «горяченький». Подписан в середине февраля 1964 года, а в начале апреля он уже оказался на столе начальника Генштаба Вооруженных сил СССР.

Протокол совещания высшего командования ЦЕ зоны НАТО был как раз тем документом, который заказывал Центр. Правда, по свидетельству Любимова, заказ не успел дойти до Мюрата.

Зато Мюрат успел передать его инициативно. Это характерный пример того, как агент ГРУ тонко чувствовал нужды командования разведки и оперативно действовал.

В середине марта Любимов отработал и направил в Центр план проведения встречи с Мюратом. План был достаточно лаконичный и состоял всего из 4 пунктов: цели и задачи встречи, место и время, организация проведения встречи и обеспечение безопасности.

Самое важное Любимов изложил так:

«Москва. Центр. Коновалову

Переносить встречу на более позднюю дату считаю нецелесообразным, так как это может вызвать резко отрицательную реакцию Мюрата.

Надо учитывать и то обстоятельство, что он, несмотря на указания Центра, продолжает проводить работу по изъятию документов в недостаточно известной для нас обстановке и без наших конкретных советов и рекомендаций. Такое положение явно ненормально и таит в себе большой риск.

Лютое. Париж»

А суть состояла в том, что должен был прилететь представитель Центра и встречу вполне могли «подверстать» к его прибытию. Резидент поддержал своего оперативного офицера.

До апрельской встречи Мюрата с Любимовым еще было время, и резидентура пригласила Луизу. Надо было узнать последние данные по Мюрату.

Луиза рассказала о том, что Мюрат улетел в США на учения, но к сроку вернется. Но самое главное было в другом. Мюрат встречался с министром обороны. Они были товарищами по школе. Министр принял его радушно, как и подобает однокашнику, поговорил, угостил кофе с коньяком, но тактично дал понять, что на генеральское звание Мюрат рассчитывать не может.

И еще, добавила Луиза, Мюрат внес аванс за квартиру, но ему не хватает около 30 тысяч франков.

Вскоре резидентура ходатайствовала, и Центр дал согласие на выделение нужной суммы.

А запланированная встреча состоялась вовремя. На ней присутствовал представитель Центра— Ярошенко («Яшин»). Он привез Мюрату две специальные технические разработки ГРУ — диктофон, на который агент мог бы наговаривать текст, считывая его с документа, а также фотоаппарат, замаскированный под портсигар.

С диктофоном, кстати говоря, произошла такая история. На том самом «Перечне документов», о котором мы рассказывали раньше, сохранилась запись. Генерал Иван Чередеев пишет, что «резидент просит выслать почтой хорошо проверенный и опробованный в работе миниатюрный звукозаписывающей аппарат «Мезон» (или какой-либо другой), с запасом катушек, и, по возможности, инструкцию.

Аппарат целесообразно показать на инструктивной встрече с агентом, чтобы он мог сделать заключение о возможности его использования. Если он согласится, аппарат можно ему передать через тайник».

Судя по всему, с этим согласен и начальник направления генерал Чередеев и начальник управления адмирал Соловьев. А вот у руководителя ГРУ генерал-полковника Ивашутина, кажется, иное мнение. Во всяком случае, по резолюции, которую он написал на докладе подчиненных, видно, что Петр Иванович сомневается.

«Нужно ли давать М. аппарат «Мезон»? — задает он вопрос. — С какой целью? Прошу доложить ваше мнение».

Ивашутин в своих сомнениях оказался прав. Мюрат сразу отверг предложенный диктофон. Мол, при случае, как он объяснит наличие у него миниатюрного записывающего устройства, да еще с надиктованным текстом.

А вот фотоаппарат, это чудо шпионской техники, вызвал большой интерес. Он был с подсветкой, работал в автоматическом режиме практически бесшумно. Мюрат курил, и наличие портсигара не вызывало никаких подозрений.

Однако, как показала жизнь, фотопортсигар требовал большого терпения и аккуратности. По документу аппарат надо было двигать только слева направо, с определенной скоростью, не торопясь. Мюрат этакой размеренной работы не выдерживал, и отснятые кадры в Москве не могли «вытянуть» даже опытные опертехники. От фотопортсигара пришлось отказаться.

В ходе встречи были оговорены многие необходимые вопросы — конспиративная связь, легендирование, в том числе и финансовые проблемы.

Встреча Мюрата с представителем Центра, несомненно, подняла настроение агента. Мюрат видел искренность со стороны советских друзей, понимал, что его ценят и помнят в Москве. Он был раскован, много шутил, рассказывал о национальной кухне. Курил мало. Хорошо разбирался в винах, но пил только в ходе ланча к подаваемому блюду. Крепкие аперитивы принимали только вечером. Пожалуй, во время вотта-

ких длительных встреч, когда он не чувствовал себя одиноким, был заложены основы дружбы, привязанности и откровенности между Мюратом и Любимовым.

Мюрату была обещана финансовая помощь в приобретении новой квартиры и в организации консультации, а если будет необходимо, то и в лечении у советских врачей-специали-стов. Мюрат обратился с просьбой оказать помощь Луизе.

Ярошенко обещал изыскать возможность улучшения жилищных условий связника Луизы. Все это впоследствии было выполнено.

На заботу Центра Мюрат ответил уже через две недели. Резидентура получила шесть особо важных документов, с грифом «Космик. Сов. секретно». Среди них было «Письмо Главнокомандующего объединенными Вооруженными Силами НАТО», в котором давалась оценка состояния сухопутных войск за 1963 год; разработка штаба Главнокомандующего по потребностям НАТО в материально-техническом обеспечении с 1966 по 1970 год; отчет Главнокомандующего ОВС НАТО и командующего сухопутными войсками по результатам учений «Зеленый лев», от января 1964 года; проекты основных положений по боевому применению ракет «Першинг».

А представитель Центра Ярошенко, возвратившись в Москву, написал доклад. Он объективно оценил работу парижской резидентуры, и в частности оперативного офицера Виктора Любимова.

Из доклада представителя Центра.

Ярошенко о работе в Парижской резидентуре от 8.05.1964 года

«Любимов ведет в резидентуре наиболее ответственную работу по руководству четырьмя агентами. Двух из них он вербовал лично.

В работе по руководству этими ценными агентами (Мюрат, Луиза, Гектор, Бернар) проявляет много инициативы, умения, смелости и оперативности. За достигнутые большие результаты в работе, добытые через закрепленных за ним агентов информационные материалы, которые в значительной мере способствовали укреплению обороноспособности нашей родины, Любимов заслуживает в порядке поощрения присвоения досрочно очередного воинского звания «капитан 1-го ранга».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.