Е. О. ВОЛОШИНОЙ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Е. О. ВОЛОШИНОЙ

Москва, 6 р<усского> сентября 1921 г.

Дорогая моя Пра! Вчера был день моего рождения, мне исполнилось 9 лет. День, к сожалению, был дождливый, — не пришлось в Сережину честь сходить в Зоологический ко льву. Если бы лев знал, как рвусь к нему, я уверена — он бы сам пришел. У меня было много гостей, все с подарками. Я чувствовала себя какой-то дикой царицей, которой все приносят дань. Получила я: от ком<и>cсара,[47] который живет у нас (Э. Л. расскажет), — письмо и розы, от Аси — беседку с девятью балеринами, по числу моих лет (восемь танцуют, девятая вбегает), от Андрюши — самодельный сундучок с яичками и карандашами, от М. И. К<узнецо>вой — два яблока и настоящее пирожное, от одной пожилой дамы, которую Вы не знаете, — десяток яиц, фунт масла и пирожное. (Дорогая Пра, как мне жаль, что я только рассказываю Вам, а не угощаю!) От Марины я получила: книгу «Герои древности» (Греция, Спарта, Рим). И другую книгу про Индию. Марина же мне передала подарки С. М. Волконского,[48] — Макс его, наверное, знает. Это был наш с Мариной самый чудный друг. Он приходил к нам читать свои сочинения, я тоже слушала и в промежутках целовала его. Потом мы с мамой провожали его — когда по закату, когда по дождю, когда под луной. Он очень походит на Дон Кихота, только без смешного. Ему все нравилось: и Маринина сумка через плечо, и Маринин ременный пояс, и мои мальчишеские курточки, и наше хозяйство на полу, и странные смеси, которыми мы его угощали, и подстановка от детской ванны вместо стола, и даже наша паутина. А больше всего он любил, когда мы его хвалили. Теперь он уехал, и никого не хочется любить другого. Ему был 61 год, — как он чудесно прямо держался! Какая походка! Какая посадка головы! — Орел! Марина всегда говорила: «Я только двух таких и знаю: С. М. Волконский и Пра». — Пра! Ведь Вы тоже орел! Через Вас я ведь немножко сродни Шамилю! Моя дорогая Пра, я Вас нежно и торжественно люблю, — с гордостью. О, мы еще увидимся!

Это письмо Вам передаст Э. Л. Миндлин. Он был нам хорошим другом, помогал во всем. Это было особенно трогательно, потому что он сам совершенно беспомощен и такой же медленный, как я. Завидую ему: он увидит Вас и море. Здесь давно ходят слухи о Максином приезде. Очень хотелось бы его увидеть, но еще больше — Вас. Я, конечно, не верю в Вашу старость. Разве орлы стареют?

Целую и обнимаю Вас всей крепостью губ и рук. Губ и рук — что! — Сердца!

Ваш крестник и внук

Аля.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.