Бегство

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Бегство

В семь часов вечера шестого марта 1967 года такси подъехало к открытым воротам американского посольства на Шантипат-авеню в Нью-Дели. Под бдительным взором полицейского-индийца оно двинулось по кольцу перед зданием. Взгляд пассажирки на заднем сидении скользнул по зеркальной глади круглого пруда, неподвижного и безмятежного под меркнущими лучами солнца. Несколько уток и гусей все еще плавали под струями воды, вздымавшимися с его поверхности. Стены здания посольства были построены из узорчатых бетонных конструкций, которые придавали зданию грациозность и изящество. Женщина отметила, как сильно оно отличается от бесстрастного, казенного здания советского посольства, которое она только что покинула. Вот она, Америка.

Светлана Аллилуева поднялась по широким ступеням и бросила долгий взгляд на американского орла, изображенного на стеклянной двери. Все важные решения в своей жизни она принимала, не раздумывая. Светлана знала: стоит ей перешагнуть через порог, и вся ее былая жизнь уйдет безвозвратно. Она не сомневалась, что гнев Кремля вскоре падет на ее голову, но чувствовала себя на подъеме и в то же время очень напуганной. Она приняла важнейшее решение в своей жизни, она сбежала, но куда – пока не имела понятия. Светлана не колебалась. Стиснув ручку маленького чемодана, она нажала на кнопку звонка.

Дэнни Уолл, морской пехотинец, дежуривший за стойкой, открыл дверь. Он опустил глаза на миниатюрную женщину, стоявшую перед ним. Средних лет, опрятно одетая, без особых примет. Он собирался сказать ей, что посольство закрыто, и тут она протянула ему паспорт. Уолл побледнел. Он запер за ней дверь и проводил в маленькую комнату по соседству. Затем набрал номер Роберта Рейла, второго секретаря Американского посольства в Нью-Дели, заведовавшего гостями не по записи (посольский термин для невозвращенцев). Рейла не оказалось на месте, но через несколько минут он перезвонил, и Уолл назвал секретный код, обозначавший советского перебежчика в посольстве. Тихим вечером в индийской столице Рейл ожидал этого меньше всего.

Он примчался в посольство в 7:25, его проводили в комнату, где женщина беседовала с консулом Джорджем Хьюи. Она повернулась к вошедшему Рейлу и едва ли не первыми словами, которые он услышал, были: «Ну, вы мне, наверное, не поверите, но я дочь Сталина».

Рейл смотрел на тихую привлекательную женщину с медными волосами и бледно-голубыми глазами, невозмутимо взиравшую на него. Ее облик не совпадал с его представлениями о дочери Сталина, хотя он и сам не мог четко описать эти свои представления. Она передала ему советский паспорт. Рейл взглянул на имя: гражданка Светлана Иосифовна Аллилуева. Мысленно он перебирал варианты. Она могла быть советской подставной уткой, агентом контрразведки или просто сумасшедшей. Одно было ясно, судя по отчеству, ее отца звали Иосифом. Джордж Хьюи растерянно произнес: «Так вы говорите, вашим отцом был Сталин? Тот самый Сталин?»

Как ответственный за «гостей не по записи» из Советского Союза Рейл был обязан подтвердить достоверность ее документов. После краткой беседы он извинился и отправился в посольский центр связи, откуда телеграфировал в Вашингтон и запросил все имеющиеся документы на Светлану Иосифовну Аллилуеву. Час спустя пришел ответ: «Никаких следов». В головном офисе о ней ничего не было известно: ни документов ЦРУ, ни документов ФБР, ни документов Госдепартамента. Выходит, правительство США вообще не знало, что у Сталина была дочь.

В ожидании ответа из Вашингтона Рейл допрашивал Светлану. Как она оказалась в Индии? Она заявила, что прилетела из СССР 19 декабря с ритуальной миссией. Советское правительство выдало ей специальное разрешение выехать в Индию, чтобы, согласно традициям индуизма, развеять прах «мужа» Браджеша Сингха над рекой Ганг в небольшой деревушке Калаканкар, в штате Уттар-Прадеш. С горечью Светлана добавила, что, поскольку Сингх был иностранцем, Алексей Косыгин, председатель совета министров, лично отказал ей в праве выйти за него замуж, однако после смерти Сингха ей дозволили отвезти его прах в Индию. За три месяца, проведенные здесь, Светлана влюбилась в страну и хочет остаться. Она получила отказ. «Кремль считает меня государственной собственностью, – сказала Светлана с отвращением, – я дочь Сталина!» Она сказала, что под давлением с советской стороны индийское правительство отказалось продлевать визу. Она больше не могла выносить, что к ней относятся как к «государственной реликвии». В СССР она не вернется. Светлана решительно посмотрела на Рейла и сказала, что пришла в посольство США просить у американского правительства политического убежища.

Пока что Рейл мог сделать только один вывод: эта в высшей степени спокойная женщина верила в то, о чем говорила. Но если эта история – правда, то она будет иметь серьезные политические последствия. Если перед ним действительно дочь Сталина, то она принадлежит к одной из самых высокопоставленных семей в СССР. Ее бегство нанесет сильнейший психологический удар по советскому правительству, которое сделает все, чтобы вернуть ее обратно. Американское посольство угодит в самый центр политического водоворота.

Рейла не оставляли подозрения. Он спросил Светлану, почему она не носила фамилию Сталина или Джугашвили, фамилию отца. Она объяснила, что в 1957 году сменила фамилию со Сталиной на Аллилуеву, девичью фамилию матери Надежды, на что имеет право любая гражданка СССР.

Тогда он осведомился, где она остановилась. «В гостевом доме при советском посольстве,» – ответила она. Всего в паре сотен ярдов отсюда. «Как же она сумела улизнуть из советского посольства, что никто ее не заметил?» – поинтересовался он. «У них там огромный прием, устроенный для советской военной делегации, а все остальные празднуют международный женский день», – последовал ответ. Тогда он спросил, сколько времени может пройти, прежде чем ее отсутствие в гостевом доме обнаружат. Она бы дала часа четыре, объяснила Светлана, так как все будут пьяны. Но вот в данный момент ее ждали в доме Т.Н. Каула, бывшего посла Индии в СССР. Вдруг ее охватила паника: «Мне же надо позвонить его дочери Прити, сказать, что я не приду.»

Для Рейла это была своеобразная проверка. «Окей, позвольте, я наберу для вас номер» – предложил он. Американец нашел номер, набрал и передал ей трубку. Он слушал, как Светлана объясняла Т.Н. Каулу и его дочери, что у нее разболелась голова и что она никак не сможет приехать на ужин. Потом Светлана ласково попрощалась с ними.

Она передала Рейлу охапку потертых листов, исписанных от руки. Это была рукопись на русском языке, озаглавленная «Двадцать писем другу». Автором значилась сама Аллилуева. Светлана пояснила, что это ее личные воспоминания о детстве, проведенном за стенами Кремля. Посол Каул, который, живя в Москве, стал другом для нее и Браджеша Сингха, вывез рукопись в Индию в прошлом январе. Как только женщина приехала в Нью-Дели, он вернул бумаги Светлане.

Это совершенно не укладывалось в голове: дочь Сталина написала книгу. Что она может рассказать в ней о своем отце? Рейл спросил, нельзя ли ему снять копию, и Светлана согласилась.

Следуя советам Рейла, Светлана написала прошение о предоставлении политического убежища в Соединенных Штатах и заверила документ своей подписью. Когда Рейл предупредил ее, что в данный момент не может гарантировать ей убежище, Светлана со всей политической прозорливостью заметила, что «если Соединенные Штаты не смогут или не захотят предоставить политическое убежище, то вряд ли какая-то другая страна, имеющая представительство в Индии, сможет помочь». Она заявила, что в любом случае в Советский Союз не вернется. Единственная альтернатива для нее – рассказать всю историю «полностью и без утайки» газетчикам в надежде заинтересовать общественность Индии и Соединенных Штатов. Там, дома отказ помочь дочери Сталина не оценят. Светлана отлично разбиралась в политических манипуляциях. Вся ее жизнь прошла среди них.

Рейл проводил Светлану в комнату на втором этаже, налил ей чаю и дал таблетку аспирина от разыгравшейся головной боли. Он предложил ей написать заявление – короткий рассказ о себе и причинах, по которым она хочет покинуть СССР. Тут он снова извинился, сказав, что должен переговорить с руководством.

Посол США Честер Бауэлс был болен и находился у себя дома, в постели, поэтому Рейл отправился в его резиденцию в компании начальника службы ЦРУ при посольстве. Позже посол Бауэлс признавался, что не хотел встречаться со Светланой лично, опасаясь, что та просто-напросто сумасшедшая. В присутствии специального помощника – Боуэлса Ричарда Силеста – главы посольских служб обсудили создавшуюся ситуацию. Они понимали, что не успеют проверить достоверность слов Светланы, прежде чем в посольстве СССР заметят ее исчезновение. Бауэлс был уверен, что Советы, снабжавшие Индию оружием, имели мощные рычаги давления на правительство. Если бы местные власти узнали, что Светлана находится в американском посольстве, то потребовали бы ее высылки. Посольству пришлось бы вывезти ее из Индии.

В 9:40 в Вашингтон отправили вторую срочную телеграмму с более детальным отчетом. В ней сообщалось, что у Светланы есть четыре часа, пока в Советском посольстве не заметят ее отсутствия. В конце сообщения стояла приписка: «Если обратное не будет указано, мы попробуем посадить Светлану на рейс 751 “Квантас” (Австралийские авиалинии – Прим. перев.) в Рим, отбывающий из Дели в 19.45 по Гринвичу (1:15 утра по местному времени). 11 минут спустя Вашингтон подтвердил получение телеграммы.

Посольские чиновники обсудили все варианты. Они могли отказать Светлане и предложить ей вернуться в советское посольство, где ее отсутствие, скорее всего, осталось бы незамеченным. Однако она недвусмысленно дала понять, что отправится с этой историей к прессе. Они могли оставить ее в Доме Рузвельта или в Канцелярии, проинформировать индийцев о том, что Светлана попросила политического убежища и затем ждать решения суда. Проблема была в том, что индийские власти могли забрать советскую гражданку силой. Посольство могло попробовать тайно вывезти ее из страны. Ни одно из этих решений не было идеальным.

Решающим фактором оказалось то, что советский паспорт был у Светланы на руках. Такого раньше не случалось. Паспорта советских граждан, путешествовавших за границей, обычно изымались и возвращались им только при посадке на обратный рейс. В тот день советский посол в Индии И. А. Бенедиктов устраивал прощальный обед для Светланы. Это было довольно унылое мероприятие. Посол злился, потому что Светлана затянула свой визит куда дольше, чем это позволяла индийская виза, и теперь Москва требовала ее возвращения. Она подрывала его карьеру. Аллилуева должна была сесть на самолет до Москвы восьмого марта.

– Ну если я должна уехать, – сказала она тогда, – где же мой паспорт?

– Верните ей паспорт! – бросил Бенедиктов одному из своих помощников.

Тут Светлана показала себя настоящей дочерью Сталина. Когда она требовала что-то, то не принимала отказа. Бенедиктов совершил огромную ошибку, за которую ему пришлось позднее заплатить. Для Советов Светлана стала самым значительным невозвращенцем за всю историю Союза.

Сидя в своей постели, Честер Боулз принял решение. Индийские бумаги были в порядке, русский паспорт на руках, так что Светлана могла спокойно выехать из страны. Он распорядился, чтобы в ее паспорте была поставлена туристическая виза Соединенных Штатов образца В-2 сроком на шесть месяцев. Боулз спросил Боба Рейла, сможет ли он присмотреть за ней во время путешествия. Тот согласился. Мужчины вернулись в посольство.

Было 11:15. Перед самым отъездом в аэропорт Рейл обернулся к Светлане: «Вы полностью отдаете себе отчет в том, что делаете? Вы сжигаете за собой все мосты». Он предложил ей подумать еще раз. Светлана ответила, что у нее было предостаточно времени для размышлений. Тогда Рейл вручил ей полторы тысячи долларов из свободных резервов посольства, на первое время, чтобы легче было устроиться в США.

Ее провели по длинному коридору к лифту, который спустился в посольский гараж. Прижав к себе чемоданчик с рукописью и чем-то из одежды, Светлана забралась в автомобиль. Молодой сержант Роджер Керк, посольский специалист по делам СССР, только что вернувшийся из Москвы, уселся рядом с ней. Они улыбнулись друг другу. Керка будоражила мысль, что рядом с ним находилась дочь Сталина. Светлана задумалась: «Отчего же они все время улыбаются? Это вежливость или веселое расположения духа?» Что бы это ни было, ей, не избалованной улыбками, оно показалось приятным!

Рейл позвонил своей жене Рамоне и попросил собрать для него вещи на несколько дней и встретить его через час в аэропорту Палам. Он не сказал, куда летит. Затем Рейл направился в офис Куантас Эрлайнс и взял два билета первого класса в США с пересадкой в Риме на открытую дату. Вскоре он присоединился к своим соотечественникам – к тому времени человек десять посольских бесцельно кружили в полупустом терминале аэропорта. Но рядом со Светланой сидело только двое. Светлана с легкостью прошла индийскую таможню и миграционный контроль с визой на выезд из Индии и действующей туристической визой Соединенных Штатов. Через пять минут она уже сидела рядом с Рейлом в зале ожидания международных рейсов. Когда Рейл спросил, взволнована ли она, та ответила с ухмылкой: «Ничуть». Это было в ее характере. Светлана в душе была авантюристкой. Всю свою жизнь она принимала важнейшие решения по наитию и потом принимала их последствия с лихой удалью. Она всегда говорила что у Достоевского ее любимый роман – «Игрок».

Внешне сохраняя спокойствие, Рейл терзался страшной тревогой. Он не сомневался, что, обнаружив исчезновение Светланы, Советы непременно станут настаивать на ее возвращении. Если их застанут в аэропорту, индийская полиция арестует Светлану, а он будет бессилен помочь. Тогда женщина попадет в большую беду. Смертный приговор был бы вполне в сталинском стиле, однако ее отца не было в живых уже 14 лет. Тем не менее, современная советская власть обходилась с перебежчиками жестко и не скупилась, раздавая им тюремные сроки. Когда танцор Рудольф Нуриев бежал в 1961 году, его заочно приговорили к семи годам исправительных работ. В голове Рейла, должно быть, промелькнул и недавний процесс над писателями Андреем Синявским и Юрием Даниэлем. В 1966 году их сослали в лагеря за «антисоветские» сочинения, где они и пребывали до сих пор. Кремль не рискнул бы открыто придать Светлану суду, однако Рейл опасался, что она может пропасть в мрачных застенках какой-нибудь психиатрической клиники. Но ему было неведомо, что их мысли, должно быть, совпадали. Синявский был близким другом Светланы. Одно она знала наверняка, если ей суждено попасть в руки властей, ее уже никогда не выпустят из Советского Союза.

Самолет авиакомпании «Куантас» приземлился в Риме точно по расписанию, однако облегчение, которое испытал Рейл, вскоре сменилось ужасом. Вылет задерживался. В самолете возникли технические неполадки. Двое людей сидели в зоне отправления и им казалось, что минуты тянутся часами. Рейл взглянул на Светлану. Ее тоже стало охватывать волнение. Пытаясь погасить нараставшее напряжение, Рейл временами поднимался взглянуть на табло прибытий. Он знал, что регулярный рейс Аэрофлота в 5 утра собирал в аэропорту огромную делегацию из посольства, встречавшую или провожавшую дипломатических курьеров и прочих шишек. Работники Аэрофлота уже начали открывать свою стойку. И тут, наконец, объявили отправление из Рима. В 2:45 самолет поднялся в воздух над Римом.

Они были уже на полпути, когда в американское посольство в Нью-Дели пришла телеграмма о невозвращенце. Дональд Джеймсон, офицер по связям с Госдепартаментом в ЦРУ, довел до сведения Фоя Колера, заместителя Госсекретаря, сложившуюся ситуацию. Реакция Колера была ошеломляющей – он взорвался: «Скажите им, чтобы вышвырнули эту женщину из посольства! Никакой ей помощи не предоставлять!» Колер не так давно служил послом США в Советском Союзе и был убежден, что лично, своими руками, обеспечил потепление в отношениях с Советами. Ему не нужно было, чтобы бегство дочери Сталина, особенно накануне пятидесятилетия советской революции, спутало ему все карты. В посольстве прочитали срочную телеграмму с отказом в предоставлении Светлане убежища, и тут же отправили ответ: «Вы опоздали. Они улетели. Они на полпути в Рим».

Работники посольства не проверили статус рейса. Если бы они узнали, что Светлана с Рейлом провели два часа в аэропорту Рима, их бы отозвали и ее отвезли бы в посольство, чтобы оттуда вышвырнуть. Все сложилось бы совсем иначе. Но Светлана всю жизнь ходила по лезвию бритвы, и судьба кидала ее то в одну сторону, то в другую. Порой она называла себя цыганкой. Для дочери Сталина, постоянно живущей в тени его имени, так и не нашлось спокойного пристанища.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.