ВПЕРВЫЕ В НЕБЕ

ВПЕРВЫЕ В НЕБЕ

В семь часов утра я должен был впервые полететь как наблюдатель! Естественно, я очень волновался. Каждый, кого я расспрашивал о его впечатлении от полета, рассказывал мне разные сказки. Накануне вечером я отправился спать раньше обычного, чтобы быть абсолютно свежим на следующее утро.

Мы приехали на аэродром, и я впервые оказался в самолете. Ветер от пропеллера был чертовски неприятным. Я обнаружил, что в воздухе почти невозможно общаться с пилотом – все слова уносило ветром. Если же я брал бумагу, она тут же исчезала. Мой шлем сполз, кашне упало, куртка наполовину расстегнулась, – короче, я чувствовал себя очень некомфортно.

Прежде чем я опомнился, машина покатилась. Мы мчались все быстрее и быстрее. Я вцепился в стенки кабины. Вдруг тряска прекратилась – машина была уже в воздухе, земля осталась внизу.

Мне сказали, куда мы должны лететь, и я руководил пилотом. Сначала мы летели прямо, потом повернули направо, потом налево, и я потерял ориентацию относительно нашего собственного аэродрома. Не имея ни малейшего понятия, где мы, я начал осторожно смотреть на землю. Люди выглядели удивительно маленькими, домики казались игрушечными. Все было потрясающе прекрасно! На горизонте был виден Кельн. Кафедральный собор смотрелся как маленькая игрушка. Замечательно было находиться так высоко, быть хозяином воздуха, и я чрезвычайно расстроился, когда пилот решил, что пора возвращаться.

Оказавшись снова на земле, я больше всего хотел бы немедленно отправиться в следующий полет. У меня никогда не было таких проблем, как головокружение. В самолете я ощущал себя в полной безопасности. В аэроплане сидишь, как в кресле, поэтому головокружение невозможно. Когда же мчишься на полной скорости, особенно летишь вниз, если самолет внезапно ныряет при остановке мотора и привычный шум сменяется ужасной тишиной, страшно нервничаешь, отчаянно хватаешься за борта кабины и думаешь: «Сейчас ты свалишься на землю!» Однако все происходит так естественно, и приземление на твердую землю настолько мягко, что просто невозможно испытывать страх. Преисполненный энтузиазма, я готов был сидеть в самолете хоть целый день. Я считал часы до следующего старта.