7

7

Дик Уэйлен шел по парковке строительного магазина в Скенектади, Нью-Йорк, весной 1984-го, когда заметил на номерном знаке одной из машин стикер «военнопленный». Это показалось ему необычным: он столько лет жил в этом районе и никогда не видел бывших военнопленных. Впрочем, Дик редко общался с кем-то за пределами узкого круга знакомых, в основном потому что не покидал этой части штата уже почти тридцать лет.

В 1953-м Дика положили в Военно-морской госпиталь Сент-Олбанс с туберкулезом и полным ртом сгнивших зубов. Спустя год лечения, в процессе которого ему с нуля перебрали почти все зубы, он вернулся домой, в Роттердам, женился, вырастил троих детей и сделал карьеру независимого страхового агента, ни разу не пересекая границу штата Нью-Йорк. Он решил так: раз он уже поддался жажде приключений, и ему как следует надрали задницу. Второй раз он так рисковать не будет.

За прошедшие три десятка лет Дик не единожды получал приглашения на ветеранские встречи, но всегда их игнорировал. Ему хватило говорливых ветеранов и их фиглярства в госпитале – на следующие двадцать пять лет он выбросил их из головы. Но увидев стикер на бампере авто, припаркованного всего в нескольких милях от его родного города, Дик поддался любопытству. Он вернулся в магазин и громко спросил, есть ли здесь бывший военнопленный. Гарри Браун, укладывающий в тележку газонные принадлежности, обернулся и ответил: «Я!»

Дик узнал Гарри сразу, даже имя его вспомнил. А вот Гарри Дика не помнил.

– Откуда ты меня знаешь? – спросил он.

– Ты заглядывал к нам в хибару.

– Почему я тебя не узнаю тогда?

– Возможно, потому что я валялся больной на полу.

– Рубина знаешь?

– Конечно.

– И Кьярелли?

– А то.

Гарри на несколько секунд замолчал.

Они стали вспоминать имена и места. Гарри был в шоке, узнав, что Дик не просто помнил его с «Лагеря 5» – они двадцать лет жили в пятнадцати минутах езды друг от друга.

Гарри Браун дружил с несколькими ветеранами из «Лагеря 5», но избегал ветеранских встреч ровно по тем же причинам, что и Дик. В первую же ночь в Штатах он почти что отправился колесить по стране с двумя другими парнями, с которыми познакомился с Сан-Франциско. Но в последнюю минуту отказался. И правильно сделал: те двое ужрались и разбились насмерть. Узнав об этом, Гарри справедливо подумал, что после всего, через что он прошел, было бы как минимум глупо разбиться в случайной аварии, и решил держаться от ветеранов подальше.

Однако в первые годы дома, в Нью-Йорке, он почти все свое свободное время проводил за бутылкой с Ленин Кьярелли. Когда Ленин женился, Гарри был шафером. Но маниакальные попойки и взрывной темперамент бруклинца вскоре достали его. Ленни не церемонился со знаками «стоп» и орал на всех, кто ему за это предъявлял. Он дрался с парнями вдвое больше его. Когда Ленни в очередной раз проехал на красный и чуть не убил их обоих, Гарри решил, что дружбу пора сворачивать. У него и своих проблем хватало.

Женившись, Гарри устроился на работу в бизнес семьи его жены – фирму с большой фабрикой по производству огнеупорных изделий. День ото дня его ответственность росла, росло и число несчастных случаев на производстве – сначала незначительных, затем более серьезных. Несчастья продолжались, и до Гарри дошло – причина в его вспыльчивости. Его аж в дрожь бросало, когда откуда-то изнутри в очередной раз поднимался гнев. Что-то явно было не так – он только не понимал, что.

Однажды Гарри слишком резко потянул какой-то рычаг и спустил на себя часть оборудования. Он и понять ничего не успел, как нога его оказалась проколота и почти что раздавлена. Врачи изучили его историю болезней, назначили психиатрическое лечение и прописали торазин от приступов гнева. Но лекарство лишь усугубляло эффект, и он прекратил принимать его. Гарри осмотрели несколько разных врачей и признали его «нетрудоспособным» с диагнозом, о котором он никогда раньше не слышал: боевой посттравматический синдром.

Поразмышляв немного над своим диагнозом, Гарри перевез семью на север штата. Он, конечно, не ждал, что переезд поможет решить его психологические проблемы, но по крайней мере на новом месте он сможет найти занятие, которое отвлечет его от них. Гарри купил часть земли у озера и составил чертежи дома. Сам процесс постройки, работы руками день за днем возымел терапевтический эффект. Как только он построил первый дом, он сразу принялся за второй. Чем больше проектов он брал на себя, тем легче ему становилось. К моменту встречи с Диком Уэйленом он почти полностью расправился с неконтролируемыми приступами гнева.

Беседа Гарри и Дика перетекла к Рубину и Кьярелли. Дик рассказал, что гораздо ближе общался с Рубиным, и что те двое оставались хорошими друзьями с самого их возвращения из Кореи. Гарри больше времени проводил со своенравным Кьярелли; они ошивались вместе почти два года. Потом, правда, он переехал и контакт с бедовым бруклинцем потерял. Сейчас, в 1984-м, ни Дик, ни Гарри не знали, что неукротимый Кьярелли уже умер. Что до Рубина, то Дик общался с ним по телефону и даже письма писал в его поддержку, но живьем не видел уже тридцать лет.

Разговор о медалях показался Гарри странным. Он вообще не слышал про похождения Тибора и искренне удивился, узнав, что Дик и другие парни пишут в его защиту какие-то письма.

Причина была проста: друзья Тибора предпочитали молчать о его подвигах – «Лагерь 5» кишел предателями и стукачами. А ужасной зимой 1950-51-го, пока Тибор активнейшим образом разворовывал съестные припасы китайцев, Гарри отчаянно боролся за жизнь в храме смерти. Гарри не был знаком с Тибором вплоть до самого лета, когда условия в лагере значительно улучшились. Словом, он и понятия не имел, что Уэйлен, Кормье, Буржуа, МакКлендон и еще дюжина других парней обязаны жизнью именно Рубину. И хотя Дик и Гарри наконец-то встретились и продолжали встречаться еще двадцать лет, оба не горели желанием обсуждать самые их темные дни в «Лагере 5». Это был один из симптомов того самого боевого посттравматического синдрома, о котором они мало что знали.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.