Ноябрь 1939-го

Ноябрь 1939-го

Конец ноября. Нота протеста правительству Финляндии не возымела действия. Началась война. Если бои на Халхин-Голе[109] воспринимались как нечто далекое и не масштабное (во всяком случае, войной их никто не называл, только боями), то с Финляндией была война. Небольшая, недолгая, но война. Предвестница большой войны.

— Петр Первый был абсолютно прав, когда решил прорубить окно в Европу, — сказал мне Сталин, когда началась война с Финляндией. — Только место он выбрал не очень верно. Но теперь уже ничего нельзя сделать. Петербург стал городом революции, городом Ленина, и для его защиты мы сделаем не только все возможное, но и невозможное сделаем. Обязаны сделать[110].

— А где надо было рубить окно? — спросила я.

Никогда не задумывалась над этим вопросом.

— Дверь надо было рубить, — ответил Сталин. — В Литве. Но Петру хотелось сделать невозможное, построить город там, где его невозможно было построить…

Разговор перешел на Петра Первого, которого Сталин считал «единственным дельным» представителем династии Романовых. Николая Второго Сталин откровенно презирал. Однажды с иронией сказал, что Николай Второй внес огромный вклад в дело борьбы с самодержавием.

— Без его «помощи» такую махину, как Российская империя, не удалось бы своротить столь быстро, — сказал Сталин. — Редкий исторический пример, когда правитель, сам того не сознавая, делал все возможное для скорейшего окончания своего правления.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.