Время идет

Время идет

Наши дети выросли, покинули дом и вели свою собственную взрослую жизнь. Аня с мужем, о. Фомой Хопко, открыла для нас совершенно новую грань бытия — мы стали бабушкой и дедушкой. Первый наш внук, Джон Хопко, позже стал священником и много лет верно служил митрополиту Феодосию в должности секретаря. Наша младшая дочь, Маша, тоже вышла замуж за семинариста и родила дочку Веру. Сережа покинул дом, чтобы служить своей стране во Вьетнаме, а по возвращении женился на Мане Шидловской — Александр одобрял решение сына отправиться во Вьетнам. Он считал, что страна, которая встретила нас с таким гостеприимством и подарила нам полную свободу, — это наша страна, и теперь она находится в состоянии войны, и наш долг и обязанность— служить ей. И если это значит, что воевать пойдет наш единственный сын, то так тому и быть. Александр был настоящим патриотом и гражданином. Мы оба высоко ценили американское гражданство. Многие годы жизни во Франции в анкетах в графе «гражданство» мы писали «нет». В какой — то степени мы гордились этим «нет», поскольку таким образом мы подтверждали свое русское происхождение и верность прошлому, которое никто не может у нас отнять. Но по приезде в США мы всем сердцем приняли нашу новую страну и с чувством гордости получили американское гражданство, как только это стало для нас возможным. Дети наши стали американскими гражданами автоматически вместе с нами. Я горжусь тем, что сама выбрала страву и стала ее гражданином, потому что верила в ее ценности. На экзамене, предшествовавшем получению гражданства, нас просили назвать имя первого президента США и написать предложение «Я иду в школу». Я помню, как рассматривала сидевших рядом с нами людей и думала о том, что слово «школа» (school) написать не так — то легко. И вот мы получили американские паспорта и вместе с ними обязательство и обязанность способствовать благополучию выбранного нами дома. Наш патриотизм соответствовал миссионерскому рвению Александра и моей учительской деятельности в Америке.

Внуки скоро стали постоянным источником радости для нас. Александр влюблялся в каждого нового малыша. Помню, как он терпеливо укачивал маленького Джонни, тихонько ему напевая (несколько фальшивя). В тот день, когда родился маленький Александр Шмеман, его радость стала совершенной. Помню, как мы пришли в больницу и боялись спросить, как назвали малыша. «Вы что, не знаете? Конечно, Александром!» Но для нас не могло быть никакого «конечно»! Нам и в голову не пришло бы лезть в таком деле со своими советами или просьбами.

В воспитании собственных детей Александр никогда не пытался сам принимать решения. Вопросы выбора школы, предметов, дополнительных занятий и даже дисциплины решала я. Должна сказать, что у нас великолепные дети — жизнерадостные, веселые, любящие, добрые по натуре. Для них их отец был отцом, они все были близки с ним и любили его. Он тоже очень их любил и гордился каждым из них. Главным воспитателем, «командиром» была я. Честно говоря, я бы и не смогла по — другому, потому что я была и есть по характеру довольно властная и мне нравится командовать! Именно поэтому мне нравилась и удавалась работа начальницы школы, в которой было сто сотрудников, шестьсот сорок пар родителей, совет попечителей и т. д. Но я никогда не командовала Александром, да это бы у меня просто и не получилось. Он жил в своем собственном ритме, по своему собственному расписанию, у него были собственные пристрастия и идеи. Мы были друзьями, близкими друзьями. Когда мы собирались куда — нибудь вместе вечером пойти, он всегда спрашивал: «Куда тебе хочется, Льяна?» Возможно, он знал, что я все равно настою на своем, но думаю, что он просто был очень добрым человеком. И это его отношение способствовало безоблачному миру в нашем доме. Он предпочел бы пойти в ресторанчик «У Натана», где подавали его любимые «хот доги», или в другой простой ресторан. Он любил сесть за деревянный стол на скамейку, заказать что — нибудь незатейливое и расслабиться. Я же предпочитала разнообразное меню, изысканные блюда, красивую скатерть. До сих пор я сожалею, что не часто баловала Александра простой едой в простых ресторанах. В дорогих ресторанах он всегда заказывал стейк, какие бы другие заманчивые блюда не предлагались в меню. Единственное разнообразие допускалось в выборе соуса, чаще всего перечного. Любимым десертом для него был яблочный пирог с шариком мороженого. Сама я никогда не пекла для него яблочных пирогов, так и не научилась их готовить, и об этом я тоже теперь жалею. Александру нравилось, что меня выбрали начальницей школы. Он всегда меня поддерживал и терпеливо выслушивал мои рассказы о школе. Когда мне приходилось всю неделю, с понедельника по пятницу, проводить в квартире на Парк — авеню в Нью — Йорке, которую мне предоставляла школа, Александр с радостью пользовался этой возможностью побыть несколько дней в городе. Он даже устроил для себя в квартире уютный кабинет. Каждую свободную минуту мы использовали для прогулок, бродили по всему городу, ходили по магазинам, подкрепляясь бутербродами в кафе, одним словом — наслаждались городской жизнью, которую мы оба предпочитали жизни в пригороде. Эти «побеги» в город давали возможность Александру работать без помех, и многие его статьи и главы книг написаны именно в этой квартире. Четыре года я возглавляла школу, пока не пришлось ее покинуть по состоянию здоровья. И мы переехали обратно в Крествуд. Теперь я понимаю, каким гибким был Александр, как умел приспосабливаться к любым условиям. Его жизнь была очень загруженной, трудной, но он никогда не испытывал неудобств от того, что и я отдавала много времени своей работе. На самом деле та недолгая жизнь в городе позволила нам обоим познакомиться с совершенно иным образом жизни: нью — йоркским высшим обществом, людьми, никак не связанными с Церковью, американцами, работающими в области образования. Мы никогда не были частью этого мира, но нам было интересно встретиться с ним.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.