Кража у министра

Кража у министра

В 1870-х годах Москву посетил министр внутренних дел А.Е. Тимашев, чтобы повидаться со своей матушкой, проживавшей на Большой Дмитровке. Очень богомольный, он на следующий день после приезда отправился к обедне в Успенский собор. Но, вернувшись домой после богослужения, министр не нашел в своих карманах ни кошелька, ни блокнота с нужными записями, ни портсигара, подаренного высокопоставленным лицом. О пропаже Тимашев сообщил генерал-губернатору князю В. А. Долгорукову, смутив последнего. Долгоруков вызвал обер-полицмейстера.

– Хороши у нас порядки! В кои веки министр заглянул, и у него карманы обчистили! Ведь до государя может дойти! Вы где хотите, а разыщите похищенное.

Обер-полицмейстер ушел расстроенный и поведал состоявшему при нем чиновнику по особым поручениям о невыполнимой задаче.

– Сами подумайте, где мы с вами разыщем украденное? – закончил он свой рассказ.

– Мы-то, действительно, не найдем, а вот следственный пристав Хотинский, наверное, сможет.

– Каким же образом?

– Это уж его дело. Позвольте мне с ним от вашего имени переговорить?

– Сделайте одолжение. Но я не понимаю: как он разыщет?

– Это уж его дело. Главное, чтобы все в целости доставил.

Чиновник отправился к Хотинскому и рассказал ему все, пообещав награду и от министра, и от генерал-губернатора.

– Да, может, он еще куда, кроме Успенского собора, заезжал? Путаники они, прости Господи. Набьют себе карманы невесть чем и катают по всему городу. Портсигар-то какой был?

– Золотой, с бриллиантовой монограммой и государственным гербом.

– Набить себе карманы такими вещами и отправиться в Успенский собор! Словно дитя малое.

– Ну, уж не нам с вами его учить. Вы лучше разыщите, обер-полицмейстер очень просил. В обиде вас не оставит.

– Легко сказать: разыщите! С покражи-то вторые сутки идут, все уже в ход пошло… Ладно, доложите обер-полицмейстеру, что я приму все меры, но за успех не ручаюсь.

– Нет уж, я сказал ему, что вы сможете, и надо непременно исполнить.

– Ежели бы вчера сказали…

– И когда же можно будет узнать о результатах розысков?

– К вечеру, вероятно.

– Сегодня? Так скоро?

– А чего ж тянуть? Вот съезжу в Большие Котлы, наведу справки и дам ответ.

– Это за Серпуховской заставой?

– Да, деревня такая, к городу приписана. Сначала Малые Котлы будут – там все больше гадалки живут. А Большие Котлы сплошь ворами заселены.

– Одними ворами?

– Что это вас так удивляет? Ведь надо же и им где-то жить.

– Но не в столице.

– А они на дальней окраине.

– Но… Раз это всем известно…

– Не всем, а только тем, кому нужно. Но об этом мы в другой раз потолкуем. Мне теперь каждая минута дорога.

На лихом рысаке Хотинский быстро пролетел по столице и, стрелой промчавшись по широкой и грязной улице Малых Котлов, остановился перед крыльцом шумного трактира в Больших Котлах. Трактирщик тревожно выскочил навстречу. Посещение пристава ничего хорошего не предвещало. Ответив на поклон хозяина, Хотинский поспешно вошел в трактир, откуда неслась разухабистая нецензурная песня.

– Тише вы там! – крикнул хозяин.

Все сразу умолкли. Часть посетителей стушевалась, остальные почтительно поднялись с мест.

– Эй, вы! – крикнул пристав зычным, хорошо всем знакомым голосом. – Кто вчера в Успенском соборе работал?

В толпе переглянулись, но никто не ответил.

– Я вас спрашиваю или нет?!

– Нету тех, кто вчерась работал, ваше благородие, – неохотно отозвался кто-то.

– А нету, так чтоб сейчас были! – грозно произнес Хотинский. – Коли я спрашиваю, значит, нужно. Я с вашим братом попусту разговаривать не стану.

– Николай Цыган в Успенском за обедней был вчерась, да Егорка Истопник с ним.

– И только?

– Может, со стороны еще кто работал. Ныне неурядица пошла, придет неведомо кто, и только не догляди, тотчас фарт у тебя весь слижет.

– Скажите, какая дерзость, – невольно рассмеялся пристав. – Ну, а Цыган с Истопником где?

– Николай здесь был, а Истопник без задних ног лежит. У него как отдых, так и загул.

– Мне до этого дела нет. Чтоб оба сейчас налицо были. Дело важное.

– Цыгана-то мы сейчас приведем. А с Истопником чего поделаешь, коли он вконец пьян?

– Ну, вы, без разговоров! – сердито крикнул трактирщик, заметив недовольный взгляд Хотинского, с которым ему была прямая выгода состоять в хороших отношениях. Кто здесь хозяин – вы или я?

– Ты, Егор Терентьич. Известно, ты, – раздался робкий голос в толпе.

– То-то же! Сейчас же вытрезвить Истопника и вместе с Цыганом сюда.

Обедня в московском Благовещенском соборе. Художник Степан Шухвостов. 1857

Пока разыскивали Истопника, вливали в него усиленную дозу нашатыря, перед Хотинским предстал угрюмый и взъерошенный Николай Цыган.

– Ты вчера в Успенском соборе по карманам шарил?

– Мы работали.

– Ты мне не мыкай. Что за «мы» такое?.. Не манифест читаешь. Кроме тебя, кто там был?

– Егорка Истопник со мной ходил, потому его черед был… Да со стороны еще были, с Грачевки и из Марьиной рощи.

– Как же они туда попали?

– Да нешто мы аренду сняли, – нехотя пробурчал Николай.

– А ты полегче, не то я тебя научу говорить, – бросился к нему хозяин трактира, напуганный, как бы Хотинский на его заведении не сорвал своего неудовольствия за непочтительный тон карманника.

– Погоди, оставь его, Егор, – остановил пристав порыв усердия трактирщика. – Я сам учить умею… Сказывай, да главное – не ври. Слышишь? Что вы там слямзили и куда дели?

– Не особенный фарт был, – нехотя ответил Николай. – Денег всего ничего, мы их сполна в артель представили.

– А вещи?

– Насчет вещей не упомню.

– Так я тебе напомню! Кошелек был, да блокнот, да золотой портсигар с бриллиантовыми буквами… Все это отдать надо… Сейчас же мне… За мной не пропадет.

Николай молчал.

– Целы вещи-то?

– Не знаю, не я один в деле был.

– Эх, Николка! Береги свою голову, – вновь вмешался в разговор трактирщик.

– Вещи целы, спрашиваю? – сдвинув брови, переспросил пристав.

– Бумажки мы порвали. А портсигар у Берки-жида в закладе.

– У какого Берки?

– В Колосовом переулке. У Егорки там знакомство сведено, у немки в заведении землячка его живет. Так он все, что ему не попадет, туда тащит, а она у Берки закладывает.

– Да ведь портсигар не ему одному принадлежит. Ведь в дележку он пошел? – заметил Хотинский, хорошо знакомый с воровскими законами.

Николаю это, видно, понравилось.

– Известно, в дележку! – уже весело подтвердил он. -

Так ведь Берка на что плут, а и то дал под него столько, что на всех хватило. И в артель внесли, и Егорке с землячкой хватило до зеленого змия допиться.

– А у Берки цел портсигар? В лом его не пустил?

– Не смеет! В заклад он положен. Потому насчет этой вещи еще разговоры будут. Очень она пользительна может быть.

– Может или нет она быть пользительна, – передразнил его Хотинский, – а ты мне ее через час сюда доставь. Не доставишь – раскаешься. Мое слово твердо, знаешь.

– Да вы не извольте беспокоиться, ваше благородие, – робко вмешался в разговор трактирщик. – Уж ежели вашему благородию не потрафить, так кому же нам и служить опосля этого?

Хотинский уехал, отдав распоряжение, чтобы ровно через два часа вещи были доставлены к нему на квартиру.

И ровно в срок золотой портсигар был у него. Он взял на себя обязанность вознаграждения как «работавших» воров, так и Берки, потому что в его расчет не входило вводить членов воровской шайки в убыток – они могли пригодиться в будущем.

Вид Московского Кремля. Художник Петр Верещагин. 1879

На другой день рано утром Хотинский лично вручил обер-полицмейстеру портсигар, украденный у министра. Генерал-губернатор князь Долгоруков остался чрезвычайно доволен распорядительностью московской полиции, а министр признал, что ни о чем подобном не имеют понятия даже в Лондоне, где сыскная полиция поставлена на чрезвычайную высоту.

А.И. Соколова

Данный текст является ознакомительным фрагментом.