Немецкий Шаляпин
Немецкий Шаляпин
В одно время с Рубашкиным выступал еще один блестящий певец — Иван Павлович Ребров (1931–2008).
Иван Ребров
Наверное, была какая-то конкуренция между ним и автором «Казачка». Утверждать не берусь. В газетных публикациях Ребров, напротив, говорил, что хорошие артисты должны быть друзьями. Здорово, если так. Иван Ребров, которого многие сравнивают по вокальным данным с самим Шаляпиным, родился в поезде Париж — Варшава в 1931 году. Мать его была русской, а отец — немцем. Настоящее имя певца — Ганс Риппер.
С приходом к власти нацистов семья Рипперов покинула Германию, долго скиталась по разным странам Европы. Эмиграция закончилась в 1953 году. Получая гражданство ФРГ, сын русской матери записал в новый паспорт: Иван Ребров. Он начинал в казачьем хоре Сергея Жарова. Первое время молодой артист цокал языком, имитируя скачущую лошадь. За каждое выступление получал 15 марок. А популярность пришла к нему случайно.
Из-за травмы ноги Иван оказался в больнице. За время вынужденного безделья он записал мини-пластинку с русскими песнями: «Полюшко-поле» и «12 разбойников». Материал попал в руки редактора музыкальной программы французской радиостанции — и прозвучал в эфире. На студию тут же обрушилась лавина звонков от слушателей, сгорающих от желания узнать, чей могучий голос они услышали.
За долгие годы «второй Шаляпин» записал около полусотни альбомов, большинство — с русским репертуаром. После гастролей в СССР был даже диск «Перестройка. Гласность» с композициями типа «Перестройка-матушка». Несмотря на почтенный возраст, Ребров активно выступает, делая упор на исполнение церковной музыки. А для себя, наедине с душой, он, бывает, берет в руки скрипку, с которой когда-то начинал. Живет великий певец в роскошных домах, один из которых в Германии, а другой вроде на греческих островах. Он никогда не был женат и не имеет детей, что порождает массу слухов о его предпочтениях в любви. Но нам-то какая разница? Главное — великий голос артиста. В брежневские времена Иван Ребров бывал в СССР туристом, выступать ему не разрешали, хотя в Германии у него как-то состоялась встреча с тогдашним министром культуры Екатериной Фурцевой, где он попытался обсудить этот вопрос.
Она отнеслась к идее более чем прохладно.
Вот отрывок из книги Людмилы Зыкиной[61], где она описывает свои гастроли в Западной Германии в марте 1968 года:
…Во время гастролей в Западной Германии, где живет Ребров, мне пришлось часто его слушать… Многих интересует, что я о нем думаю, как оцениваю этого певца? А кроме всего прочего, в последние годы пошла мода на Ивана Реброва и других «эмигрантов», — обладание их записями, подобно увлечению стариной, стало для некоторых чуть ли не правилом хорошего тона. На коктейле после премьеры доктор Кеплехнер говорил о том, что наш приезд и полмиллиона разошедшихся пластинок с русскими песнями пробили поначалу маленькую брешь в ознакомлении Запада и других стран мира с русской музыкой и песней. Монопольным правом в этой области завладели эмигранты, осевшие на Западе, русского, полурусского и совсем не русского происхождения типа Бикеля, Бриннера, Рубашкина и др. Особое место в этом ряду занимает Иван Ребров, который поражает своим действительно незаурядным голосом почти что в три октавы[62]. Для западной публики он «кондовый славянин» с окладистой бородой и архирусским именем. Его концертный костюм непременно включает в себя соболью шапку и броский, яркий кафтан с расшитым золотом кушаком. Популярность Реброва складывается, на мой взгляд, из нескольких компонентов: хорошие вокальные данные (на Западе басы всегда были в большом почете), экзотический внешний вид, сценический образ этакого кряжистого русского медведя, акцент на меланхоличные и грустные русские песни, находящие особый отклик среди сентиментальной западной публики.
Интересно, что Ребров пытался исполнять и немецкие народные песни, но особого успеха не имел. Его репертуар — удивительная мешанина из старинных русских песен (кстати, в убогой собственной обработке), например, «Помню, я еще молодушкой была», которая фигурирует у него под новым названием «Наташа». Песен из репертуара Шаляпина — «Из-за острова на стрежень», «Двенадцать разбойников», махровой цыганщины (тут и «Две гитары», и «Ухарь-купец») и всего, что только душе угодно. Модно петь «Подмосковные вечера» — пожалуйста, мелодии из кинофильма «Доктор Живаго» — извольте!
В песнях Реброва слышатся и отголоски белогвардейской обреченности, и интонации мелодий расплодившихся на Западе бывших донских казаков (ведь надо как-то зарабатывать на жизнь!). Своими записями Иван Ребров явно старается потрафить мещанскому вкусу обывателей, знающих — вернее, не желающих знать — больше Россию только по водке и икре. Показательны уже названия его песен: «В лесном трактире», «В глубоком погребке», «Рюмка водки». И сама пластинка называется «На здоровье!» — Ребров поет о водке и вине. В общем, Ребров — типичный представитель коммерческого «массового искусства», хозяев которого вполне устраивает, что не знающий ни родины, ни ее языка певец повествует о «русской душе» песнями «Бублики», «Маруся», «Журавли». Любопытно, что Иван Ребров бывал в Москве как турист и при посещении ВДНХ даже пел — не удержался! — с ансамблем Мицкевича, выступавшим в ресторане «Колос».
Вот она — квинтэссенция советской идеологии! Это их публику устраивает, что «…не знающий ни родины, ни ее языка певец повествует о „русской душе…“», а нашу, советскую, не устраивает, и непонятен какой-то отщепенец белогвардейский. И несмотря на уникальный голос и абсолютно, в общем, лояльный набор народных песен, певец был запрещен.
Ребров — настоящая немецкая звезда 70-х. Он и на театральных подмостках, и в собственном шоу на ТВ, и в кино. Его гастрольный график был расписан на годы вперед. Казалось, так будет всегда. Но… Зима 2008 года принесла «дурную весть».
«В среду, 27 февраля, в Германии остановилось сердце знаменитого оперного певца и исполнителя русского фольклора Ханса-Рольфа Рипперта, известного во всем мире под творческим псевдонимом Иван Ребров, — сообщал газетный некролог. — Певец давно страдал диабетом, но вел активную концертную деятельность. По рекомендации врачей три месяца назад он был вынужден временно прервать выступления, как сообщил тогда его агент, „в связи с общей усталостью“. Шесть недель Ребров провел в клинике, но с 1 апреля планировал выступить с серией концертов, билеты на которые уже были распроданы. Последний концерт артиста состоялся в Вене 7 декабря 2007 года. Своим артистическим последователем он еще при жизни считал выдающегося бас-баритона Ронни Вайланда и завещал ему исполнение своих ранее запланированных концертов.
Подмостки сцены Иван Ребров не оставлял почти до самого последнего дня своей жизни, давая по 200 концертов в год — несмотря на ухудшившееся состояние здоровья. Как-никак артист уже перешагнул 75-летний рубеж. Теперь с концертов он все чаще возвращался уже не в свою мюнхенскую резиденцию, а на греческий остров Скопелос, пользуясь благотворным климатом, с помощью которого боролся с преследовавшим его диабетом. А к высшей награде Германии — Ордену за заслуги добавился титул Почетного гражданина Скопелоса.
Последним желанием артиста было огненное погребение и развеяние пепла над Греческим морем. Прощальное богослужение состоится в тесном кругу в его греческом доме».
* * *
Помимо Бориса Рубашкина и Ивана Реброва было и еще много интересных имен.
Их биографии, репертуар и судьбы, в общем, схожи, но хотя бы несколько слов об этих людях надо сказать обязательно.
Подруга Реброва — несравненная Татьяна Иванова — одна из ярчайших звезд русской песни из Германии. Она очень рано ушла в мир иной, оставив нам пять бриллиантовых дисков.
Петр Худяков (р.1934 г.) — музыкант из Австрии, записал несколько блестящих пластинок с жанровой песней, а теперь ушел в исполнение церковной музыки. Занимается ею последние годы еще одна «легенда» — певец из Финляндии Виктор Клименко (р.1942 г.), оказавшийся на Западе вместе с родителями — русскими казаками — в 1945 году.
По сей день Виктор собирает залы в Стране тысячи озер и довольно часто приезжает в Россию, правда, по линии религиозных организаций. А к Богу, как говорят, Виктор обратился после несчастной любви, посетивший его в Париже. Тогда он был на грани самоубийства…
Давно ничего не слышно о Саше Зелкине (р.1938 г.) — мастере русской песни из Франции. В 60-е в Америке было издано два виниловых диска артиста. Говорят, шансонье записал «клюквенный» русопятский репертуар, желая наладить контакты с советским торгпредством и организовать совместный бизнес с Союзом, но посольские чиновники в ужасе шарахнулись от «белогвардейца». Иногда на «толкучках» Европы можно найти его французские песенные опыты. Сейчас Саша живет в Канаде, но музыкой больше не увлекается.
В 70-е на Запад выехало много бывших советских звезд: Лариса Мондрус, Эмиль Горовец, Михаил Александрович, Аида Ведищева, Нина Бродская, Жан Татлян…
На родине их творчество тут же объявлялось вне закона, а сами артисты были вынуждены искать себя в новых реалиях. Бывший супергерой эстрады Жан Татлян, оказавшись в Париже, записывает в 1977 году альбом с песнями в стиле «русского лубка», повторяя манеру Реброва или Рубашкина. Но это была попытка догнать уходящий поезд. Вкусы публики к тому времени здорово поменялись. Изменилась и сама публика. Отныне спрос диктовали не потомки первой волны или бывшие «перемещенные лица», а новые представители еврейской эмиграции. Они и ехали-то теперь все больше не в Европу, а в Америку.
Одной фразой сложившуюся ситуацию метко отобразит главный эмигрант 80-х Вилли Токарев: «На Брайтон-Бич для всех нежданно налетела девятым валом наша третья волна…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.