Исключительное событие

Исключительное событие

– Уважаемые члены комиссии по исключению из партии, – сказал председатель комиссии. – Перед нами опять стоит непростая задача: обсудить нашего следующего кандидата и решить, достоин он или не достоин быть исключённым из КПСС. Вот его заявление: «Прошу исключить меня из рядов КПСС. Обещаю своим трудом оправдать оказанное мне доверие!»

– Зачитайте характеристику! – потребовал из комиссии по-демократически властный голос.

Характеристика была образцовой.

«За годы пребывания в партии кандидат зарекомендовал себя честным и порядочным человеком. В кулуарах постоянно рассказывал анекдоты про коммунистов. Издевался над членами ЦК. Три раза даже при свидетелях в курилке дёрнул за ухо бюст Ленина. У него много и других заслуг перед сегодняшней демократией».

К характеристике были приложены одна рекомендация от уехавшего диссидента, две – от бывших политзаключённых и три – от беспартийных с 1917 года.

Кандидат заметно волновался, чувствуя, как взгляды членов комиссии сфокусировались на нём. Только бы теперь не нашлось какого-нибудь ярого демократа, который к чему-нибудь прицепится и всё испортит. Недаром до него уже троих с треском не исключили, а двоим дали испытательный срок. Если и его не исключат, это будет позор. Жену на работе заклюют, детей в школе задразнят марксистами.

– Ну что, будем голосовать? – спросил председатель. – От себя могу добавить, что наш кандидат давно несёт общественно-беспартийную нагрузку и даже недавно участвовал в разгроме красного уголка к нашему очередному съезду. Он сам лично на фотографиях выкалывал глаза передовикам коммунистического труда. Уже по одному этому поступку видно, что он наш человек!

– А по-моему, голосовать рано! – перебил председателя всё тот же властный голос. – Мы уже в прошлом месяце исключили двоих, а они не явились даже на субботник по сносу памятника Мичурину. Я предлагаю этих двоих серьёзно наказать – немедленно восстановить в партии обратно. Без права выхода из неё пожизненно.

– Правильно! – поддержала женщина с депутатским значком на груди. – Мы не имеем права засорять наши чистые беспартийные ряды. Надо ещё разобраться в прошлом нашего кандидата. Поступили сведения, что он в юности пел в хоре песню: «О, как хорошо иметь тебя, партия!»

– Нельзя о человеке судить по его прошлому! – заступился кто-то. – Человек может по нескольку раз в жизни менять свои взгляды. Возьмите хотя бы нашего президента!

– Не за что пока брать нашего президента, товарищи!

– Что?! Да за товарища вас саму надо в партии восстановить!

– Я вам восстановлю. Моя бабушка была русской аристократкой. Я по крови – маркиза.

– Ну и что? Мой дедушка тоже был граф!

– Козёл он был, а не граф. Это я вам как маркиза говорю.

– А я, как граф, знаете, что вам сейчас скажу?!

Члены комиссии заговорили разом, шумно, подемократически раскованно.

– Уважаемые дамы и господа! Леди, маркизы, графы. Раз мнения у всех разошлись, предлагаю провести с нашим кандидатом собеседование.

Кандидат побледнел и стал одного цвета со своим заявлением. На собеседовании могли завалить любого. А во второй раз уже гораздо труднее будет встать в очередь на исключение. Тем более теперь, когда сверху была спущена строжайшая разнарядка, согласно которой предпочтение на исключение из партии должно было предоставляться рабочим. Их полагалось исключать первыми. Во вторую очередь – служащих и инженеров. И в последнюю – евреев. Практически на десять рабочих разрешалось исключить в среднем двух инженеров и пол-еврея.

Кандидат не был евреем. Поэтому вопросы оказались не очень сложными – на знание самых основ.

– Кто больше пил – Сталин или Брежнев?

– Чем закусывал Брежнев?

– Сколько времени провёл в сугробе Чурбанов поле ужина с Хонеккером?

– Где была Крупская, когда Ленин был в Польше?

– Если слово «Сталин» произошло от слова «сталь», то от какого слова произошло слово «Ленин»?

– А Киров? Киров – он что, кирял?

Кандидат легко ответил на все вопросы, потому что накануне проштудировал современную демократическую прессу. Он даже дополнительно рассказал членам комиссии о том, что Гагарин жив. Ни в какой катастрофе он не был. Просто, чтобы не говорил лишнего, ему сделали пластическую операцию и пересадили мозг инструктора ЦК КПСС.

Домой новоиспечённый беспартийный возвращался радостной трусцой! Сегодня в их семье будет настоящий праздник! Теперь их наконец-то прикрепят к закрытому магазину для беспартийных, а детей переведут из коммунистической школы в хорошую.

Но самое главное, что радовало больше всего, – под шумок он сумел не сдать свой партийный билет. Он лежал у него под подкладкой пиджака. Надо будет спрятать подальше! Не дай бог, кто-нибудь увидит. В век демократии это было чрезвычайно опасно. «Но ведь кто знает? А вдруг времена переменятся?!» – с надеждой и опаской подумал он. И почувствовал под сердцем тепло.