16 Отпечатки ее каблуков
16
Отпечатки ее каблуков
Сводки новостей ежедневных газет, вышедших в среду, 15 декабря, должны были подготовить обитателей Эбни-Холла к тому, что осада, в которую пресса взяла их дом, будет продолжаться. Прошедшей ночью многие репортеры, отказавшиеся признать свое поражение, спали в нанятых таксомоторах возле главного входа в особняк. Узнав причины неадекватного поведения Агаты, вся нация пребывала в состоянии возбуждении, а пресса обязана была докопаться до самых истоков тайны.
После того как за супругами Кристи и Уоттс захлопнулись двери, объединенный фронт, каким они были в воображении публики, распался, и стороны начали предъявлять друг другу встречные обвинения, но причиной их волнения и ажиотажа не являлась растущее возбуждение общества. Хотя все работники, занятые в особняке должны были согласно инструкции, полученной от Джимми, не спускать глаз с журналистов, проникающих буквально во все щели, Агате посоветовали не выходить из дома и не попадаться ни на глаза журналистов, ни в объективы фотографов. Да она и сама не хотела никуда выходить, а пошла в свою комнату, надеясь избежать неминуемых обвинений и контробвинений.
«Дейли мейл» прислала ей недвусмысленную телеграмму: «Ввиду всеобщей критики по поводу вашего исчезновения настоятельно указываем на желательность вашего правдивого объяснения которого ждут тысячи граждан, многие из которых участвовали в дорогостоящих розыскных мероприятиях и которые не могут поверить в потерю памяти принимая во внимание репортажи о вашей нормальной жизни в Харрогите и присвоение себе имени реально существующей особы по фамилии Нил».
Арчи, боясь возникновения нового скандала от имени Агаты послал в редакцию газеты телеграфный ответ: «Жена страдает потерей памяти а возможно и сотрясением мозга. Она ничего не помнит о событиях пятницы и субботы до ее прибытия в Харрогит. Она только сегодня вспомнила свою подлинную идентификацию. Доктор назначил ей полный покой».
Версия о сотрясении мозга показалась прессе надуманной. Сильный шум — это истинное проклятие для перенесших сотрясение мозга, а журналистам было известно о том, что вечером по прибытии в харрогитский отель Агата лихо отплясывала чарльстон под музыку джазового септета. Репортеры, не расположенные принимать на веру заверения Арчи (о том, что странности поведения его жены объясняются амнезией и сотрясением мозга), пустили в ход невесть откуда появившиеся ложные утверждения, будто бы Агата, живя в отеле, часто играла на рояле и пела на нескольких языках.
Стало ясно, что для прекращения спекуляции прессы насчет психического состояния писательницы необходимо предпринять нечто радикальное. Мадж и Джимми убедили Агату показаться их семейному врачу. Утром в четверг, 16 декабря, Генри Уилсон выслушал ее жалобы на то, что она не может вспомнить ничего из своего прошлого. Сестра и зять подтвердили все сказанное ею врачу, и Арчи тоже сыграл свою роль, эмоционально описав, насколько сильно его жену потрясла смерть матери, случившаяся ранее в этом году. Доктор Уилсон, собственноручно подписавший свидетельство о смерти Клариссы, не усмотрел в переживаниях Агаты ничего необычного, поскольку он был в курсе ее добросердечных отношений с матерью. Все родственники наперебой убеждали его в том, что газетным публикациям о якобы «нормальном» поведении Агаты в отеле нельзя верить, наоборот, заверяли они доктора, по словам обслуживающего персонала, Агата часто появлялась на публике в состоянии депрессии и прострации.
Доктор Уилсон рекомендовал Агате полный покой для избавления от стрессового состояния и предложил пригласить второго эксперта, дабы подтвердить диагноз амнезии, на что троица конспираторов согласилась, правда, с некоторым опасением.
А за оградой особняка пресса ни за что не хотела снимать осаду с главного входа. Несколько рабочих по дому вынуждены были перелезать через стену, перед тем как приступить к работе, а булочник не мог доставлять заказы в дом. Сидней Кампион, репортер отдела ночных новостей газеты «Дейли ньюс», впоследствии вспоминал, что посоветовал Арчи уступить требованиям журналистов и согласиться дать интервью:
«Я совершенно случайно оказался замешанным в эту историю. Мне выпало быть на позднем дежурстве в редакции "Дейли ньюс", и меня в пожарном порядке и направили в Харрогит. К тому же в это время я готовился стать адвокатом, и редактор полагал, что Агате Кристи, когда ее будут осаждать журналисты, будет приятно быть рядом с таким парнем, как я. Будь на ее месте Марджери Аллингем[63], тогда моя поездка была бы более обоснованной, ведь ее главным героем был инспектор Кампион [так!]. Я сам, полагаю, был участником самой волнующей части всей этой истории. Я имею в виду погоню за беглецами от Харрогита до Чидла, затем до Чешира, где полковник Кристи откровенно продемонстрировал справедливость утверждения о том, что старый школьный галстук — это верный путь к успеху!»
Утром в четверг, 16 декабря, Арчи в конце концов понял, что пресса решила взять их измором, и от журналистской осады Эбни-Холла пришлось откупиться. «Мы будем здесь до тех пор, пока не узнаем новости!» — был их язвительный ультиматум, и Арчи, махнув на все рукой, согласился дать интервью одному репортеру с последующим ознакомлением с ним его коллег. Он тщательно отобрал пятьдесят или шестьдесят журналистов и объявил Джону Янгу из лондонской «Ивнинг ньюс», что может дать интервью — а все потому, что этот репортер носил такой же старый школьный галстук, какой носил и сам полковник.
Арчи провел три четверти часа на террасе Эбни-Холла, пытаясь убедить журналиста в том, что Агата не может вспомнить ни три последних года, ни подробности ее нынешней жизни, в том числе и тот факт, что она жила в Саннингдейле в доме под названием «Стайлес». Джона Янга просили поверить в то, что Агата не помнит, как покидала дом и как оказалась в Харрогите. Ему было сказано, что сейчас Агата узнает Арчи и сестру, но не может вспомнить их дочь, когда ей показывают фото Розалинд. Арчи подтвердил, что Агата была обследована доктором и что специалист по нервным расстройствам должен прийти посмотреть ее во второй половине дня.
Будучи человеком, лишенным воображения, он не смог заставить опытного журналиста поверить в ложь, столь убедительно изрекаемую им, а его ответы на хитроумные вопросы Джона Янга были неубедительными и звучали скорее как оправдания. Снова и снова Арчи повторял, что это была ужасная трагедия и что они все желают только одного — чтобы их оставили наконец в покое.
Однако медицинские эксперты, к которым обратилась «Ивнинг ньюс», разбирая случай Агаты, особо подчеркивали, что потеря памяти — тяжелое расстройство и что у больной не было амнезии, раз она могла спокойно беседовать и танцевать с незнакомыми людьми, покупать одежду и постоянно во время пребывания в Харрогите следить за тем, чтобы ненароком себя не выдать. Джон Янг покинул особняк с убеждением, что писательница никогда не теряла память. Он рассказал коллегам то, что услышал от Арчи, и выразил сомнения в правдивости сказанного полковником.
Домыслам прессы, казалось, не будет конца. Неспособность Арчи объяснить причины, по которым Агата использовала фамилию Нил, побудила репортеров предпринять атаку на семью Нилов. Отец Нэнси, Чарлз, выступил с заявлением, в котором отрицал существование каких-либо отношений между его дочерью и Арчи. Репортерам предлагалось принять на веру то, что пребывание Нэнси и полковника Кристи в доме Джеймсов в ту ночь, когда исчезла Агата, является простым совпадением. К этому отец Нэнси добавил весьма бестактное замечание о том, что это, возможно, была вовсе не его дочь, а какая-то совсем другая особа. Но на самом деле Чарлз и Мейбл Нил были потрясены романом их дочери с Арчи, нарушившим супружескую верность, и были решительно настроены на то, чтобы положить этому конец ради спасения хотя бы остатков добропорядочной репутации своей семьи.
Сэму Джеймсу, оказавшему Арчи гостеприимство в ночь исчезновения Агаты, тоже пришлось по полной вкусить горечь общения с прессой. Сэм со всей решительностью отстаивал свою версию, заявляя, что Арчи и Нэнси не были прежде знакомы друг с другом. Когда он узнал, что Агата собирается на уик-энд в Беверли, в Йоркшир, то пригласил на это время Арчи, даже не подозревая о том, что его жена, Мадж, пригласит Нэнси. Появившиеся в газетах разоблачительные публикации о том, что Нэнси знала Агату и гостила у семейства Кристи в Стайлесе, оказались более чем некстати.
В четверг Агату осмотрел прибывший из Манчестера Доналд Кор, специалист по нервным расстройствам, и консультация, которую до этого проводил доктор Уилсон, оказалась для нее полезной генеральной репетицией. Агата повторила свою версию о том, что не может вспомнить ничего, и оба доктора с готовностью откликнулись на просьбу семьи, подписав краткое заключение, фиксирующее это состояние. Но по существу этот документ не подтверждал доводов Арчи о том, что Агата страдала от сотрясения мозга.
Знай доктора реальное положение дел, они не поддержали бы с такой готовностью семейную версию об амнезии. В тот день восемнадцатилетняя племянница Нэн, Эленор Уоттс (позднее ставшая леди Камбелл-Орд), зашла на чаепитие и была просто озадачена, застав Агату за чтением одного из своих рассказов Джеку, двадцатидвухлетнему сыну Мадж. Между Агатой и ее племянником всегда были дружеские отношения, но эта в общем-то обычная сцена не оставляла камня на камне от широко распространенных сведений об умственном расстройстве Агаты и ее спутанном сознании.
В четверг вечером Арчи пришла в голову мысль послать одного из слуг и предъявить подписанный медицинский бюллетень журналистам, все еще кучковавшимся возле ворот Эбни-Холла. Но, подумав, он решил сделать это сам, отчасти потому, что хотел произвести впечатление человека, которому нечего прятать, а также еще и потому, что нельзя было поручиться за слугу, что он не сболтнет чего-нибудь лишнего или не будет подкуплен прессой. Арчи сопровождал доктор Уилсон, согласившийся присутствовать при предъявлении документа и понимавший, что, возможно, ему придется объясняться с прессой. Этот медицинский бюллетень гласил:
«16 декабря 1926 года. После тщательного обследования миссис Агаты Кристи, проведенного сегодня, мы пришли к выводу, что она страдает внезапной естественной потерей памяти и в будущем для поддержания себя в нормальном состоянии ей следует избегать беспокойств и волнений.
Доналд Кор, доктор медицины.
Генри Уилсон, член Королевского хирургического общества».
У Арчи не было желания пускаться в дальнейшие объяснения с обступившими их журналистами, однако прочитанное заявление вызвало множество вопросов, и его все-таки втянули в дискуссию. Отвечая на вопрос об имени, под которым его жена идентифицировала себя в Харрогите, он, несмотря на язвительные улыбки и смешки журналистов, упорно твердил, что у Агаты есть подруга по имени Нэнси Нил и что его жена совершенно случайно скомбинировала ее фамилию с именем, которое носят несколько ее родственников. Арчи настаивал на том, что у Агаты в дополнение к объявленному диагнозу наверняка еще и сотрясение мозга, а когда репортеры спросили доктора Уилсона, подтверждает ли он это, доктор, ввиду своей неготовности к данному вопросу, отказался его комментировать.
Арчи старался изо всех сил отражать четко направленные атаки прессы. Он упорно отрицал свое намерение оплатить затраты на поисковые мероприятия, предпринятые полицией графства Суррей, утверждая, что сама полиция была уверена в необходимости их проведения из опасения получить от прессы обвинение в халатности и пренебрежении своими обязанностями. Ранее в этот день он испытал истинную радость, читая в газетах явно недобросовестные отчеты, в которых единственными затратами, понесенными полицией Суррея, указывались затраты на чай и булочки констеблям для спецпоручений. Арчи, забыв о каком-либо такте, набросился на репортеров, упрекая их в необоснованных и оскорбительных подозрениях его жены в симуляции амнезии и сотрясения мозга, категорически опровергая слухи о том, что исчезновение, инсценированное ими самими, было попросту рекламным трюком с целью увеличения продаж ее книг. Он выразил надежду на то, что шумиха скоро закончится: «…а моя жена сможет восстановить свое здоровье и быть моей спутницей в дальнейшей жизни».
Вскоре после его последнего выступления на публике показное, с трудом поддерживаемое семейное единство рухнуло, и случилось это после того, как Мадж и Джимми во всеуслышание объявили о том, что именно его недостойное поведение и явилось причиной случившегося. По мнению всех обитателей Эбни-Холла, пятничные, 17 декабря, публикации в прессе должны были послужить сигналом к окончанию этой злосчастной драмы, почти две недели доминировавшей на первых полосах газет. Арчи, дабы избежать дальнейших семейных разборок, рано утром покинул Эбни-Холл.
Если вспомнить, что в тот год в Британии пропало примерно 15 тысяч человек, то почему исчезновение Агаты стало такой сенсацией? Дело заключалось не только в том, что в ее реальной жизни (а она была автором детективов) произошло нечто подобное тому, о чем она писала. Причина, по всей вероятности, заключается в том, что это было не просто исчезновение, а постепенно раскручивающаяся драма, развязка которой отыскивалась с большим трудом и волнениями.
Медицинский бюллетень действительно появился в газетах в пятницу, 17 декабря, но вместе с ним появились и новые весьма неприятные сообщения. Хотя заметка по поводу кольца с бриллиантом, доставленного почтой писательнице в отель, не отличалась достаточной точностью, она, как и остальные сообщения, придавала событиям дополнительную окраску при их осмыслении публикой. Утром в субботу, 4 декабря, Агата оставила кольцо в лондонском универмаге «Харродз» для ремонта и попросила прислать его по почте в отель «Харрогит-Гидро» на имя миссис Терезы Нил. Универмаг в точности выполнил все инструкции, и во вторник, 7 декабря, Агата получила кольцо. То, что кольцо было послано на имя миссис Терезы Нил, журналистам было известно, но неизвестно, откуда возник ложный слух о том, что кольцо было утеряно, когда Агата делала покупки в универмаге в субботу. Как бы там ни было, читателям было ясно одно: Агата делала покупки в Уэст-Энде наутро после своего исчезновения, а если так, то у нее, без сомнения, уже был готов четкий план на будущее.
Это сообщение невольно сделало ее в глазах читателей неумной, раздувающей собственную значимость особой, которая хитро срежиссировала исчезновение, превратив его в рекламный трюк с целью увеличить объем продаж своих книг. Такому толкованию причин исчезновения писательницы в значительной мере способствовали «Ливерпул уикли пост» и «Рейнолдс иллюстрейтед ньюс», печатавшие в течение трех месяцев «Убийство Роджера Экройда» и «Убийство на поле для гольфа». Но популярность книг было последним, о чем думала Агата, планируя свое исчезновение; в то время она закопалась с «Тайной голубого поезда» и конечно же не думала о том, как стать центром внимания.
Журналисты снова занялись оценкой затрат на розыск, не стесняясь завышать их без всякого разумного предела, фигурируя при этом цифрами от 1 до 25 тысяч фунтов. Газеты публиковали письма читателей, настоятельно требующих выяснить у миссис Кристи, собирается ли она возмещать расходы, вызванные ее розыском. Один негодующий читатель в своем письме в газету предложил не печатать в дальнейшем книг под ее именем, дабы не подбивать других авторов к проведению рекламных кампаний в форме собственного исчезновения. Немало упреков получила Агата и за то, что отвлекала силы и внимание полиции от розыска тех, кто действительно пропал.
Карикатуристы тоже не сидели сложа руки, стараясь побольнее уколоть писательницу. «Некоторые люди могут исчезнуть, ну а нам что за дело? Да какие там поисковые группы!» — возглашал карикатурист «Дейли экспресс», нарисовавший сборище типов с гнусными рожами, выстроившихся в очередь за книгой «Экспресс исчезновения». «Бьюллетин энд скот пикториал» поместила карикатуру «Суперобложка для книги "Все об этом"», на которой была нарисована элегантно одетая Агата, танцующая в объятиях мрачного партнера, а под их ногами были изображены Суррейские холмы с полицейскими сыщиками, добровольными помощниками, ищейками-бладхаундами и аэропланами. Предлагаемая книга называлась «Мои танцульки», автором значилась Агата Кристи.
Тревор Аллен из «Вестминстер газетт», вспоминая, с каким энтузиазмом публика откликнулась на обещание «Дейли ньюс» заплатить вознаграждение в 100 фунтов тому, кто найдет писательницу, предложил: раз никто из известных людей не пропадает, так почему бы не призвать общество к выяснению того, кто получает деньги за исчезновение? Несколько человек были наняты «Вестминстер газетт» для выступления в роли якобы пропавшего Лобби Ладда, фотография, которого и расписание поездок по стране были опубликованы заранее, и первый же человек, ворвавшийся в редакцию с газетой, где была его фотография и с криком: «Вы мистер Лобби Ладд, так что извольте заплатить мне 10 фунтов!», тут же получил свое вознаграждение. Те, кто упустил шанс, могли прочитать новостные сводки о розысках, многие из которых привели к тому, что очередной мистер Лобби Ладд был окружен толпой. Когда в 1931 году «Вестминстер газетт» слилась с «Дейли ньюс» и новая газета стала называться «Дейли кроникл», эта популярная традиция продолжалась еще в течение многих лет.
С пятницы, 17 декабря, ажиотаж вокруг этой истории начал постепенно стихать, однако это не означало, что самое худшее для Агаты и ее семьи уже позади, ведь их жизни были в буквальном смысле слова препарированы газетами всей страны. Теперь, оценив убытки и потери, приходилось перестраивать свои жизни, а напоминание о прошлом отнюдь не облегчало выполнение этих задач.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.