Послевоенная служба

Послевоенная служба

Первые послевоенные годы ознаменовались для меня учебой в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Они многое дали мне со всех точек зрения.

Моими однокашниками были замечательные офицеры – люди, прошедшие всю войну и многое вынесшие на своих плечах. Многие из них впоследствии стали во главе соединений, объединений, управлений и учреждений мирной Советской армии.

В Академии имени Фрунзе было пять параллельных курсов по 200 человек на каждом курсе, и мой набор назывался Сталинским. Здесь учились 83 Героя Советского Союза, подполковники, полковники, майоры, редко капитаны. Я закончил войну подполковником, причем я получил это звание в 23 года, в начале 1944 года. Академия наша во время моей учебы участвовала в шести парадах. В академии было очень трудно и интересно учиться. Учились люди, имевшие разное образование – от начального до высшего. Брали не по образованию, а по заслугам во время войны. Я был старостой группы. В моей группе, например, был майор, Герой Советского Союза, образование у него было 4 класса.

Учеба давалась мне легко, занимался я с большой охотой, особенно полюбил английский язык. Видимо, приобретенный в боях опыт многое помогал мне понять в военном искусстве.

Во время учебы выезжал на стажировку. Так, в 1946 году ездил на два месяца в Центральную группу войск в Австрию. Штаб группы – Баден-Баден, около Вены. Стажировка проходила в 5-й армии.

Стажировку я проходил в должности заместителя командира стрелкового полка.

Во время учебы, особенно в 1945–1946 годах, я часто встречался с Николаем Васильевичем Огарковым, он неоднократно бывал у меня дома на Таганке. Но после этого мы долго, почти целых 20 лет, не виделись и не знали друг о друге ничего.

Нас выпустили в ноябре 1948 года. На выпускном вечере были маршалы Советского Союза А. М. Василевский и С. М. Буденный и многие другие видные военачальники.

Я получил назначение на должность начальника штаба полка в городе Саратове. По сравнению с фронтовой должностью это было понижение, но так тогда поступали с большинством офицеров: армия сокращалась и должностей, адекватных опыту многих фронтовиков, попросту не хватало. Зато в Саратове я нашел свою первую любовь, которую пронес через всю жизнь.

Тяжелая выпала мне доля на первые пять лет после окончания военной академии. Дело в том, что командующий войсками ПриВО, в распоряжение которого я прибыл, усмотрел в моем личном деле опытного офицера штаба. А так как в то время офицеров с высшим военным образованием было не так много, он принял решение назначить меня помощником начальника оперативного отдела корпуса, где три долгих года я не знал ни отдыха, ни покоя. Все учения, групповые упражнения, лекции и просто ответственные документы поручались мне, не говоря уже об учениях, где все плановые таблицы взаимодействия, планы формирования и расчеты также доставались мне.

Это от меня требовало работы от раннего утра до поздней ночи. За это время я работал в тесном контакте с такими генералами, как Андрей Трофимович Стученко[47] и Иван Михайлович Афонин[48], Алексей Михайлович Кузнецов – герои войны.

Видимо, мое усердие было замечено, и в 1951 году меня назначили заместителем начальника оперативного отдела штаба 123-го стрелкового корпуса. Таким образом, спустя шесть лет после войны я приблизился по службе к тому положению, которое занимал в последние годы на фронте. Должность была по категории полковничья, а к этому времени я ходил в чине подполковника уже более 7 лет. В 1952 году я был уж в какой раз представлен к очередному воинскому званию, тем более что позволяло служебное положение, но не тут-то было. Как сказал мне командир корпуса, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза Иван Михайлович Афонин: «Ты достоин звания полковника, и мы тебя представили к присвоению, но тебе отказано из-за «дела врачей».

Так из-за выдуманного «дела врачей» я еще после этого два года ходил в звании подполковника (всего 11 лет). Получил это звание в неполных 24 года, и только на 35-м году жизни мне присвоили звание полковник.

С ноября 1954-го по сентябрь 1958 года я командовал полком, вначале механизированным, а затем, с весны 1956 года, – мотострелковым.

Годы командования полком меня закалили разносторонне – физически, морально и даже умственно. Я стал самостоятельным, инициативным, не побоюсь этого слова – творческим командиром с определенной целеустремленной волей. Полк – это, я бы сказал, многоотраслевой войсковой механизм, особенно мотострелковый. Я приобрел большие навыки в самостоятельном решении больших и нужных задач. Я занимался не только боевой подготовкой – это, безусловно, было главным в моей деятельности, но много времени пришлось уделять хозяйственной деятельности. Так, пришлось вспомнить, что я по образованию и некоторому опыту гражданской работы – строитель. И я много строил: склады, парки и парковые помещения, препятствия на танко– и автодромах, стрельбища, казармы и столовые. И когда в 1958 году приехала инспекция, а полком к этому времени я уже командовал уверенно, полк получил хорошую оценку, а меня назначили начальником штаба 110-й мотострелковой дивизии (бывшей 63-й механизированной). Приказом министра обороны мне была объявлена благодарность.

Начальником штаба дивизии я был с конца сентября 1958 года до марта 1961 года.

Мне кажется, что, будучи начальником штаба 110-й мотострелковой дивизии, я не испытывал каких-либо затруднений в исполнении этой должности. Объяснить это я могу тем, что к этому времени я уже почти 20 лет прослужил в армии (точнее – 19 лет), прошел войну, на завершающем этапе которой я почти четыре месяца исполнял обязанности начальника штаба дивизии в очень трудных боевых условиях на полях Венгрии, Югославии и в горах Австрии. Затем – большой опыт штабной работы в штабе корпуса с 1948 по 1953 год, ну а главное – четырехлетнее командование полком.

Я этим не хочу сказать, что вот такой должен быть путь военного человека. Но вызывает удивление, когда на должность начальника штаба дивизии – в сердце управления соединением – очень часто назначали офицеров, имевших незначительный опыт командной и штабной работы (примерно везде по году и все – вверх, вверх, вверх). Не случайно поэтому иногда встречаешь таких горе-командиров, которые только и думают, как бы скорее получить очередной высокий пост.

Помню, в 1978 году, будучи председателем выездной приемной комиссии по Сибирскому военному округу, случайно разговорился с командиром кадрированной дивизии из Итатки (где-то в районе Томска). Он мне рассказал, что всю дивизию огородил хорошим забором и «знаете, дальше уже неинтересно, надо что-то большее». Я его спросил: «Что, может быть, уже армию пора забором огородить?» Он иронии не понял.

В 1960 году первый заместитель командующего войсками ПриВО генерал-полковник Сергей Матвеевич Штеменко[49] высоко оценил работу и штабную культуру штаба 110-й мотострелковой дивизии. Видимо, это послужило затем причиной моего перевода в отдел боевой подготовки округа на должность заместителя начальника отдела.

За время службы в 110-й мотострелковой дивизии пришлось в 1960 году передислоцировать дивизию из района Шиханы, Вольск Саратовской области, в район лагеря Тоцкое Оренбургской области. Дивизия перешла на сокращенный штат, командир дивизии генерал-майор Клесов Петр Иванович убыл на учебу в Военную академию Генерального штаба, и вот мне и моему хорошему товарищу, заместителю командира дивизии полковнику Городецкому Георгию Дмитриевичу, было поручено провести это мероприятие.

А было это так. Я со штабом рассчитал количество эшелонов на перевозку дивизии, но так как мы передислоцировались в район Тоцкого, где не было никаких строительных средств, то нам пришлось весь стройматериал (бут, цемент, кирпич, известь, лесоматериалы, строительные трубы) – а его было у нас немало – грузить в эшелоны и отправлять в Тоцкое. Я был ответственным за отправку дивизии с трех станций: Сенная, Причернозойский и Верхняя Тернавка, а встречу, разгрузку, перевозку со станции возглавлял Г. Д. Городецкий в Тоцком.

Мне помогло то, что военные коменданты на станциях Саратов и Сызрань были моими хорошими деловыми товарищами и подвижной состав всегда подавали на 8–12 часов раньше расчетного времени. Поэтому и бут, и кирпич, и все прочее текло рекой из Шихан в Тоцком и в последующем нам здорово помогло в строительстве в Тоцком хранилищ для техники, складов для имущества. Учебный корпус и клуб для личного состава, все было завершено, вплоть до перестройки казармы под штаб дивизии, и многое другое. В зиму с нашим «куцым» штатом мы вошли хорошо. Началась размеренная войсковая жизнь в сокращенном составе, и прибывший к нам командующий войсками округа генерал-полковник Андрей Трофимович Стученко сказал мне, что тут мне делать нечего, надо идти на интересную насыщенную работу в боевую подготовку.

Вскоре, а вернее, в конце февраля 1960 года состоялся приказ главкома, и я был назначен заместителем начальника отдела боевой подготовки и вузов ПриВО. Очень тепло прошли мои проводы из родной дивизии, мне тогда и не думалось, что через четыре года я опять сюда вернусь, уже на должность командира этой дивизии.

С 1961 по 1964 год я служил заместителем начальника отдела боевой подготовки ПриВО. В декабре 1963 года командующим войсками округа был назначен генерал-полковник Николай Григорьевич Лященко[50]. Настоящий человечище – большой, крепкий, человеколюбивый, не смотревший на чин и национальность и т. д.

Это ему я должен быть обязанным всю оставшуюся жизнь. Он, вопреки мнению «света», лично обратился к министру обороны маршалу Р. Я. Малиновскому, доложив, что вот, мол, у меня есть подчиненный полковник – еврей, участник ВОВ, войну закончил начальником оперотдела штаба дивизии в звании подполковника. И попросил назначить меня командиром 29-й мотострелковой дивизии (бывшая 110-я мотострелковая дивизия – моя родная).

И вот в марте 1965 года я стал командиром дивизии.

А 23 февраля 1967 года мне было присвоено звание генерал-майор.

В 1977 году приказом министра обороны я был переведен в Москву на должность начальника управления программ военных учебных заведений России. На этой должности я и закончил военную службу, уволившись в 1985 году по выслуге лет и по здоровью.