Я не умею выражать сильных чувств, хотя могу сильно выражаться

Я не умею выражать сильных чувств, хотя могу сильно выражаться

Поклонники — это вообще отдельная тема в моей жизни. Однажды ко мне подошла дама средних лет и с восторгом спросила:

— Скажите, вы — это она?!

На что я ответила:

— Да, я — это она!

В другой раз очередная почитательница принялась выведывать мой домашний телефон.

— Откуда я знаю? — сказала я ей. — Я же не звоню сама себе!

Мои шутки и быстрота реакции прославили меня едва ли не больше киноролей и работ в театре. Бывало даже, что за мной записывали, ловили каждое слово и… боялись. Потому что иногда мои реплики звучали как приговор. Особенно доставалось Завадскому, с которым у меня всегда были непростые отношения. После награждения Завадского медалью Героя Социалистического Труда я в присутствии всей труппы произнесла:

— Ну и где же наша Гертруда?

А зная его отношение к себе, я нередко говорила:

— Завадский простудится только на моих похоронах.

Как-то раз драматург Виктор Розов, автор знаменитых пьес «Вечно живые», «В день свадьбы» и многих других, как-то решил похвастаться передо мной:

— У моей последней пьесы был такой успех! Перед кассами творилась настоящая битва!

Я выслушала его и поинтересовалась:

— И как, людям удалось получить деньги назад?

Я никогда не любила хвастовство и себялюбие. К чему все это? Ведь под самым красивым хвостом павлина скрывается самая обычная куриная задница! Так что меньше пафоса, господа!

Те, кто меня любил, никогда на меня не обижались. А я более всего любила влюбляться в людей — прежде всего за талант, который чувствовала в других, безошибочно в начинающих — Елене Камбуровой — услышав ее, тут же написала на радио восторженное письмо, Марине Нееловой — «Неелочке», сыгравшей лично для меня спектакль на кухне.